Роза алая, роза белая

Марианна Уиллмен

Роза алая, роза белая

OCR : Lara ; Spellcheck : Valentina

Марианна Уиллмен «Роза алая, роза белая»: А/О Издательство «Радуга», Москва, 1996

Оригинальное название : Marianne Willman «Rose Red, Rose White», 1989

ISBN 5-05-004437-5

Перевод: И. Файнштейн

Аннотация

Действие романа разворачивается на фоне войны Алой и Белой розы. Король Эдуард IV , казнив мятежного родича, насильно выдает замуж его вдову — леди Моргану — за одного из своих приближенных — Ранульфа Датчанина, который пытается подчинить себе строптивую красавицу. Столкновение двух властных натур, насильно соединенных монаршей волей, готовит читателю немало сюрпризов.

Глава первая

Лондонский Тауэр

— Я буду ждать до восхода луны, не больше. Клочковатый туман, повисший над Темзой, приглушил голос лодочника. Единственный пассажир согласно кивнул, но не ответил, плотнее кутаясь в тяжелый черный плащ, защищавший его от ночного холода. Дорогая шерстяная ткань ниспадала свободными складками, скрывая возраст и пол, а низко опущенный капюшон не давал возможности увидеть лицо. Однако лодочник угадал больше, чем ему полагалось, — только женская дерзость, если не отчаяние, могла заманить человека ночью в такое место.

Правда, и времена были отчаянные. Недавнее безуспешное восстание Алой розы Ланкастера жестоко подавлено. И хотя Белая роза Йорка в лице короля Эдуарда снова безраздельно господствовала над Англией, неспокойный воздух все еще, казалось, пропитан был запахом мятежа.

Лодка с потушенными огнями бесшумно скользила вдоль стен Тауэра и, наконец, остановилась у ворот, тихо покачиваясь на волнах. Тонкая белая рука появилась на мгновение из прорези плаща и опустила монету в протянутую ладонь лодочника.

— Поторопитесь, миледи, — прошептал лодочник, и упрятавшаяся в плащ особа отпрянула, но, быстро справившись с изумлением, ступила на каменную пристань, смутно вырисовывавшуюся на более темном фоне крепости. Секунду спустя туман поглотил черный плащ, и закутанная фигура слилась с мрачными стенами Тауэра. Лодочник, забыв о любопытстве и не настроенный тешиться своей догадливостью, оттолкнулся веслом от пристани и поспешил укрыться под покровом колеблющегося тумана.

Женщина, крадучись, обогнула выступ огромной стены. Ее тихие шаги заглушались плеском волн по камням. Далекий вопль пронзил тишину. Крик боли. Женщина замерла, затем быстро перебежала мощеный внутренний дворик и трижды постучала в массивную дубовую дверь. Ее ждали. Засов уже был отодвинут, и дверь беззвучно приотворилась на свежесмазанных петлях, принимая тайную посетительницу, затем грозно закрылась за ее спиной.

— Не снимайте капюшон, — раздался грубый шепот.

Заслонка фонаря со скрипом поднялась, и тени отступили. Привратник, смуглый жилистый мужчина с шишковатым носом, настороженными и в то же время безразличными глазами, взял предложенную монету и, не глядя, сунул ее в карман, затем повел посетительницу по сырому каменному коридору. Поднявшись по ступеням, он повернул направо к винтовой лестнице, ведущей на верхний этаж башни. Закутанная в плащ фигура не отставала. Они оказались на узкой площадке перед запертой на засов дверью, со скользящей панелью над маленьким глазком. Зыбкий свет фонаря вспыхнул на латах стражника, мирно похрапывающего на полу.

— Не тревожьтесь. Он спит и пока не проснется. Но у вас всего несколько минут. Я постучу, как только он зашевелится.

Тюремщик отодвинул засов. Посетительница скользнула внутрь и остановилась на пороге, ослепленная ярким светом. Большой подсвечник стоял в центре покрытого скатертью стола, на серебряных блюдах — остатки обильного ужина. Вельможа в богатой бордовой одежде задумчиво сидел за столом с золоченым кубком в руке. Он был высок и хорошо сложен. Белокурые локоны и ярко-синие глаза свидетельствовали, что в жилах его течет королевская кровь. Именно блеск этих синих глаз отвлекал внимание от слабого распутного рта, неожиданного на таком молодом и красивом лице.

По его знаку слуга немедленно удалился в соседнюю комнату. Молодой человек поднялся и подошел к посетительнице.

— Вы должны простить меня, дорогая. Как видите, я не собирался принимать сегодня гостей. — Узник изящно поклонился, как бы насмехаясь над грозными обстоятельствами. — Или мне следует сказать, что я тронут вашей заботой?

Он протянул руку, сдернул капюшон и удивленно открыл рот, увидев тонкое лицо, массу сверкающих огненно-золотых волос, убранных под черную шелковую сетку, и огромные аквамариновые глаза.

— Моргана!

Единственное слово сорвалось с его уст. Он явно не ожидал увидеть свою жену.

Преодолевая дрожь в коленях, Моргана прошла к столу, вынула из-под плаща маленький сверток и молитвенник в темном шелковом переплете и трясущимися руками положила их на стол.

— Я кое-что принесла, Робин. Этот плащ, что сейчас на мне, я тоже оставлю здесь, чтобы вам было теплее. Весна не спешит в Англию в этом году.

Она сбросила тяжелый, подбитый мехом плащ, оставшись в более легком, из простой зеленой шерсти, и окинула комнату быстрым взглядом. Темница была скудно обставлена, с узкой прорезью вместо окна, однако не так ужасна, как она себе представляла. На соломенном тюфяке лежала перина, вдоль стены стояли резные сундуки, а на маленьком столике — шахматная доска с фигурками из слоновой кости и эбенового дерева. Судя по остаткам еды, узника недурно кормили. Она опасалась худшего.

Робин следил, как жена изучает его тюрьму, затем поклонился с очаровательной беспечностью, завоевавшей ему так много честных сердец.

— Добро пожаловать в мое королевство, миледи Хартли. Хоть и не такое большое и богатое, каким я жаждал управлять, зато на него больше никто не претендует.

Моргана не обратила внимания на его саркастический тон.

— Я вижу, с вами хорошо обращаются.

— Изменников королевской крови голодом не морят. — Его губы горько скривились. — Вероятно, Эдуард помнит, что по знатности я не уступаю ему. Однако сейчас речь не про него. Будьте добры назвать причину, по которой вы оказали мне честь своим визитом. Моргана печально посмотрела на него.

— Странно слышать от мужа такое. Я здесь потому, что, несмотря ни на что, я все еще ваша жена.

Для нее ответ был очевиден, ведь девиз ее семьи — «Преданность до смерти». В то время как Робину прекрасно подходили слова, начертанные на гербе рода Хартли: «Хочу и беру».

— Если вы скажете, в чем нуждаетесь, я постараюсь принести это в следующий вторник.

— Так, значит, вы не слышали? — Он напряженно смотрел на нее. — Странно, что столь пикантная новость до тюрьмы добралась быстрее, чем до наперсницы короля.

— Новость? Какая?

— Эдуард, мой дорогой кузен, подписал мне смертный приговор. Завтра в полдень я встречусь с госпожой Плахой на Тауэрском холме.

Моргана не сразу поняла смысл слов Робина и молча смотрела на него.

— Какой поэтичный конец, — продолжал он. — Нас обвенчали по приказу короля, а теперь нас разведет меч его главного палача. Или мне, как изменнику, положен топор? В любом случае я надену новый алый дублет[1] — под цвет собственной крови.

Моргане стало дурно.

— Не шутите над этим, Робин! Здесь какая-то ошибка. Эдуард сказал бы мне...

Лицо Робина злобно вспыхнуло.

— Вы всегда любили его, не правда ли? В других обстоятельствах ваша преданность была бы даже трогательна.

— Вы забываете, что Эдуард не только мой государь, но и опекун. И, если уж говорить о преданности, я всегда была верна своей супружеской клятве.

— Неужели, дорогая? Как мило. Ибо я не могу похвастаться тем же. Но ведь я и не скрывал своих измен.