Камин-аут (СИ)

Отыскав глазами Рабию, мужчина направился к жене. Та над чем-то заливисто смеялась, рядом улыбался Велескан.

– Пойду покурю, – бросил Вел, отмахнув подошедшему Сатину по плечу.

К ним подвалил Огнецвет, держа руки в карманах и выделывая ногами танцевальные па, как будто вел в вальсе.

– Лим-Сива уже подъезжает, – протянул музыкант, наваливаясь на вокалиста. Сатина слегка покачнуло. Парень состроил гримасу. – Ты что напрягаешься так?

Сатин стащил со своей талии руку Огнецвета.

– Людям хочется побыть вдвоем, – недвусмысленно заметил Холовора, обжигая парня взглядом.

Огнецвет понимающе огляделся по сторонам.

– Похоже, мне пора, – небрежно бросил музыкант не без усмешки.

– Тебя ни на минуту не оставляют одного, – тихо произнесла Рабия, когда парень ушел.

Тут же мир перестал существовать, оставив место для одной лишь Рабии. Сатин прижался губами к её виску и медленно переместился на опущенное веко, чувствуя, как густые ресницы щекочут губы. На мгновение оторвавшись от жены, заметил боковым зрением Тео, сидящего у края сцены на черном динамике с гитарой в руках. Сгорбившись, парень настраивал звук. В правом ухе у него белел наушник. Тео разминал пальцы, едва касаясь струн.

– Мы не слишком тогда далеко зашли?

Женщина задумчиво приоткрыла рот, глядя на мужа.

– Вчера, – одним словом приковала его внимание и, улыбнувшись, кивнула. – Не беспокойся об этом, у меня всё под контролем.

Она провела кончиками пальцев по его щеке.

– Сатин, мне нужно поговорить с тобой об одной вещи…

Рабия казалась удивительно теплой в его объятиях. Сатин зарылся лицом в темно-каштановую копну, пахнущую муссом для укладки.

– Сейчас нет времени, давай поговорим об этом позже, – зашептал мужчина.

– Я тебя люблю, – зашептала она в ответ, касаясь губами мочки его уха и раскачивающейся серьги.

Рабия прислонилась спиной к сцене, не отпуская его от себя.

Опустив ладонь на смуглую шею, Сатин провел по участку голой кожи над вырезом атласной розовой майки и сжал плечо, оттягивая с тем, о чем хотел сказать.

Из-за жары Рабия не стала наносить на лицо густой слой вечерней косметики, ограничившись легким тоном, придавшим её коже освежающую прозрачность. Глаза на несколько тонов темнее, которые всегда привлекали своим контрастом с цветом его собственных глаз, смотрели на него с огнем. Это был вызов? Женщина слегка улыбнулась, и в уголках губ появились мимические морщинки. Её кожа была лакомой на вид, как покрытая сливочным кремом, который хотелось слизать дочиста.

– О чем ты подумал? – его лицо обдал бархатистый шепот. Её чуть усмехающийся голос прокатился по шее, заставив сердце нестись вскачь. Сатин приблизил лицо к тому месту на её шее, где Рабия обычно оставляла след туалетной воды, немногим ниже мочки уха. Аромат был пряным, провоцирующим.

– Что люблю тебя безумной любовью. Ночью обливаюсь ледяной водой, чтобы только загасить воспоминания себя в твоем теле. Постоянно думаю о том, как мне тебя не хватает. Сводит с ума мысль о том, что ты только моя. Почему мне всегда тебя мало? Нет числа фантазиям о нас, мне кажется, я так спятить могу.

Её грудь медленно поднималась и опадала в такт его дыханию. Тело реагировало на каждый её вздох.

Рядом раздался низкий голос Ли Ян и чей-то мужской.

Опустил ладони на плечи Рабии и повел вниз, по обнаженным рукам, ощущая тонкие нежные волоски под пальцами.

– Я хочу ребенка.

Рабия приоткрыла рот, потом закрыла.

– Я хочу, чтобы у нас родился ребенок. Чтобы он во всем походил на тебя, с таким же необъятным сердцем, как у тебя.

Сатин слегка отклонил свою голову и убрал волосы с шеи, чтобы дать поту высохнуть. Ладони были липкими.

Телом ощутил, как Рабия задышала чаще.

– Ты хочешь четвертого?

– Хочу вновь испытать эту ошеломляющую радость, когда зарождается новая жизнь. Слышать детский смех, просыпаться от плача, выбирать с тобой имя, созвать на первые именины всю эту ораву подруг и жен, которые часами могут судачить о детских пеленках.

Легкий гул настраиваемой гитары оборвался, но Сатин даже не поднял глаз на сцену.

– У тебя хватит денег, чтобы вырастить еще одного человека?

– Разве я не подтвердил, что сумею дать моей женщине и ребенку то, что они заслуживают, целых три раза? Мы расширим дом, создадим детскую, устроим в саду цветник, как ты хотела. Я позабочусь о деньгах, всё-таки я мужчина.

На его слова Рабия улыбнулась.

– А ты подумал, как к моей беременности отнесутся наши почти взрослые дети?

Сатин вспомнил, где находится, только когда по залу разнесся сердитый голос Тины Мякеля, менеджера «Храма Дракона». Обернув лицо на шум, мужчина недовольно повысил тон:

– В чем дело, госпожа Мякеля?

– Сатин, почему ты еще не одет? До концерта остался час, – как обычно не по делу начала женщина, поглядев на запястные часы.

Её крашенные коричневой краской волосы были сострижены под каре, челка прятала брови. Черная блуза в темных блестках оголяла загорелые плечи. Под глазами проступали темные круги – у него были точно такие же, – старательно замазанные тональным кремом. Все эти раздражающие детали бросались в глаза. И вот, наконец, многоуважаемая госпожа Мякеля решила озарить вечер своим блеском…

– Где управляющий парка? Вы должны были договориться, чтобы мне выдали пропуск. Почему мне пришлось объяснять, по какому праву я нахожусь на территории парка?

Тео, не выпуская гитару из рук, присел на краю сцены.

– Приносим извинения. Анна-Лиза вернется только к утру, после чего откроет парк для посетителей. Мы должны проследить за тем, чтобы на территории не было посторонних после завершения выступления, обеспечить безопасность команды и всех присутствующих во время концерта, а также сохранить в целости инвентарь парка, – отрапортовал парень.

– Я поняла.

Столкнувшись с бронёй Тео, госпожа Мякеля постаралась, чтобы усмешка вышла как можно более женственной и элегантной.

– Анна-Лиза возложила всю ответственность на вас двоих?

Холовора переглянулся с Тео. Во взгляде парня ясно читалось, где у него сидят все эти разборки с активным участием менеджера. Отстранившись от Рабии, Сатин сложил руки на груди.

– У вас какие-то претензии?

– Что это? – Женщина сунула ему бумагу так резко, точно та могла жечь пальцы.

Среди черных печатных строчек приметна была размашистая роспись, в которой Сатин узнал свою.

Он осторожно взял документ, наблюдая за лицом госпожи Мякеля.

– Проясни мне один вопрос, – со злостью в голосе выплюнула женщина.

Тео спрыгнул со сцены. Ли Ян подошел ближе, заглядывая в документ.

– Это мой отказ.

– Я это и сама вижу! Как ты мог подписать расторжение контракта?! Ты хоть знаешь, кто та звезда, с кем ты отказался работать?!

– Плевать мне, – ледяным тоном отозвался мужчина.

Рабия переводила взгляд с мужа на бумагу, потом снова на мужа.

– Что произошло?

– Какое вы имели право решать за меня? – процедил Сатин, бросая бумагу обратно менеджеру. Та схватила документ, взирая на вокалиста с негодованием. – Я отказываюсь работать без моего на то согласия – это раз, два – я не собираюсь плясать под дудку вашего агентства. И мне плевать, сколько денег вы потеряете. Не делайте из меня посмешище!

– Посмешище? – фыркнула женщина и подняла контракт вверх, чтобы Сатин его хорошенько рассмотрел. – Это ты выставил меня посмешищем!

Она потрясла бумагой.

– Какого черта?! – вышел из себя Холовора.

– Ты упустил такой шанс… Ты пожалеешь о своем решении, Сатин! Что ты вытворяешь?! Я столько усилий приложила для того, чтобы вывести вашу группу на мировой уровень, а ты отказываешься от моего предложения!

Её руки затряслись, женщина порвала контракт и кинула обрывки на пол.

– Ты позволила себе решать за моей спиной, с кем мне работать, но, запомни, работаю я со своей группой, а не с эго вашего агентства! Ты могла согласовать график работы со мной! Я не занимаюсь раскруткой мелких талантов, я прекрасно знаю, в чем состоят мои обязанности, не надо вводить меня в заблуждение!