Пронзая ветер (СИ)

Прозвучали фанфары и все стихло. В своем ложе появилась принцесса Тагиль в сопровождении бесцветного Скульптора. Торрэл и Ротэль заняли балкон слева, а справа расположились Корэл со своим братом. Принцесса была как всегда великолепна и казалась феей, облаченной в облако изысканно дорогих одежд. На ее фоне Верховная Жрица выглядела вызывающе просто в своем черном платье, лишенном всяких украшений. Но именно она казалась истинной королевой в этом огромном амфитеатре.

После того как Тагиль села, Ротэль подняла руку. Ее голос гулко разнесся по зрительским рядам:

— Пусть начнется Игра!

Под вой и крики толпы, золотые ворота распахнулись. Из них вышел коренастый человек в незамысловатом холщевом одеянии. Он остановился у входа в лабиринт. Его грубое обветренное лицо с яростным взглядом сразу крупным планом отразило облако. Вышедшие следом из ворот солдаты тупыми концами пик вынудили его шагнуть в лабиринт и захлопнули за ним дверь. Толпа взревела и представление началось.

Дверь вспыхнула синим пламенем, и Игрок побежал, стараясь как можно быстрее убраться с того места, а пламя медленно двинулось следом. Кривой довольно уверенно миновал два ответвления, но на третьем перепутье задумался.

«Чего не имеет человек, лишенный веры?» — прочитала Ланетта вместе с остальными зрителями высветившийся на облаке вопрос. Странно, но письменность Эолы была ей абсолютно понятна. «Он лишен надежды и жизнь его печальна», — грустно подумала Ланетта, но Кривой с ней не согласился.

— Удачи, — взревел он.

Одна из дверей раскрылась, и на него бросился огромный волк. Они сцепились в смертельной схватке. Когда тяжело дышащий Кривой пнул дохлого зверя ногой, еще одна дверь распахнулась. Теперь его атаковал лязгающий металлическими желваками странный механизм. Поняв, что с ним не справиться, Кривой побежал дальше, а железный монстр не торопясь последовал за ним. За поворотом Игроку преградила дорогу очередная дверь.

«Может ли дождь лить два дня подряд?» — строго вопросила она.

— Нет, — рявкнул Кривой, нервно оглядываясь на показавшийся из-за угла механизм.

Но дверь не спешила отворяться. С достоинством помолчав, она спросила: «Почему?».

— Да потому, что между ними ночь, железная болванка», — взъярился он и со всех сил пнул дверь ногой. — Открывайся, сука!

Та с видимой неохотой приоткрылась, впуская в себя Игрока.

Раз за разом толпа радостно встречала каждую его победу. И все это время с лабиринта и трибун поднимались светящиеся голубоватые струйки и вливались в быстро темнеющее облако.

— Это Сила мыслей? — потрясенно прошептала девушка.

В вое толпы ее никто кроме Коросса не услышал.

«Да. Только Кривой уже начал уставать. Скоро количество ошибок возрастет, превысив критический уровень».

— Но разве он не может слышать шум за дверью и подсказки толпы?

«Нет. В Митриле перед казнью осужденному протыкают барабанные перепонки».

Трибуны взревели так, что на мгновение Ланетта сама оглохла. Кривой снова совершил ошибку, открыв не ту дверь. На него бросилась огромная обезьяна с волосатыми ручищами и устрашающей пастью, полной зубов. Зверь споткнулся о порожек, и это спасло в тот момент Кривому жизнь. Он, оттолкнул потерявшее равновесие животное назад. Обезьяна ринулась было к обидчику, но захлопнувшаяся дверь больно хлопнула ей по носу. Она плюхнулась на землю, вызвав всеобщие смешки. К сожалению, дверь полностью не закрылась, и доведенная до бешенства обезьяна ринулась вдогонку за Игроком. Теперь Кривой не мог себе позволить времени на раздумье. Ему на пятки наступал угрожающе растущий шлейф врагов.

Загипнотизированную разворачивающейся трагедией девушку, толкнули.

— Глотни винца, — протянула ей бурдюк уже захмелевшая Ртуть, не сводящая с лабиринта горящих глаз.

Ланетта отрицательно покачала головой. Чувство ужаса и омерзения было настолько сильно, что не хотелось ни есть, ни пить. Еще недавно из нее тоже выкачивали Силу. От этой мысли начинало тошнить. А люди, ревущие на трибунах, казались ей ничем не лучше злобных монстров, прячущихся в лабиринте. Она поискала глазами Шута, но того нигде не было видно.

Кривой преодолел еще одну преграду, но до конца лабиринта было еще далеко.

— Кто-нибудь выживал? — тихонько спросила Ланетта Коросса.

«Лабиринты практически невозможно пройти. За все время их существования такое удалось только Ротэль. За это она получила звание Верховной Жрицы Митриля. Кстати, именно она организатор сегодняшнего представления».

— Верховная Жрица? — потрясенно вскричала девушка.

На нее удивленно взглянул Ужик.

«Очень темпераментная женщина. Пыталась убить Лэппэла из Верховного Дома Пути за то, что он отказался жениться на ней. В результате ее выпустили на Главную Арену в качестве Игрока. Как она прошла до сих пор никто не понимает. Став победительницей, Ротэль потребовала в качестве награды дуэли с Адель из Дома Долга за право занять ее место. Так, одним своим желанием она убила сразу двух зайцев. Отомстила жрице, сделавшей ее Игроком, и стала вторым по значимости человеком в Митриле».

— Ее тоже оглушили перед выступлением?

«Говорят, она до сих пор так и не восстановила слух. Кросская магия могла бы ей помочь, но она принципиально отказывается от лечения. Вступив на должность Верховной Жрицы, Ротэль поклялась, что сотрет Кросс с лица земли».

— А Кросс-то причем? — удивилась Ланетта.

«Ротэль считает, что Лэппэл влюбился в одну из наших жриц, поэтому и отверг ее. И теперь она одержима в своей ненависти».

— Опасная женщина.

«Собака лает, ветер носит», — неопределенно отозвался Коросс.

Ланетта посмотрела на балконы правителей. Тагиль обернулась и что-то сказала Скульптору. Его рот скривила вежливая улыбка, и он, поклонившись, ответил. Корэл перепиралась с Данэлом. Судя по покрасневшему лицу, она очень сердилась. Ее брат, напротив, был сама невозмутимость. Торрэл, как и люди на трибунах, кричал, подбадривая Игрока, а его сестра наблюдала за толпой. Неожиданно Ланетте почудилось, что взгляд Ротэль остановился на ней. И сразу холодные мурашки поползи по спине.

Кривой снова ошибся. Из распахнутой двери выплеснулся раскаленный газ. Он закричал, закрывая руками обожженное лицо. В это время сзади на него набросилась обезьяна. Схватив несчастного, она подняла его над головой, а потом обрушила на землю. Кривой попытался встать. Но зверь наклонился и одним движением свернул ему шею. Тело несчастного содрогнулось в агонии, а трибуны взревели…

Шут дернул Ланетту за рукав.

— Все, — прошептал он. — Сегодня мы можем убраться из города. В восточных воротах на карауле стоит мой хороший приятель. Нас без проблем выпустят.

Облако крупным планом показало искаженное болью лицо умирающего. Он жадно ловил окровавленным ртом воздух, до последнего борясь за вытекающую из него жизнь. Ланетте стало плохо. Она согнулась, затыкая уши.

«Вдыхай как можно глубже через нос и выдыхай через рот», — посоветовал Коросс.

Когда Ланетте полегчало, Шут подал ей фляжку с вином.

— Странное проявление восторга от утонченного зрелища цивилизованного мира, — хмыкнул он. — Смотри, не забрызгай все вокруг. Не порть людям праздник. Тебя не поймут.

Боясь новых насмешек, Ланетта выбрала первое попавшееся объяснение из великого множества.

— Меня не тошнило. Я просто пряталась, — она постаралась, чтобы ее голос звучал с достоинством. — Мне показалось, что Ротэль узнала меня.

Шут сразу стал предельно серьезным. Они дружно посмотрели на балконы правителей и наткнулись на внимательный взгляд Верховной Жрицы.

— Дело плохо, — пробормотал Шут, видя, как Ротэль что-то шепчет своему брату, а тот кивает и выходит из ложа.

А между тем смерть Игрока вызвала у людей чувство болезненной эйфории: они кричали, визжали, пели, обнимались, плакали. Шут неожиданно вскочил на деревянные перила, рискуя упасть и сломать шею, сорвал повязку с головы и заорал:

— Долой богачей! Вся Сила — народу!