Афоризм обмана (СИ)

 — Иди спи.

 — Это приказ наставника?

 — Это приказ хозяина замка. Ты долго будешь испытывать мое терпение?!

 — Подождите, а Кирик с вами приехал?

 — Он в гостях.

 — Тогда спокойной ночи, — Флаффи развернулась и ушла.

А Кью, как только девочка скрылась из виду, потушил свечу, закурил сигарету, подумал о чем-то и медленно пошёл к себе.

====== 10 глава ======

Кирик, чье сердце переполнялось страной радостью из-за того, что его брат впервые разрешил остаться на ночевку у своего друга, был до того удивлен и одновременно благодарен ему, что когда этот умный малый вошел в роскошный особняк и увидел множество пернатых голов, он не сразу понял, что стоит в роскошном доме Медуз, и пришел в себя только после того, как Океан легонько не ткнул его локтем.

 — Это Кирик Кью. Мой лучший друг, приготовьте ему комнату! — почтенно приказал младший Медуз. — Ох, Кирик… Мне нужно, наверное, сходить к матушке…

 — Думаешь, она не спит?

 — Не спит. Мне нужно попросить у нее прощения.

 — Прощения? Океан, я даже подумать не мог, чтобы ты когда-нибудь просил у кого-нибудь прощения! Не уж то ты совершил что-то ужасное?!

 — Кирик, не волнуйся. Все нормально, просто я не могу не сходить к ней. Она сейчас не встает с постели…

 — Хорошо, я тебя понял. Мне нужно последовать за кем-то из ваших слуг?

 — Будь добр. Гербер, проведите моего друга в любую комнату, расположенную со мной по соседству. Проследите, чтобы она была убрана и приготовлена. Матушка же еще не спит?

 — Она не выходила сегодня из комнаты.

 — Ей хуже? — воскликнул Океан с испугом.

 — Боюсь, что да.

Младший Медуз немедленно побежал в коридор, усыпанный множеством комнат, и бежал он до тех пор, пока перед ним не оказалась большая богатая дверь с камнями. Мальчик прикоснулся рукой к ручке двери, не решаясь нажать ее. Но потом вдруг до него донесся тяжелый голос матери: «Кто там?» И Океан открыл дверь.

 — Кто это? — женщина, лежащая на трех подушках в великолепной, мягкой постели, украшенной богатым росписью балдахином, спросила жестким тоном имя незнакомца.

С этой кровли, почти закрывающей всю постель, складками падала бархатная ткань, внушающая трепет сыну матери, лежащей под ней.

 — Мама, это я, Океан, — мальчик подошел к постели, но побоялся раздвинуть свисающую ненавистную ткань.

Женщина нечего не ответила ему. Тогда мальчик спросил:

 — Могу ли я взглянуть на вас, мама?

Она молчала, не нарушая мертвой тишины. Мальчик даже услышал, как сильно и громко бьется его собственное сердце. И тогда Океан, не услышав маминого голоса, раздвинул рукой ткань и увидел бледное, больное лицо своей матери, которая уставилась пустым взглядом в кровлю.

 — Мама, вы себя хорошо чувствуете? Вам легче?

Женщина никак не отреагировала на его слова: ни один мускул не дрогнул на ее лице, более того, она даже не взглянула на своего родного сына. Ее глаза намертво оставались неподвижными. Она даже не моргала.

Сын ее, постояв около матери некоторое время, мучаясь и терзаясь в душе о ее состоянии, был до того отравлен и поражен этой равнодушной апатией, что Океан, не в силах больше терпеть вдруг упал к ее ногам, воскликнув в отчаянии:

 — Мама! Мама, посмотрите на меня! Взгляните на родного сына! Ах, мама! — он зарыдал.

А она не отликалась. Мальчик то и дело прижимал к лицу холодную материнскую руку, обливаясь снаружи слезами, а внутри кровью.

 — Мама, простите меня! Простите! Простите за все! Только взгляните на меня! Прошу Вас! — мальчик сильнее прижал к себе ее руку, не в силах справится со своим страданием.

Но ее холодный взгляд был недвижен. Она, как мертвая, лежала и не двигалась. Мальчик рыдал у ее ног очень долго. Каждый раз, когда сын обращал искренний, полный надеждой, взгляд на лицо своей любимой матери, которая как камень лежала перед сыном, игнорируя происходящее, на мальчика находилась острая жгучая боль, чуть смешанная с обидой, и он снова утыкался в ледяную руку матери, пытаясь хоть в ней найти утешение.

 — Услышьте меня, мама! Услышь меня!

Женщина медленно отняла от сына руку, не отводя взгляда от нарочного потолка.

 — Иди, — сказала она ему хриплым тоном.

 — Я не могу… Мама! Вы ненавидите меня! Мне плохо, мама! Очень плохо! Завтра меня уже здесь не будет! Я так долго не видел вас, мама! Не прогоняйте меня, мама! Пожалуйста! — мальчик с невыносимой протяжной душевной болью уткнулся в мокрую от слез простыню, которая пахла маминым кремом.

Женщина же не подавала признаков жизни. Ей не было дела до своего бедного ребёнка, потому что мысли ее бродил где-то за пределами разума. Слышала ли она собственного сына, или нет, не знаю. Но мальчик смирно сидел около неё до тех пор, пока ей не стало хуже, и в комнате не появились доктора.

 — Мальчик, что тебе здесь нужно? — спросил какой-то галантный врач.

 — Я ее сын! Она моя мать!

 — Сыновья должны знать о здоровье матери и не мешать ей. Покиньте комнату.

 — Нет! Она моя мать!

 — Если вы ее любите, оставьте ее, — сказала какая-то старушка.

 — Нет! Вы нечего не знаете об этом!

Океана насильно вытолкнули из маминой комнаты, и вот, он со слезами на глазах и невыносимой душевной болью теперь стоял, на тот момент, один и смотрел в пол не моргающими глазами. Потом он постепенно закрыл глаза и внезапно потерял сознание. Долго лежать ему не понадобилось, так как пернатые слуги, помогающие докторам, почти сразу после его падения увидели мальчика и, вызвав какого-то нового доктора, положили его в свою комнату. Суматоха поднялась на весь дом. Похоже, что в эту ночь Медузы спать не будут… Кирик как только узнал, что его друг снова упал в обморок, за три секунды очутился в его комнате, и, сильно встревоженный его состоянием не отходил от лучшего друга ни на шаг. А вот другие Медузы, не совсем понимали что происходит в их особняке. Все, кроме самого младшего, и Фалиса, который отсутствовал, собрались в гостиной и стали обсуждать происходящее.

 — Что опять стряслось? — спросила самая старшая Медуза.

 — Я не знаю, — зевнула Океания.

 — Матушке плохо. Я была у неё, — Сьюзан сказала это без особого чувства.

 — Правда? Вот уж какой сюрприз! Подняли весь дом на уши, а плохо всему одному человеку!

 — Этот человек родил тебя на свет, — сухо заметила Аура. — Так уважай его.

 — Ха-ха! Ты как второй Фалис! Сидишь и поучаешь меня, что мне делать, когда сама и пальцем не повела, чтобы заняться чем-нибудь стоящим.

 — Не забывай, что старшие всегда подают пример старшим. Так что, меняться нужно тебе.

 — А ещё, младшие не обязаны нравоучать старших и должны слушаться из, не перечить им, и признавать их положение. А то не успела она и вернуться со своих курсах, как стала всем тут указывать, что им делать!

Аура скривила губы, сдерживая себя сказать что-то грубое ему. А вот Океания, малышка лет десяти, самая младшая Медуза, уже засыпала на диване, не в силах бороться со сном. Когда старшая сестра взглянула на неё, она вдруг вспомнила о своём младшем брате.

 — Где Океан?

 — Сходи и посмотри. Ног нет? — язвила старшая Медуза.

Аура молча встала сказав:

 — В твоих советах я не нуждаюсь, — и девушка вышла из гостиной.

Бредфорд Медуз снял свою шляпу и направился за вином в скверном настроении. Мисс Медуз как только оказалась в комнате своего милейшего брата, изумилась, увидев Кирика. Он же кивнул ей, не без удивления, и сказал:

 — Здравствуйте, Аура. Мы и не думали, что вы так скоро приедете.

 — А что вы тут делаете? — вежливым тоном спросила девушка.

 — Грей разрешил мне остаться у вас.

 — Хорошо. Оставайтесь. Океану плохо?

 — Он без сознания.

 — Пришлите кто-нибудь доктора! — крикнула Аура птицам.

 — Мисс, мы уже вызвали! Вашей матушке очень плохо!

 — Я знаю, — от ее слов, сказанных таким строгим тоном, слуги шарахнулись и ушли, поражённые ее хладнокровностью. — Кирик, вы точно хотите остаться у нас?