Облепиховое пламя

Ещё раз взглянув на последствия его визита, отчаянно застонала, даже не подозревая, каким образом чинить дверь и восстанавливать охранное заклинание.

Только сейчас осознала, что нужно было повременить с тем, чтобы выгонять Ника. Парень бы и дверь починил, и заклинание бы восстановил, это было в его силах, я считаю. Только в связи с последними обстоятельствами вряд ли бы это обошлось мне в «просто так».

Да, рядом с Никитой можно чувствовать себя защищённой, но наедине маг благородством никогда не отличался. Парень проявлял чрезмерную настойчивость, когда требовалось, наоборот, проявить мягкость и терпение. Возможно, это послужило одной из причин нашего расставания, помимо измены со стороны Никиты.

— Аркадий Савельевич, — жалобным голоском заговорила я, — вы дверь починить сможете?

— Как не смочь-то? Смогу, конечно. Погоди, за инструментами только схожу. И на будущее, Норочка, когда этот лодырь явится, меня тотчас зови. Нечего ему здесь шастать, коли говорено, что видывать не желают!

Я не удержалась и хихикнула.

Настроение, несмотря на ситуацию с лифтом, матерью и Ником, немного да улучшилось.

Пока сосед ходил за инструментами, я не без труда подняла дверь с пола, а засим, чтобы не мешать старику, который любезно согласился помочь, направилась на кухню, чтобы испечь шарлотку для Савельевича в знак благодарности. Пожалуй, шарлотка — единственное, что у меня получалось вкусно печь. Кулинария не любила меня, и это было взаимно.

После ремонта входной двери мы испили чаю с шарлоткой и отыграли партию в шахматы. Безусловно, я проиграла более опытному игроку.

Отблагодарив и проводив соседа, с удивлением отметила, сколь много времени пролетело! Мама отсутствовала около четырёх часов, все звонки были проигнорированы, отчего я места себе не находила.

Тогда я направилась в свою комнату, присела на кровать, тяжело вздохнув, и сама не поняла, как заснула, охваченная странным сновидением. И снилось мне пламя, истоками бьющееся по моим венам вместе с кровью, как будто выжигающее изнутри не только органы и тело, но и душу.

Я лежала на постели, глядя на чернильный потолок, и приходила в себя. Руки, раскинутые, повисли подобно надломленным крыльям. От холодного пота на лбу слиплись локоны. В горло как будто насыпали песка. Меня мучила жажда — во рту чувствовался вязкий, суховатый привкус. Облизала искусанные, потрескавшиеся губы и ощутила на языке солоноватый, металлический вкус собственной крови.

Прошло какое-то время, пока я стала осознавать себя. Следом в комнате ощутимо повысилась температура — у меня начался откат. То, что происходило со мной этой ночью, можно частично сравнить с приступом эпилепсии. Эпилептический синдром — так написано в моей медицинской карточке, однако я называла это лихорадкой. Тело не горело — пылало огнём изнутри!

Всякий раз, когда происходили эти приступы, казалось, что я переступаю порог смерти. В бреду слышу какие-то голоса, больше похожие на эхо. Врачи говорят, мозговая деятельность во время приступов эпилептического синдрома очень активная, а потому мне могут являться как слуховые, так и зрительные галлюцинации. Но сама я считала, конечно же, иначе.

Левитацией пока не владела, а потому моя дрожащая, трясущаяся как у старухи рука с трудом дотянулась до прикроватной тумбочки, открыла первый ящичек и извлекла оттуда стеклянную колбу с лечебным зельем, купленным под заказ у одной известной в сверхъестественных кругах знахарки.

Приподняв голову в лежачем положении, чтобы случайно не захлебнуться, осушила флакончик. На вкус зелье было горьковатым, чуть обжигало искусанные губы и горло из-за спирта, в нём содержащегося.

«То, что нужно», — подумала с облегчением, откинувшись на подушку.

Через несколько минут зелье подействует, и я смогу встать.

Продолжая восстанавливаться после лихорадки, горько усмехнулась, лёжа на постели. Во мне столько «сюрпризов»! Удивительно, как я ещё не сошла с ума. Клаустрофобия, эпилептический синдром… Что со мной не так?

Парадокс в том, что магия, которая, по сути, должна облегчать существование, мне помочь никак не могла. Зелье предоставляло лишь временный эффект, рано или поздно приступы, о которых я редко рассказывала матери, вновь повторятся. И что тогда?

Попытка встать с кровати не обвенчалась успехом. Покачнувшись, упала на постель, отчего меня чуть не вырвало. Блузка, в которой я заснула, так и не переодевшись в пижаму, практически насквозь промокла от холодного пота. Затылок раскалывался так, словно меня огрели чем-нибудь тяжёленьким по голове. Чувство такое, как будто принятое лекарство не подействовало, хотя прошло уже достаточно времени для того, чтобы ощутить эффект зелья.

— Мам! — громко позвала я. — Ты дома?

Но никто не отозвался.

Я нахмурилась.

Должно быть, отсыпается после дежурства. Эта версия нравилась мне куда больше, чем та, что назойливо мелькала в голове. А вдруг… вдруг мама так и вернулась из больницы? Потому что она почувствовала бы активацию охранной системы, которую взломал Никита, и как минимум, когда пришла, спросила бы у меня, что происходило в её отсутствие. А увидев спящей в верхней одежде, и вовсе бы разбудила.

Преодолевая слабость во всём теле, я поднялась с кровати и направилась в спальную матери, чтобы проверить, дома ли она. Стоило только сделать шаг, как в комнате замигал свет, а после снова выключился, когда я покинула свою обитель. Затем свет замигал на кухне и в ванной. Сглотнула ком в горле, передвигаясь по квартире на трясущихся ногах и цепляясь за стены.

Предчувствие не обмануло. Мать отсутствовала дома. Издала стон, полный бессилия, и направилась обратно в свою комнату за телефоном, чтобы позвонить маме. Каждый шаг сопровождался дурнотой и головокружением. Я так и не добралась до своей спальни: решила заглянуть в ванную и ополоснуть лицо ледяной водой, потому как вновь почувствовала разгорающееся пламя в теле.

«Зелье не помогло, — мысленно заключила я, — меня снова начинает лихорадить…»

Оказавшись в ванной комнате, я уже тряслась от жара, перед глазами мелькали тёмные пятна, грозящие затянуть в омут бессознательности. Включила холодную воду и легла в ванну прямо в одежде.

Я не чувствовала ни тревоги за мать, ни ледяной воды, которая стремительно набиралась в ванне. Только огонь — разрушающий, свирепствующий внутри моего хрупкого женского тела.

Уже на грани того, чтобы потерять сознание, ощутила, как вода начала утягивать, поглощать в себя. Поначалу расслабилась, подчинилась стихии, затем начала сопротивляться, барахтаться, пытаясь всплыть на поверхность.

Вода заполоняет лёгкие, мозг тем временем взрывается от боли, инстинкт самосохранения не позволяет открыть рот, чтобы нахлебаться и прекратить эти мучения.

Там, в воде, я видела свет и отчаянно, используя все силы, плыла наверх. Нетренированные мышцы и лёгкие подводили — меня вновь потянуло на дно. Некто заслонил собой свет и нырнул в воду, ко мне на помощь, надеюсь.

«Надо же, спасение», — пришла облегчающая мысль в голову.

Меня схватили за руку и потянули за собой. Следом меня озарила почти сумасшедшая, безумная мысль — я не в ванне! Наверное, всё это бред воспалённого лихорадкой сознания, и не более. Хотя…

Первой мыслью было: «Нет, всё-таки это не бред».

Закашлялась, пытаясь выплюнуть накопившуюся воду в горле. Открыла глаза и часто заморгала, уставившись на расплывающийся женский силуэт. Склонившаяся надо мной дама постукивала меня лёгкими движениями по щекам.

Я лежала на земле, травинки щекотали открытые участи кожи, в воздухе пахло цветами и специфическим парфюмом моей, судя по всему, спасительницы. От женщины исходил запах, напоминающий старинную косметику восьмидесятых-девяностых годов, которой пользуются старушки.

— Очнулась! — радостно возвестила женщина.

— Неужели попаданка? — донеслось до моих ушей.