Иван - дурак(СИ)

- Спасибо, - только говорит он.

- Разве ты не хочешь что-нибудь для себя? - она вновь обходит его, на этот раз поглаживая плечи. - Я знаю, что хочешь. Давай попробую угадать, что?

Он не успевает ответить, руки её вцепляются в плечи, и сквозь форму он чувствует острые когти. Мягкая грудь прижимается ниже его лопаток, дыхание обдает кожу шеи, обжигая волнением, и Ваня чувствует, как уши его горят сильнее.

- Попробуй.

Деревья снаружи трясутся, шурша листвой, дождь постепенно стихает, и, хоть сна не было ни в одном глазу, Ваня постепенно расслабляется, растворяясь в её тепле. Свет фонарика неровный, как пламя. Ладони легко проходятся по его плечам, рукам, груди и спине, он всего на несколько секунд закрывает глаза, а когда открывает - на себя он видит ту самую, самую классную на свете куртку.

- Ну как? - она спрашивает, отпуская.

Нельзя сказать, что она не угадала.

- Здорово, - выдавливает из себя Ваня.

Он ощупывает куртку, проверяет карманы и кладет в один из них ключи от машины. Налюбуется он после.

- А третье? - он спрашивает.

Ей же надо спешить.

- Я помогу тебе, - воркует она, вновь подходя ближе, почти касаясь лицом, и Ваню накрывает её резкий, сладкий, кружащий голову запах. - Хочешь? Выберу за тебя еще одно желание.

Он проклинает свой рот, хочет укусить язык - но позже; отвечает он:

- Да.

Её светлые, янтарные волосы накрывают его, дурманя, на миг лишая сознания и превращая всё вокруг в одно сплошное золотое марево. Едва сказав это, он слышит снаружи собачий лай.

Ваня бросается к окну и видит, как какая-то ободранная серая шавка прыгает вокруг их новенькой машины.

Хвостом шавка не виляет, но явно не случайно забрела во двор и не собирается уходить.

Никогда в жизни Ваня не мечтал о собаке.

Если это сон - утром он уже не увидит эту противную псину, если нет - лай ничтожная плата за машину и классную куртку. Он достает из кармана ключи, несколько раз нажимает кнопки брелка, открывая и закрывая машину, и каждый раз она отвечает ему коротким сигналом и миганием фар. С каждым разом ему становится тревожнее.

- А я не останусь у разбитого корыта? - спрашивает Ваня запоздало, оборачиваясь.

В комнате уже никого нет.

---

Остаток ночи Ваня расставляет по местам стулья - к счастью, ни один не сломан; складывает на полки раскиданные древности, стараясь соответствовать табличкам - хотя совсем не уверен, чем отличается один кусок ржавого металла от другого. Он несколько раз обходит залы, придирчиво осматривая на предмет погрома, и только убедившись, что всё более-менее похоже на то, что было вечером, выключает и кладет на место найденный в маленькой комнате фонарик.

Кофе в его кружке давно остыл, микроволновки нет, и Ваня выливает бурую жижу - может себе позволить в честь безумной ночи, снова ставит чайник и делает новую кружку кофе, с несколькими полными ложками сахара. Пьет он на этот раз неспешно, подолгу дуя на жидкость, осторожными глотками, и всё равно успевает выпить три чашки. Он пытается стереть запись с камер наблюдения, и не уверен, что достигает успеха - программисты, продумавшие управление камерами с полсотни лет назад, наверняка слышали об "интуитивно понятном интерфейсе" меньше творцов интернет-игр.

К счастью, вряд ли пенсионер Василий Петрович лучше него пользуется техникой.

Куртка лежит на столе рядом, с головой выдавая его продажность, и Ваня то и дело косится на неё и осторожно гладит рукава и отвороты. Его несколько раз тянет в сон до утренней смены, и перед глазами вспыхивают события ночи - обнаженная женщина, золотые волосы, молния и черный седан. Они тают, всё больше и больше похожие на сон, с каждым часом ближе к рассвету. Василий Петрович сменяет его в девять ровно, как и всегда не опаздывая ни на минуту.

- Без происшествий, - зачем-то говорит ему Ваня, выдавая себя с головой.

Тот не обращает внимания на его прокол, только кивает и идет мимо, к подсобке. Может, Ване повезет, и он действительно ничего не заметит. Ваня наскоро моет и ставит на место свою кружку, переодевается, уступая смену дневному сторожу, берет свой пакет, куртку и спешит к выходу. Принесенные бутерброды он так и не съел.

Куртка не исчезла с первыми лучами рассвета, не растаяла и машина - стоит там же, на рисунке от удара молнии, превратившемся в грязноватую лужу. Ваня подходит к ней, насторожено осматривая вблизи, и, конечно, разбирается в машинах не так здорово, как Лешка, но в состоянии оценить - тачка у них что надо. Он снова несколько раз нажимает кнопку брелка, открывая и закрывая машину, всё еще не в силах поверить - но она так же приветливо откликается и мигает фарами. Торопливо оглянувшись - не смотрит ли за ним кто из знакомых - Ваня прячет ключи в карман и отходит от машины.

Невероятно. В ноздри снова - воспоминанием - бьет резкий и сладкий запах ночной гостьи.

Ваня решает подумать об этом после того, как хорошенько отоспится.

Псину нигде не видно.

2.

Когда он возвращается, Гриша с отцом еще спят в большой комнате, заполняя пространство их квартирки храпом. Нет нужды не шуметь - в семье с тремя сыновьями сложно кого-то разбудить закрывшейся дверью - но в это утро Ваня осторожен. Ему не хочется быть застигнутым врасплох с новой курткой, он еще не успел придумать объяснение. Дверь он закрывает аккуратно, медленно двигая ключом, расшнуровывает и мягко отставляет кроссовки, идет на цыпочках и задерживается в только затем, чтобы открыть окно.

Гришку он не расталкивает, ему видней, когда он договорился с клиентами. От бати несет водкой, его бесполезно и тем более нет желания поднимать. Если повезет, открытое окно сделает свое дело, и они не проснуться с похмельем заодно с ним. Ваня с Лешкой живут во второй комнате, Ваня тихо закрывает за собой дверь и приоткрывает окно и себе - воздух после ночного дождя теплый и свежий, уносящий тревогу. Лешки еще нет, он вообще теперь редко бывает дома, предпочитая дежурства в своей мастерской - и, слушая его рассказы о девчонках и вечеринках, любой бы понял его приоритеты.

Ваня аккуратно прячет ключи и документы на машину во внутренний карман своей новенькой куртки и вешает её поглубже в шкаф. Её все равно видно, и Ваня проводит минут десять, завешивая её редкими в семье рубашками - ни ему, ни Лешке, ни даже Грише они не понадобились больше пары раз с выпускного.

Спать хочется и не хочется одновременно - несмотря на усталость, Ваня так и не смог сомкнуть глаз в метро, по дороге к дому. Он садится на край кровати, бессмысленно глядя перед собой, и вспоминает о бутербродах. Хлеб помят, но бутерброды еще вполне съедобны. Ваня съедает оба - с сыром и с колбасой, лениво и тщательно пережевывая каждый кусок. С сытостью накатывает и сонливость, и, не переодеваясь, он ложится и закрывает глаза.

Краем уха он слышит, как кто-то шевелится в соседней комнате, но не обращает на это внимания.

---

Просыпается Ваня с настойчивым чувством голода. Лешки всё еще нет, когда он встает с кровати, нет ни отца, ни Гриши, когда он идет к холодильнику. В холодильнике валяется пара луковиц, несколько подгнивающих морковок и упаковка кетчупа - явно не идеал его семейного обеда. В торговом центре рядом с метро можно перекусить фаст-фудом, но денег не находится ни в его, ни в Гришкиных карманах. У отца проверять бесполезно, и Ваня обреченно выдвигает ящик с крупами.

Уже подбрасывая в руке пакет с гречкой, он вспоминает, что сегодня суббота, а, значит, тётя Люда не работает и к ней можно заглянуть на обед. У тётки всегда, сколько помнит себя любой из братьев, могло не быть чего угодно, но всегда находилось хоть что-то пожрать. Довольный идеей, Ваня кладет гречку на место и решает выглядеть пристойно по такому случаю. Помятую одежду он скидывает в стиралку к другим таким же джинсам и майкам и старательно отмывает себя в душе, думая о горячем супе. Прохладная вода освежает его, делая ночное происшествие чем-то далеким и нереальным. Ваня наскоро вытирается, надевает трусы, возвращается в комнату и сталкивается с проблемой.