Игры богов

Конец травле жестко положил Найири, на осеннем балу во всеуслышание спросивший демонов, должен ли ребенок отвечать за грехи и ошибки родителей? После этого Тальшу оставили в покое, то есть в полном забвении.

Санти сидел, опираясь спиной на центральную колонну, на верхней площадке башни и смотрел, как к ней приближается черный дракон. Когда он был уже близко, ашурт безразлично отвернулся. Замаешься порхать вокруг, бабочка чешуйчатая. Но тут дракон спикировал на площадку, и герцогу стало интересно, как он будет вписываться под крышу, но тот в последний момент поменял ипостась, ограничившись небольшой пробежкой, закончившейся рядом с демоном.

— Долго еще будешь сопли жевать? — без предисловий начал Таамир.

— Да пошел ты…, - герцог едва сдержался от грязного ругательства, — Я тебя не звал.

— Да мне полевать! — взорвался дракон и пнул его по подошвам сапог, — Какого дьявола ты не миришься с Ласти?

Санти зло оскалил клыки, но головы по-прежнему не повернул, подтянув к себе ноги:

— Тебе-то какая печаль?

— Что мальчишка такого сделал? Переспал с кем-то? И что? Как будто за тобой грехов нет, — Ин Чу перестал мерить площадку широкими шагами и остановился перед демоном, засунув руки в карманы. Эту его привычку демон знал хорошо, значит, здорово злится. И плевать.

— Я думал, ты обрадуешься, — нехорошо прищурился он, упорно продолжая глядеть в закатное небо.

На скулах Таамира заходили желваки, но он сдержался.

— В другое время я бы действительно обрадовался, но смотреть на тебя такого…, - король сердито качнулся на носках, — Уволь.

Сантилли, взглянув прямо ему в глаза, вкрадчиво поинтересовался:

— Хочешь, чтоб я вернулся?

Хочет ли он, чтобы этот чертов ашурт был рядом? Да, дьявол всех побери! Но не так. Не так. Таамир мотнул головой в ответ на свои мысли и опустился рядом на каменный пол, стараясь соблюдать дистанцию. Раньше, несомненно, он бы обрадовался такой удаче. Подарок богов! Но теперь…. Ин Чу поймал себя на том, что совершенно не хочет прикасаться к демону не смотря на то, что тот весь горит от нерастраченной энергии. Ночь была бы не просто жаркой, и не только ночь.

Неожиданно перед внутренним взором встала Бетти, и дракону сделалось совсем противно и муторно. Как он мог когда-то скатиться к такому? Столько вокруг было женщин. Дуры и что? Можно подумать те, кто грел ему тогда постель, были умнее. И если бы была любовь, нет, не было — только грязная похоть. Да и не искал он свою любовь.

— Мальчишка. Ты сам не понимаешь, что делаешь, — Таамир, стиснув челюсти, покачал головой и положил руки на согнутые ноги, переплетя пальцы, — Когда тебе плохо, ты приходишь ко мне и говоришь гадости. Когда хорошо — начинаешь язвить и издеваться. Так что как-нибудь переживу твое отсутствие. Все равно это кончится ничем.

Герцог хмыкнул и снова стал смотреть на закат. Багровый, значит, завтра будет ветер, можно полетать. Раньше они любили с Ласти…. К черту йёвалли! К черту…. Он откинулся на колонну и стал наблюдать за далекими птицами. Ни забот, ни хлопот. Завидует ли он им? Нет, демон вздохнул, не завидует.

— Вам обоим плохо друг без друга, — тихо произнес Таамир, — Помиритесь. Что хочешь делай, на колени встань…

— Я и так всю жизнь на коленях! — огрызнулся демон, не оборачиваясь.

Король сильнее сцепил пальцы и замолчал. Толку от того, что они поругаются?

— Приходи, я всегда тебе рад, даже когда ты насмехаешься. Не за этим. Просто поговорить или помолчать. Я всегда тебя жду, — дракон серьезно посмотрел на ашурта, — Ты меня понимаешь? Мы тебя ждем.

Санти кивнул. Но не сейчас. Сейчас он хочет побыть один на один с закатом.

— Ласти, ты — женщина, и никуда тебе от этого не деться, как бы ты не убегал. И куда бы ни убегал, — вздохнула Эджен.

Сегодня у нее было настроение напиться. Дома это делать было не интересно, и она, захватив пару бутылок, без разрешения пришла к Ласайенте. Терраса подходила для этого превосходно. Особенно ступени, ведущие к морю.

— Мне кажется, ему все равно, — пожал плечами он, бездумно глядя перед собой.

— Не правда, — тихо возразила демонесса, — Он надеялся, что ты…, - она оборвала себя и попросила, подставляя бокал, — Налей еще. И себе, — она нажала пальцем на горлышко бутылки, отодвигая ее к йёвалли.

— Не боишься, что напьюсь? Начну на жизнь жаловаться?

— Когда-то надо, — философски изрекла Эджен, отпивая несколько глотков и переводя взгляд на море.

Зачем она пришла к Ае? Ему и так тяжело, а она тут со своей ерундой… Прав отец: все кончилось, она свободна, больше не будет измен, бессонных ночей. Пусть другая ломает мозги, как удержать блудного мужа. Эджен облокотилась на расставленные ноги и опустила голову, широкая юбка провисла между колен.

— Глупо все, правда? — она прерывисто вздохнула, и Лас понял, что она плачет.

Он отставил бокал в сторону и обнял ее за вздрагивающие плечи. Девушка уткнулась ему в плечо, продолжая беззвучно плакать.

— Как романтично. Быстро вы, однако, — с едким сарказмом произнес знакомый хрипловатый голос.

Герцог, как всегда, подошел беззвучно, как призрак.

Эджен, нехотя освободилась из объятий Ласа, медленно подняла голову, и брат осекся, глядя на припухшее заплаканное лицо сестры. Неожиданно, она со злостью запустила в него бокал, который держала в руках. Герцог и не подумал уворачиваться, и тонкое стекло с размаху разбилось о лоб, рассекая смуглую кожу над бровью. Санти почувствовал, как вниз побежала торопливая струйка крови.

— Ненавижу! — закричала, вскакивая Эджен, — Ненавижу! Ублюдки! Вы — оба грязные ублюдки!

Она развернулась, хлестнув опешившего принца юбкой по лицу, и убежала в дом. Лас мгновение сидел, потом взял бутылку и поднялся на террасу, оставив Сантилли стоять одного на песке перед крыльцом, как в прошлом, которого не вернуть никогда. Все в прошлом: их любовь, мечты, этот недостроенный дом и шхуна, гордо несущая кипенно белые паруса.

«Даже моя смерть — в прошлом. Целых два раза, — невесело подумалось Ласайенте, — Третий раз будет в настоящем».

Принц поставил бутылку в холодильник, вымыл и опрокинул бокал на сушилку. Больше ему здесь делать было нечего. Он, не отводя глаз, расслабленно шел навстречу Сантилли, поднимавшемуся на крыльцо, но, не доходя до него нескольких шагов, открыл портал, одарив на прощание насмешливым взглядом.

Ну, и катись, принцесска! Герцог не стал его останавливать или извиняться. Зачем? И так понятно, кто из них кто. Смыв кровь, ашурт вернулся к тому месту, где лежали осколки, и присел на корточки. Надо убрать, Эджен любит ходить босиком, может порезаться. Если она еще будет ходить здесь. С пальцев сорвались вниз первые огненные капли, расплавляя песок. Когда остынет кипящая лужица, можно будет просто выбросить спекшуюся массу.

Как там сестра? Сантилли тяжело поднялся и пошел к вилле, но заходить не стал, что он там не видел, пустив по дому вместо себя поисковое заклинание, которое бесстрастно сообщило, что кроме него никого здесь нет.

«Бывай, несостоявшееся счастье», — он похлопал перила и открыл портал в квартиру сестры. Пусто.

Где ее искать, брат не имел понятия. Настоящих подруг, к которым можно было бы сбежать от проблем, у нее не было, только он, единственный. Она жила только для Тони, оставив все свои мечты и желания. И они принимали это, думая, что жена всегда должна следовать за мужем и подчиняться ему. Она следовала и подчинялась, потому что любила без оглядки.

Прощай и ушел. Не объяснений, ни извинений. Ничего. Будто и не было страстной любви и многих лет совместной жизни. Он же сам выпросил дочь у отца. На руках ее носил. Где все это? Куда ушло? И что теперь делать Эджен? Как жить? Не надо было давать Слово отцу, что не будет трогать эту дрянь.

Он зачем-то еще раз обошел квартиру и направился к выходу. Потоптался на лестничной площадке, не зная куда идти, и прислонился лбом к прохладной двери.

— Вам плохо, — раздался сзади встревоженный старческий голос.