Ненависть

может, Серый Оракул в самом деле аскет?

Диз усмехнулась этой мысли. Почему бы и нет? У богов свои причуды.

Она опустила глаза и почти не удивилась, обнаружив, что девочки уже нет. Диз ни разу за все эти годы не видела, как она появляется и исчезает. Но, надо признать, и то и другое всегда происходило вовремя… как нельзя более вовремя.

Диз глубоко вздохнула, медленно улыбнулась и вошла в храм.
* * *

Зеркальный пол. Четыре тысячи арок, вытекающих друг из друга стройными мраморными волнами, — или это просто двоится, троится в глазах после клубящегося тумана, из которого он только что вышел? Массивные барельефы на резном потолке, словно затейливые сталактиты в соляной пещере. Всё это в пыли, в паутине, но, как ни странно, продолжает вызывать трепет. А может, именно поэтому. Запустение — спутник вечности, так она говорила?.. Что ж, ей виднее.

Дэмьен сделал шаг вперед, твердо уперся руками в пояс, широко расставил ноги, набрал полные легкие воздуха:

— Я пришел к Гвиндейл!

Его голос взметнулся к потолку, помчался вдоль бесконечных стен, бесформенных, перетекающих друг в друга сводчатых залов. И исчез.

Дэмьен постоял, вслушиваясь в затихающие отзвуки своего голоса, искажавшие его до полной неузнаваемости. Обычно она появлялась сразу же, как только последний звук терялся в дальнем зале. И вот все стихло, а ее нет. Что ж, он был к этому готов.

— Я… пришел… к Гвиндейл, — четко, но уже не так громко повторил он. Громкость не имела значения — она всё равно услышала бы его, даже если бы он шептал. В таком месте, как это, любой звук превращается в грохот.

Ничего. Ни ответного звука, ни тени. «Интересно, сколько здесь народу? — внезапно подумал Дэмьен. — У Оракула, помнится, что-то около десятка приближенных слуг, вдвое больше Хранителей, а жрецов… черт, она же мне говорила… много, в общем. Хотелось бы знать, где они. Под землей? А может, стоят рядами вдоль стен, просто я их не вижу?»

Последняя мысль немного позабавила его, и, когда он крикнул в третий раз, в его голосе явственно слышалась улыбка.

— Я пришел к Гвиндейл!

Черт. Вот это зря. Она может решить, что он смеется над ней. На всякий случай он подождал еще какое-то время. Потом тихо вздохнул. Ему уже не хотелось смеяться.

Кажется, она в самом деле на него разозлилась. Дэмьен помедлил еще немного, ожидая чуда, потом вынул из кармана подобранную в бору шишку. Он взял ее, не рассчитывая всерьез, что это поможет, — просто поддался минутной ностальгии, но теперь понял, что, раз уж Гвиндейл настолько сильно злится на него, значит, она тоже терзается этой ностальгией. Он сжал шишку пальцами, почувствовав, как впились в кожу шероховатые уголки, сделал несколько шагов вперед, остановился на расстоянии вытянутой руки от того места, где начинался водоворот арок, нагнулся и положил шишку на пол. Отступил, скрестил руки на груди. И больше не стал звать.

Она появилась через семь ударов его сердца. Ей всегда нравилось это число — она была немного суеверна. Дэмьен знал это и потому