Воля твоя

   - Вы еще ждете?! Вам мало?! Особого приглашения нужно?! Вот ваше приглашение!

   Трое ордецев, до этого молчаливо удерживающих на руках огромные ведра, накрытые тряпками, сбросили мешковины, явив свету и мне наполненные доверху тары. Наполненные золотом. Целое состояние!

   Сначала у меня перехватило дыхание, едва я увидел это "приглашение", а потом, когда под одобрительные крики, эти трое орденцев вдруг перевернули ведра над самыми воротами. Огромные золотые монеты, сверкая в утренних лучах, звеня о стену, полетели вниз.

   - Приходите и заберите! - Неудержимой яростью взревел Усман. И последовавшая за всем этим волна восторга была едва ли не осязаема, едва ли не сбросившая меня со стены вслед тому богатству.

   Трое прочувствовавшихся воина в сердцах запустили в сторону имперского лагеря теперь уже совершенно пустые ведра.

   Казалось, алчные взгляды легионеров, сверкающие в полулиге от Обители, готовы яростью растопить ворота и стены крепости, уже представляя все несчислимые запасы, припрятанные в недрах, в закромах приказавшего долго жить ордена. Сверкающее "приглашение" видели все, и готов поспорить, даже несмотря на то, что упало оно в пылевую подушку на дороге, выбивая в стороны фонтанчики той самой пыли, самый явственный звон раздался в головах.

   - Неплохо подразнили. - Улыбался Усман, прикрываясь ладонью от солнца наблюдавший за поднявшейся у неприятеля суматохой.

   - Кажется, вы их только раззадорили.

   - А то! Не удивлюсь, если даже самый последний туалетный теперь точит на Обитель зуб!

   - Хорошее представление. - Улыбнулся я ему в ответ.

   - Ух, как же они теперь сюда рваться-то будут - по головам друг-дружки пойдут! А, как считаете, Марек? Кто успел, тот и съел, а все остальные с носом.

   - Это все-таки имперские легионеры. - Покачал я головой, не соглашаясь. - Не думаю, что они станут резать друг другу глотки в жажде бесконечной наживы. Все, что они вынесут отсюда, если конечно тут есть что выносить, - намекающе кивнул я ему, - у них будет тут же изыматься.

   - Друг мой Марек, вы слишком плохо знаете человеческую натуру. Особенно, - он поднял указательный палец, - особенно ту, что касается наживы. Уж позвольте мне судить с высоты прожитого мною жизненного опыта - я, как-никак, старше вас лет эдак на тридцать. И всякого уже повидал на своем веку.

   Я удивленно моргнул, вновь осмотрев его фигуру. Крепкий, широкоплечий, поджарый. На лице боевые шрамы, но не следа морщин, а на голове ни единого седого волоса.

   Усман засмеялся.

   - Представьте себе! Вот такой вот я недряхлый старик!

   - Напомните, какому божеству поклоняется ваш орден?

   Стоящие неподалеку, прислушивающиеся к нашему разговору, но не встревающие в него орденцы грянули смехом. Сам псевдостарик, довольный эффектом, улыбался, являя мне идеально сохранившиеся зубы.

   Пока веселились и улюлюкали явно оскорбленным противникам, не заметили, как от их лагеря отделились несколько фигур, спешной рысцой направившись в сторону Обители.

   - Что-то новенькое, - хмыкнул в их сторону воевода.

   - Смотрю, не последние чины, - подошел к нему некто мне незнакомый, приветственно хлопнувший Усмана по плечу. Тот ответил ему тем же. Мне же орденец просто кивнул. - Ставлю на то, что начнут грозиться с безопасного расстояния.

   Усман покачал головой, укоризненно поглядев на товарища.

   - Сильвестр, ты как будто первый день на свете живешь. Вон тот седой с перпендикулярным горбом на шлеме явно легат - не вздорный мальчишка, чрезмерно тщеславный или чей-нибудь сынок.

   Я глянул туда, куда указывал военачальник. Разобрать среди подъезжающего народа седовласого не представлялось возможным. Необычные нынче старики пошли.

   - Думаешь, торговаться едут? - С сомнением глянул на него товарищ. - Не больно ли скоро? Штурмовать они, думается мне, собираются только завтра. Зачем бы им прямо сейчас нарушать традиции?

   - Да к тому же сразу после "подразниловки", - подал голос кто-то из младших.

   Офицеры глянули на него с сомнением, потом как-то нерешительно переглянулись, встретившись этим самым взглядом на мне.

   - Эй вы там, на стенах!

   - Чего надобно?!

   - Марек! Марек Арктурский?!

   Воеводы с еще большим сомнением, вперемешку с недоверием, глянули на меня.

   - Нежданно-негаданно... Что же вы не сказали, Марек, что в своей Обители мы привечаем целого сэра?

   Я поморщился словно от горькой редьки.

   - Всего лишь уточнение, не берите в голову.

   - Он самый! - Гаркнул вниз мастер переговоров Усман. И добавил, подтверждая этот титул: - Не знаю, что значит: "Надрать имперские задницы каленым железом"!

   Снизу бурно и с чувством выругались.

   - Спускайтесь!

   Сильвестр злорадно ухмыльнулся, потерев ладони.

   - Мне идти с вами?

   - А как же? Неужели вы действительно собираетесь пропустить все веселье?

   Торг, а это был именно он, не удался. Имперские чины, едва лишь мы спустились, пройдя к ним потайной калиткой, сразу же попытались взять быка за рога, но несколько метко выпущенных к их ногам болтов и просто непробиваемая уверенность двух воевод поставила всех на свои места.

   "Именем империи!" решить дело не удалось, как и "Волей императора!". На их высокопарные высказывания, что Усман, что Сильвестр лишь откровенно посмеялись, чем вызвали их полнейшее недовольство, выраженное едва не полопавшимися ремнями шлемов на их раскрасневшихся и пульсирующих подбородках.

   Кидался словами, брызжил слюной и едва сдерживался, чтобы не выхватить оружие исключительно седовласый легат, однако по взглядам остальных сопровождавших его легионеров можно было прочитать полное согласие, хотя и непонимание. Просто так принято - ты не обязан понимать, но обязательно должен поддерживать.

   Когда заведомо проигрышная стратегия не сработала, право говорить взял статный господин, оказавшийся наместником провинции, на землях которой и расположилась Обитель старого ордена. Вернее, провинция, выросшая вокруг неприступной крепости орденцев.

   Говорил он сдержанно и кратко, и по тому, что говорил, становилось понятно, чей заслугой мы обязаны этому визиту и кто стал его инициатором. Легат был откровенно недоволен, однако помалкивал, передав полное право торговаться, - теперь уже точно торговаться, - знающему больше него наместнику.