Воля твоя

   - Бесполезно! - Смеялся вместе со всеми Сильвестр.

   - Садись уже, - буркнул Усман, первым подавая пример. - Я не имею ни малейшего представления, как ты умудрился провести ее в крепость мимо меня. Где она?

   - В покоях магистра. - Усман страдальчески взвыл. - И не она, а они. И они тут еще с отъезда настоятеля Николаса.

   На воеводу было жалко смотреть.

   - Когда ты мне собирался об этом сообщить?

   - Да, в общем-то, никогда. Магистр знает, и ладно.

   - То-то его сегодня с нами нет...

   - Как видишь, это только твоя вина, что ты не задумывался о причинах и следствиях. А теперь позволь мне откланяться, у меня сегодня еще весьма важное и несомненно приятное дело.

   Он театрально поклонился, посмотрел на пустой кубок, выхватил из рук подчиненного наполненный, вновь опрокинув себе в глотку и чуть было не упал, попытавшись картинно сделать шаг назад - из-за лавки он все еще не вышагнул. Ругнувшись и опираясь на головы младших орденцев, Сильвестр кое-как вылез, помахав нам на прощание.

   - Это было откровение Сильвестра...

   - Теперь дело за мной? - Хмыкнул я.

   - По вашему собственному желанию.

   Я кивнул.

   - Весьма учтиво, но ведь я сам только накануне признал, что эта ночь - лучшая ночь для откровений. И будет неверно, если при этом я сам останусь неоткрывшимся. И обязательно нужно что-то такое, что я еще никому не открывал, верно?

   - Я считаю, так будет наиболее честно, - сдержанно кивнул воевода.

   А вот я крепко задумался. Поведать о случайном дне моей жизни? Банальщина, ведь тот же Усман рассказал свою историю не просто так, а в научение - жестокий пример человеческой алчности, в которой они готовы даже на подобные безумства. Нет, что-то скучное и малостоящее внимания я рассказывать не буду. Это не обязательно должно быть нечто из ряда вон выходящее, но поразить собеседника обязано. Хотя... а расскажу-ка я как раз кое-что ошеломляющее. Последняя ночь - была не была!

   - Скажите, Усман, вам когда-нибудь доводилось слышать о живых мертвецах?

   Сидящий напротив нахмурился, несколько опустив голову. Его взгляд вдруг показался исподлобья.

   - О каких мертвецах идет речь? Если это образное понятие, применимое к людям, играющим роль мертвецов, то...

   - Нет-нет! Куда как более определенное понятие! Ночь живых мертвецов, признайте, звучит таинственно и загадочно!

   - Весьма, - насуплено кивнул воевода, заставив меня прикусить язык на полуслове.

   - Вы знаете об этом! Знаете о существовании ночи, когда мертвецы поднимаются из могил!

   - Вам кажется.

   - Нет, не кажется! Вы совсем не были удивлены услышанным!

   Тени заплясали на дальней стене. Кто-то особо умный выхватил из держателя факел, принявшись им размахивать в районе груди.

   - Это событие, когда мертвецы поднимаются из своих могил в поисках живых существ, называется упыриной ночью. Действительно, мне довелось стать свидетелем опустошенного этими тварями селения. Давным-давно, еще не на этом континенте. Вот вам еще одно крохотное откровение от меня: Упыриная ночь - стихийное, неконтролируемое явление, и, к сожалению, далеко не единственное в своем роде.

   - И что же мне теперь делать? - Виновато развел я руками. - Ведь теперь я так и остался неоткрывшимся.

   - Не берите в голову, Марек! То, о чем вы собирались поведать, действительно редкое явление, настолько редкое, что знают о нем лишь единицы. Не ваша вина, что я уже сталкивался с подобным, как и вы, найдя последствия пира мертвецов.

   - Ну не совсем последствия. Скажем так, да, в первый-то раз. Да и после самой ночи, естественно, когда меня чуть было прямо там и не употребили.

   - Не мелите чепухи, дружище! Я уже признал за вами то, что вы открылись, так и нечего городить всякую всячину в стремлении сказать абы что, лишь бы поразило собеседника! Знаете, я этого совсем не люблю.

   - А я не люблю, когда мои слова начинают считать выдумкой. Мне казалось, что я ни разу не дал понять, что достоин звания сказочника. Или, быть может, припомните мне?

   Воевода сидел все такой же насупленный и угрюмый. Видимо, он очень не любит, когда его водят за нос, и весьма расстраивает, когда это принимается делать тот, словам которого он привык доверять.

   - Быть не может! - Вдруг рявкнул Усман, видимо, что-то все же увидев в моем немигающем взоре. Сидящие по обе стороны от него орденцы в ужасе отпрянули прочь. - Это невозможно! Мертвецы чуют живых и стремятся к ним! От них нет спасения!

   - Мой конь остался невредим.

   - Они не трогают животных, пока рядом есть люди!

   - Ну хорошо, хорошо. Если это как-то поможет, то эту самую ночь, упыриную, я провел в гробу, в могиле, засыпанный сверху приличным пластом земли. И даже там я чуть было не расстался с жизнью от творимого на поверхности ужаса.

   - Не может быть... - Вновь повторил Усман, только на этот раз едва слышно пробормотав. - Никогда о таком не слышал... Должно быть, мертвецы приняли вас за мертвого, но... я даже не знаю, возможно ли это? Однако если билось ваше сердце, вы точно были бы для них мишенью, хоть под тысячелиговым земляным валом!

   - В тот момент я потерял сознание, может быть это...

   - Но это же не значит, что сердце ваше перестало биться! Не на всю же ночь! Нет, и еще раз нет. Вы были живы тогда и живы теперь, как я сейчас вижу. Однако... невероятно! - Покачал он головой. - Невероятно...

   А я улыбнулся.

   - Это было мое откровение.

   - Сейчас день или ночь? День или ночь? Не понять.

   Облака пепла, заполонившие небо, скрыли солнце. Они - неумолимо жгут, а ветер, как будто до глубины души оскорбившийся чем-то, дул только в эту сторону.

   - Какая-то напасть.

   Хриплый голос, уставший, а за ним какой-то нервный смешок. Веселого было мало, смешного - еще меньше. Хотелось выть от бессилия и страха, но это признак слабости. Хотелось сорваться, но это - признак несдержанности и глупости. Хотелось... Хотелось делать хоть что-нибудь, но вместо этого воля мудрых обязывала подчиняться. Неукоснительное выполнение - вот все.

   - Темно-то как...

   - Страшно. Страшно вот так ожидать незнамо чего...

   - Понятное дело, хе. Потерпи, уже скоро.