Солнце Каннеша (СИ)

- Так. Если вас это утешит, скоро тут еще веселее будет. Варанг возвращает себе отнятое.

- Аэдан, только не говори, что ты еще и в мистики решил податься, - Шаи нервно смотрел под ноги коню, словно ожидал что в любую секунду земля плюнет кипятком и сварит их заживо.

- А говоря проще, - южанин пожал плечами с видом "И они еще называют нас варварами!", - область дикой магии расползается. Последние охранные чары Сиятельных сдают. Те мечтали о тихой, мирной луне. Ну вот и доигрались.

- Так это же хорошо, что волшба так долго держалась, - возразил Шаи, - если раньше везде такое непотребство творилось...

- Не скажи, вождь. Ничего бесследно не пропадает. Варанг давно мечтал побуйствовать, - Аэдан на секунду застекленел глазами, словно извлекал из памяти глубоко упрятанное:

- Над Терканой чары распались в пятом веке и нас потом еще лет сто трясло. В восьмом граница доползла до Водораздельного хребта и его пришлось переименовать в Огненный. А сейчас на очереди северный Нгат. С накопленным. А уж когда до экватора долезет...

"Брешет" - с надеждой подумал Ханнок. В Сарагаре при укульских храмах таких безумных пророков хватало на целые диспуты, с битьем посохами и тасканием за тоги.

В небо взлетел еще один гейзер, еще выше первого и в забеге слева.

- Красота! - цокнул языком Аэдан, - Когда я ехал на север, эта кальдера молчала. Ладно. Распаковываемся - Шаи ты берешь на себя...

Кальдера? Ханнок вздрогнул и повнимательнее осмотрелся по сторонам. И впрямь - заросшие, оплывшие, но вполне различимые стенки и дно кратера, если знать куда смотреть. А по центру они, такие маленькие и легко портящиеся от высокой температуры...

Чертово образование, долбаное воображение.

- Знаешь, вождь... А я еще не устал! - бодро рыкнул зверолюд.

---

К вечеру Ханнок уже горько жалел, что напросился на полный переход. Мерзкий наемник, довольно щурясь, выслушал горячие заверения отряда в хорошем здравии и погнал вперед, дав лишь краткую передышку всухомятку для лошадей - их он явно любил больше (зверо)людей. Шаи гордо страдал молча, Сонни тоже превозносилась силой духа над мучителями. Как назло, дальше тракт шел вдоль цепи холмов весьма характерной формы, цедивших горячие ручьи и пыхавших разноцветным дымом. Предоставляя негодяю повод для новых и новых отговорок:

- Нет, здесь рокочет не в ритм, идем дальше.

- Вон та расщелина мне не нравится - как бы не серы не надышались.

- А вы знаете, как далеко добивает палящая туча?

Ньеч, не иначе как вспомнив наконец про лекарские клятвы возмутился:

- Мой пациент сейчас свалится и без пирокластических потоков, да и нам надо восстановить силы!

Ханнок даже умилился заботе, насколько вообще мог соображать. Последний забег он протащился, вывалив по-звериному язык и даже этого не замечая.

- Вот как, все еще пациент? - изломил бровь Аэдан, разворачиваясь в седле.

- Должник, - тут же поправился звероврач, - нам с него еще задолженность за лекарские услуги брать.

- Хорошо. Значит мы наконец оторвались от преследователей?

- Каких? - исключительно фальшиво изумился Ньеч.

- Которые выгнали вас из города и сделали привлекательной службу даже у этого вот, - южанин кивнул на Шаи.

Тсаанай тут же надулся как мышь на крупу. Но молча - длительные прогулки на свежем воздухе творят чудеса даже с аристократией. Особенно с аристократией. Нгатай же продолжил в высшей степени задумчиво рассматривать огарка, которому бесстрастие как раз изменяло с паникой. Наконец, смилостивился:

- Да бросьте, док. По вам обоим видно, что дома теперь страшнее чем с южным варваром. Покорные, вечно озирающиеся, кхм, экспериментирующие. Так внезапно лишившиеся чина и надела. Совершенно случайно оказавшиеся на дороге в страшную, страшную Теркану.

Удовольствовавшись произведенным эффектом, Аэдан пожал плечами и добавил:

- Но вообще-то мне Ханнок рассказал, о чем вы в ночи ворковали.

- Вот же мерзкая тварь! - ахнула Сонни, которую Шаи как раз галантно снимал с лошади. Девушка даже попыталась подскочить ближе (наверняка чтобы пнуть, зараза!!), но добилась лишь того, что и сама споткнулась, и благодетеля уронила.

- Ах-ха, именно такая, - процедил химер, пошатываясь, - дайте подохнуть спокойно, сволочи.

Ньеч прикусил губу, явно намереваясь отпереться очередным мудреным термином. Но поглядел на вконец вымотанных лошадей, на барахтающуюся на земле Сонни, и сдался:

- Да, на нас действительно устроили засаду. Но я не знаю, какими причинами руководствовались нападавшие.

Южанин помедлил и кивнул сам себе. Или голосам в голове - не разберешь.

- Так. Вон та полянка подойдет. Как устроимся, расскажете, что это за напасть такая. И развязывай уже эту рыжую скорбь, даже если она и впрямь перекинется в волчицу, поверь - я успею ударить первым.

Затем спрыгнул с коня, отцепил от седла кожаное ведерко и ровной, уверенной походкой пошел к побулькивающему рядом источнику. Прочие проводили его завистливыми взглядами. Задница истинного наездника!

- Сарагар, помоги расседлать и обтереть живность, - донеслось от воды, - И дрова на тебе.

- Да, вождь, - сказал Ханнок, сделал шаг и мордой вперед повалился в обморок.

---

Первым что зверолюд увидел, когда очнулся, стал Ньеч, зловеще смотрящий на него в упор. Фирменным нечитаемым огарковым взглядом, беспросветно черными глазами на фоне бледной кожи. В руке у него был длинный обсидиановый резак, как раз тот, которым Ханноку когда-то грозились порезать крылья.

- Чур меня! Сги-и-инь! - взвыл сарагарец, пытаясь отползти. Не получалось - похоже, связали. Рванувшись из последних сил, Ханнок выдрался из пут, и обнаружил, что воевал с одеялом.

- И впрямь, живой, - откуда-то сбоку с разочарованием протянула Сонни.

- Я был бы очень благодарен, если бы ты не дергался, - Ньеч указал лезвием ему на плечо, - Надо переменить повязку.

Зверолюд скосил глаза и увидел, что и эта была другой, не с которой он тащился по дороге.

- А нож-то зачем? - пристыженно сказал он.

- На всякий. Прошлая присохла, отдирать пришлось.

- Сколько я в отключке?

- Ночь и большую часть дня.

И впрямь, солнце уже стояло к закату. Ветер сбил вчерашнюю угрюмую пелену туч в белые кучевые облака и утих, подарив третий за это лето приятный день. В листве цвиркали птицы, на сосновой ветке копошилась большая четырехлапка. Открутила молодую шишку, выпустила мозаичные крылья и с натужным гудением понесла добычу в гнездо. Даже неспокойно рокочущие холмы казались уютными печками, а не кошмарными язвами на теле земли.