Морская ведьма(СИ)

-Ублюдок с островов!- выплюнул он,- иди сюда! Или ты боишься сцепиться со стариком, презренный пес!

С силой, которую никак нельзя было угадать в пожилом человеке, он обрушил меч на голову Эдмунда, едва успевшего заслониться щитом. Не давая ему опомниться комтур осыпал его градом ударов, тесня к заполненному телами рву. Для своего возраста комтур был быстр и силен, к тому же он недавно вступил в битву, тогда как мерсийский принц уже изрядно выдохся за время осады.

Нога Эдмунда ступила в лужу чьей-то крови, он пошатнулся, едва удержавшись на краю рва. Имперец ударил мечом и принц, хоть и сумел отбить выпад, но не сумел удержать вылетевший из рук клинок.

-Ты проиграл, язычник!- расхохотался Генрих,- приготовься встретиться с Локиэлем!

Ослепленный своим торжеством он чуть помедлил, растягивая радость победы и это промедление оказалось для него роковым- Эдмунд в последнем отчаянном прыжке впечатал кулак в висок имперца. Удар отозвался дикой болью во всей руке, но брату Генриху пришлось куда хуже - шипы железного перстня с хрустом проломили кость. Германец покачнулся и рухнул в ров.

Пошатываясь, Эдмунд встал, чувствуя себя полностью исчерпанным. Не сразу услышал он новые воинские кличи, не сразу понял, что имперцы больше не желают скрестить с ним мечи, а напротив стремительно разбегаются во все стороны. Потом он услышал торжествующий визгливый смех, затем громкое ржание и над головами сражавшихся взмыл белый конь. На нем, хохоча и размахивая чьей-то отрубленной головой, восседал стройный всадник с длинными золотистыми волосами. В другой руке он держал знамя доселе еще не виданное на поле боя - красное с поднявшейся на дыбы белой лошадью.

Знамя Кента.

Иггенсбург праздновал победу. После разгрома под стенами города имперская армия перестала существовать- одни погибли при самом штурме, другие- во время отступления, превратившегося в паническое бегство. Лишь немногим удалось оторваться от преследования. Тех же, кто попал в плен ждала еще менее завидная участь: вдоль стен замка тянулись виселицы, в которых качались тела пленников, также как и на столбах установленных вдоль дорог - так приходилось приносить жертвы Одину, после того как имперцы сожгли все священные рощи. Других пленников топили в море или в болоте как подношение богам моря и земли.

Осада истощила сельскую округу Иггенсбурга - после имперских реквизиций, в редкой крестьянской семье можно было найти хотя бы курицу, не говоря уже о более крупной скотине. Опустели окрестные леса и болота - дичь выбили боссонские лучники. Однако праздничный пир все равно состоялся - высадившиеся союзники были настолько уверены в своей победе, вели за флотом несколько кораблей доверху груженных разнообразной снедью, а на одном из них привезли овец, свиней и даже быка.

Пока простой народ на улицах упивался дрянным пивом, знать пировала в тронном зале наместника Иггенсбурга. Вдоль стен стояли огромные столы, на которых, покрасневшие от натуги трэли таскали из кухни огромные блюда с дымящимся жареным мясом, зажаренной целиком дичью, жареной и копченой рыбой, пирогами с мясом, грибами и ягодами. В окованные золотом и серебром рога рекой лились пиво, эль и южное вино, поглощаемые пирующими в огромных количествах. Между столами ходили полуобнаженные рабыни, в золоте и мехах, соблазнительно улыбаясь воинам; кривлялись карлики и прочие уродцы; скальды и скоморохи распевали хвалебные песни.

За столами собрался весь цвет союзного воинства: светловолосые саксонские тэны и эрлы, поднимали тосты вместе с князьями и боярами Люти, мерсийские жрецы Одина в темно-синих плащах о чем-то спорили с закутанными в черное волхвинями Мары- сейчас никто бы не признал в этих бесстрастных, рассудительных женщинах яростных демониц с распущенными волосами, что метались среди лютичей, завывая словно волчицы, вдохновляя их убивать во имя Богини Смерти. Были тут и фризские герцоги и старейшины эстов и узкоглазые финские шаманы, - все, чье слово имело вес и значение среди всего разношерстного воинства, одержавшего ныне победу. Все они ели, пили, смеялись ужимкам уродцев и, разумеется, раз за разом провозглашали здравницы в честь стоящих у стены трех тронов, на которых восседали хозяева пира.

Правый трон занимал Эдмунд- одевший по такому случаю плащ из лисьих шкур- подарок от лютичей. В этой одежде было нестерпимо жарко, но принц не жаловался, даже учитывая то, что под плащом носил кольчугу. На шее принца красовалась золотая гривна, однако других украшений он решил не надевать - не считая железного перстня с валькнутом. Будто случайно он подносил его к губам, с удовольствием ощущая укусы острых шипов. Махнув рукой он подозвал слугу и тот с поклоном протянул ему рог, полный местного яблочного эля. С наслаждением Эдмунд глотнул ощущая как крепкий напиток щиплет израненные губы.

Слева сидел Ягморт из Люти- гигант в черных доспехах, не снимавший их даже в пиршественном зале. В руке он держал огромную кость, сдирая крепкими острыми зубами полусырое кровоточащее мясо. Рядом стоял трэль, державший в руках огромное блюдо - Эдмунду уже доносили, что готовили Ягморту привезенные им рабы и что мясо, которое он жадно пожирал не было ни свининой, ни говядиной.

Тот кто сидел на троне между Ягомртом и Эдмундом, казался совсем мальчишкой, рядом с великаном бьярмом. На первый взгляд его можно было принять за девушку- лишь с трудом глаз различал золотистый пушок на подбородке и верхней губе. Длинные золотистые волосы разметались по узким плечам, глаза подведены черной краской, по моде карфагенских красавиц, в ушах красовались золотые серьги с драгоценными камнями. Одежда - странная смесь женского и мужского нарядов, увешанная множеством амулетов. Когда молодой человек шевелился, побрякивали вырезанные из кости и дерева фигурки различных животных, среди которых особенно часто попадались изображения кабана и оленя. Оленьи же рога украшали и большую меховую шапку, нахлобученную на голову юноши, а с шеи свисала цепочка на которой болталась каменная фигурка идола, самой выдающейся частью которого было мужское достоинство. Выглядел парень не намного приличней ходящих между столами скоморохов, каждую похабную песню которых он сопровождал визгливым хохотом. Однако синие глаза парня внимательно следили за всем, что происходит в зале, не упуская ни единой детали. Эдмунд знал, что внешний вид обманчив- не один человек расстался с жизнью, потому что не воспринимал всерьез Освальда, короля Кента. Несмотря на свою молодость, он уже был опытным воином, что и подтвердил при нынешней осаде, обрушившись вместе с кентцами и свеями на засевших на восточных дюнах братьев Святой Вальберги. Высадившись, Освальд прямо с берега вступил в бой, опрокинув и разметав оторопевших имперцев. Теперь трофейная артиллерия украшает стены Иггенсбурга, а пленных вальбержцев король Кента лично приносил в жертву, совершая непристойный обряд в честь бога Фрейра, которого, вопреки мерсийским традициями, Освальд почитал наравне с Одином.

-Вам кажется не по душе такие зрелища?- обратился Освальд к Эдмунду, когда меж столов замельтешили гибкие юноши и девушки, жонглирующие зажженными факелами.

-Это забавно,- усмехнулся принц,- но так недолго и до пожара. Что же до меня, то у нас на Островах предпочитают более...жесткие зрелища.

- Похожи земли, похожи и люди, что в них живут, - хмыкнул Освальд,- Ягморт такой же- он родом из суровых краев и знает цену кровавым ристалищам.