Царская руна (СИ)

- Но… Мой господин? Четвертый же ни о чем таком не докладывал. – Иоанн был в недоумении.

Стратилат внимательно посмотрел прямо в глаза цезарю.

- Вы меня удивляете, Иоанн, вроде бы смышленый молодой человек, а иногда такую чушь несете. Вы что хотите торчать тут до вечера? Посмотрите, еще немного, и эти доходяги заснут в шеренгах. Пусть Серторий взбодрит своих дикарей, да и сам проснется заодно.

Вскочив в седло, Иоанн бросил взгляд в сторону ставки, Наврус сидел на своем походном стуле, и как ни в чем не бывало, продолжал наблюдать за легионами.

- Нет, ну каков а… – Цезарь не мог понять самого себя, восхищается он Фесалийцем или порицает.

Ворвавшись на полном скаку в лагерь Сертория, Иоанн осадил коня и, бросив поводья стременному, направился к удивленному легату.

- Чем обязан такой чести? – Серторий поднялся с лавки, на которой он сидел, вытянув ноги.

- Если не прогоните, то я хотел бы увидеть штурм с самой первой линии. – Иоанн решил придерживаться этой тактики.

- Ради бога, цезарь, мне не жалко, только передо мной не стойте. – Легат плюхнулся обратно на лавку и довольный заржал. Церемониться с третьесортной родней базилевса он явно не собирался. Взяв с походного столика свой кубок с вином, Вар сделал слуге знак наполнить еще один.

- Промочите горло, цезарь. Эта канитель еще не скоро закончится. – Серторий махнул рукой в сторону цепочек легионеров.

- Думаете еще долго? – Иоанн сделал удивленное лицо.

- Варвары, забери их Ариан! Им бы только вино жрать, да императорское серебро загребать, а как поработать, как следует, так их нет. – Злобно бросил легат – Посмотрите на них, еле шевелятся.

Цезарь покорно посмотрел, для чего-то покачал головой и, наклонившись к Серторию прошептал.

- Это то и странно, господин легат, ведь четвертый- то легион закончил завал рва и вот-вот пойдет в атаку.

- Что за чушь! Четвертый! Да этого быть не может. – Новость задела Сертория за живое.

- Поверьте, я только что из ставки стратилата. Базилевс прислал свое удивление и неудовольствие Наврусу. Так и спросил, чей же легион у нас первый? – Не перебарщиваю ли я, засомневался Иоанн, увидев напрягшееся лицо легата. Хотя какого черта, пусть Фесалиец сам разбирается. Я всего лишь выполняю поручение.

Вар вскочил и нервозно заходил туда-сюда.

- Коня! – Гаркнул он.

Вскочив в седло, легат вздыбил жеребца и понесся к цепочкам своих воинов. Иоанн не успел поставить кубок на стол, как тот уже мчался мимо третьей когорты и ветер доносил обрывки его воспитательной речи.

- …мать! …дети! …запорю!

- Не очень понятно, но сразу видно, что эффективно. – Цезарь отметил, как встрепенулись легионеры, и скорость движения камней возросла вдвое.

Иоанн смотрел, как Серторий Вар несется по полю, когда вдруг его внимание привлек совершенно новый звук. Цезарь поднял голову, стараясь определить, что это и откуда. Раньше со стороны города вылетали крупные, одиночные булыганы, и к их гулу все уже привыкли, теперь же из-за стен вылетело маленькое, густое облако небольших камней и обломков, по мере приближения оно разрасталось, превращаясь грозную, смертоносную тучу. Гул нарастал. Иоанн смотрел на приближающейся каменный рой и не верил своим глазам.

- Этого не может быть. – Только и успел повторить цезарь недавние слова легата.

Взметая огромный столб пыли, заряд ударил прямо в то место, где гарцевал на коне Серторий и прошелся дальше по цепочке воинов, размазывая командующего и его бойцов по земле. Пыль оседала, донеслись нечеловеческие крики боли и отчаяния, изувеченные люди молили о помощи. Легионеры побросали работу и изумленно смотрели на исковерканные человеческие тела, кое-кто даже начал потихонечку отходить назад, надеясь выйти из зоны обстрела. Одно эффектное попадание за много часов изменило ситуацию, на стенах царило радостное оживление, в поле же, наоборот, уставшие воины были на грани все бросить и разойтись по своим палаткам, особенно те, кто видели все своими глазами. Оценивая возникшую ситуацию, Иоанн невольно подумал.

- Все дело в том, что этот выстрел сделала человеческая рука, а вот результат, несомненно, дело рук великих богов. Так сейчас думает каждый солдат и в нашей армии, и в осажденном городе.

Внезапно цезарь почувствовал себя странно, в одночасье, осознав, что он один смотрит на место трагедии, тогда как весь штаб легиона смотрит на него. Десятки глаз, трибуны, адъютанты, писцы, все пялились на Иоанна, словно чего-то от него ждали.

- А ведь это я убил Сертория. – Мелькнула ужасная мысль. – Я своим дурацким обманом отправил его на смерть. Они все поняли! Да нет, это невозможно. Кто-то подслушал. Чушь. – Мысли лихорадочно метались в голове цезаря. Он переводил взгляд с одного офицера на другого. – Они все меня осуждают. - С губ уже готово было сорваться что-то типа, я не виноват, но к счастью прямо в голове зазвучал знакомый голос.

- Какого черта, Ваше Высочество, вы тут делаете! Мы с ног сбились, пока вас нашли. – Лицо Прокопия, стоящего прямо у него за спиной, выражало крайнее недовольство. – Как вы здесь оказались? Вы хоть понимаете, что после смерти легата, вы здесь самый старший воинский чин, как Цезарь или прокуратор провинции, все равно, как вам больше нравится.

- Так вот в чем дело. – Облегченно выдохнул Иоанн. – А я то, вот идиот…. Ну, слава богу.

- Чему вы радуетесь, это же катастрофа. – Патрикий был в ужасе. – Ситуация безвыходная. Отказаться нельзя, это несмываемое пятно на всю жизнь, а принять командование… Как?Цезарь, вы реально представляете, что здесь происходит?

Еще раз, осмотрев окружающих и найдя полное подтверждение словам патрикия, Иоанн успокоился. Главное, никто не понял, чего это Серторий рванул под вражеские снаряды, а остальное…. Как-нибудь разберемся. Он нахмурился, пытаясь изобразить максимально грозный вид, и кивнул комиту охраны.

- Возьмите людей и принесите тело легата.

Воины бросились исполнять приказ, но в этот момент вновь раздался характерный свист. Защитники города перезарядили катапульту.

…

Бен Авалар никогда не брал в руки оружия. В том горном селе, в котором он родился, каждый мальчишка мечтал стать великим разбойником, а он хотел быть строителем. Над ним смеялись, его били и били жестоко, но оружие так и не появилось в его руке. У горцев долины Ура была поговорка “Обнажил кинжал. Бей!”.

Так просто. Нож в руке. Значит надо бить. Один раз ударил – ты воин, а он хотел быть строителем. Он был неграмотен, не знал основ математики и геометрии, но был прирожденным инженером. Его перестали бить, когда он поставил веретено на глубокий деревенский колодец, куда женщины опускали на веревке кожаные ведра и вытаскивали их с водой, нагнувшись над колодцем и выбирая веревку. Когда сельские бабы увидели, что достать тяжелое ведро можно просто вращая ручку веретена а, не напрягаясь изо всех сил, рискуя свалиться в колодец, то тронуть Бен Авалара решился бы только кто-нибудь совершенно безбашенный. Потом он строил мост через расщелину, а когда закончил, ушел из дома, пристал к проходящему каравану и ушел. Караван шел из Ура в Царский город, и там, после многих лет изматывающего труда, к нему пришла слава. Великий зодчий, механик и художник, которого знает сам император, вот кем стал никому неизвестный мальчишка, начавший когда-то чернорабочим в мастерской архитектора.

Примерно за год до начала войны совет города Ура пригласил его для строительства храма. Если бы это был какой-нибудь другой провинциальный городок, он бы не поехал, но своему родному городу Бен Авалар отказать не мог. Для него он решил создать нечто грандиозное, храм, который никто никогда не строил, и прославить тем свой народ на весь мир. Разочарование наступило довольно быстро, отцы города хотели просто храм, быстро и недорого, главным украшением которого было бы имя самого Бен Авалара. Целый год его кормили обещаниями, но деньги так и не нашлись, в бешенстве Бен Авалар послал городской совет к черту и решил уехать, но тут началась война. Вскоре Хозрой потерпел поражение, и долина Ура наполнилась бегущими войсками. На дорогах стало небезопасно, шайки мародеров грабили у стен самого города, и он позволил уговорить себя остаться. Затем пришли туринцы и взяли Ур в осаду. Наверное, он мог выйти, Константин с радостью бы принял обратно своего лучшего мастера, но Бен Авалар не мог бросить родной город в такой момент. Были долгие бессонные ночи полные сомнений, как поступить, должен ли он встать на сторону горожан, или осудить их, и бежать к императору, а может вообще отсидеться и не вмешиваться ни во что. Вчера вечером он сделал выбор. Бен Авалар вошел в зал городского совета со словами удивившими многих.