Ожидание

— Значит, войны нет! — робко спросила Ника.

— Нет, девочка нет! Никакой войны нет, и в ближайшее время не ожидается! — отчего-то раздраженно и зло ответил полковник.

Склонившись низко над столом, он перебирал какие-то бумаги, но, вдруг резко подняв голову, он гаркнул на притихших девчонок:

— Вы ещё здесь? А ну живо домой, и, что бы духу вашего здесь не было!

Они мчались по длинному коридору, громко стуча каблучками, спотыкаясь, натыкаясь на стулья, расставленные вдоль стен, падая на них, хохоча и создавая много шума. Где-то открывались двери и кто-то, что-то кричал им вслед. Наконец они выскочили из здания, и тяжелая массивная дверь с шумом захлопнулась за ними. Стараясь вдохнуть глубже све-жий морозный воздух, они стали успокаиваться. Достали зеркальце, и поочередно вгля-дываясь в него, стали стирать платочком тушь, растекшуюся под глазами от смеха.

— Он ненормальный! — убедительно произнесла Алевтина и крутанула пальцем у вис-ка. — Как закричал на нас, я думала, что умру от страха на том же месте. Повторяю, он или контуженный, или законченный псих!

— Будешь тут контуженным, если таких, как мы с тобой, он может каждый день домой пачками провожает.

— Тогда скорее всего он псих! — настаивала на своём Алевтина, вглядываясь в зеркаль-це, и поправляя ноготком слипшиеся ресницы.

— Смотри, ещё услышит! — засмеялась Ника, оглядываясь на тяжелую массивную дверь.

— Можно подумать, он следом за нами бежал! Больно мы ему нужны! — фыркнула Алев-тина, и тут — же вздохнув, добавила: — Не получилось ничего у нас с тобой. Мечтали, меч-тали и зря… Вот так всегда! Одним махом можно покончить со всякой мечтой. Теперь только и осталось, что выйти замуж!

Ника, глядя на взгрустнувшую подружку, засмеялась, но Алевтина опять вздохнула:

— Тебе хорошо смеяться, у тебя жених! А у меня никого нет!

— Около тебя как пчелы, всегда вьется рой парней, кого-нибудь полюбишь!

— Кого? — возмущенно воскликнула Алевтина, смахивая со лба золотистый завиток во-лос, что нечаянно выбился из-под тугой вязаной шапочки.

Накрашенные ресницы девчонки сжались в узкую полоску, а пухлые губы презрительно скривились:

— Разве это мужчины? Здесь их нет! Ау, отзовитесь! А вот там, на войне, сразу увидишь настоящего героя…

— Разве нельзя увидеть героя без войны, без камуфляжной формы, без…

— Ах, Вероника, ты чересчур земная. А оттого наивна, и совсем не знаешь мужчин. Да без войны они же все трусы и подлецы…

— Я бы этого не сказала! — сухо произнесла Ника, и бросив: — Пока! — пошла вперёд, по

длинному узкому тротуару, скользя каблучками по накатанным обледенелым дорожкам.

Она земная! Может быть, так оно и есть! И разве это так плохо? И разве плохо, если её любимый будет простым и таким же земным человеком, как и она сама. Разве это так плохо?

ГЛАВА 6.

Ника, услышав, как во дворе лает собака, каждый раз выскакивала на веранду, а за-тем неслась в тапочках по талому снегу к почтовому ящику. Обратно она возвращалась хмурая, пряча глаза и закусив губы. Черные длинные волосы выбились из-под заколки и

повисли вдоль щёк. Мария ничего не говорила. Она лишь сочувственно смотрела на сгорб-ленную фигурку своей дочери и грустно улыбалась. Что она могла сказать Нике? О чем, и зачем? Пусть ждёт! Наверное, это её участь. Мало ли приходилось и приходится ждать женщинам на Руси своих любимых. Они это делают порой всю свою жизнь!

Вот поэтому, что бы не ждать, Мария больше не вышла замуж после смерти мужа. Ей всего хватило в её жизни, всего сполна!

В окно кто-то нетерпеливо забарабанил, и Ника, накинув платок, помчалась бегом на улицу, теряя на ходу тапочки, и что-то отвечая матери, на её возмущенные возгласы о весеннем ветре, мокром снеге и простуде. Но все эти слова бесполезны. Тяжелая вход-ная дверь уже захлопнулась, и лишь занавеска колышется, словно сетуя на что-то.

Ника влетела в комнату сияющая, и с разбегу бросившись на диван так, что у бедного старикана застонали все пружины, закричала радостно, потрясая цветной открыткой:

— Есть! Он прислал мне телеграмму, слышишь мама, телеграмму!

Она осторожно надорвала марку, и раскрыв открытку стала читать:

— Ника! Поздравляю с днем рождения! Желаю счастья и здоровья. Володя.

— И это всё? — растерянно прошептала Ника, с недоумением вглядываясь в яркий цве-ток на открытке, а затем, обратив на Марию глаза, полные слёз, спросила: — Мама ска-жи, что это? Кто это писал? Это не он! Это не его слова! Он не мог, не мог так написать!

— Дочка успокойся! Ведь это телеграмма. В ней всё нужно излагать сухо, кратко, без эмо- ций…

— Нет, нет! Это не он! А если это он, то значит, он обманул меня. Я целый год ждала его самого, он обещал приехать ещё прошлым летом. Я ждала его объяснений, что же случи-лось. Ждала его письма целый год. А он мало того, что не приехал, он даже не написал. Даже не извинился. Даже не объяснил мне ничего. И эта телеграмма… как насмешка!

Ника огромными глазами смотрела на мать, не замечая, как по щекам её катятся слёзы.

Шершавая ладонь матери опустилась на черноволосую голову дочери и нежно погладила её.

— Подожди, подожди родная, подожди мой милый ребенок. Нельзя так сразу обвинять парня во всех грехах…

— Грехах? А может, он уже женился, а может, просто так морочит мне голову?

Огромные глаза дочери смотрят, не мигая, на усталое лицо матери, и та, горестно взды-хая, отвечает:

— Может, и женился! Всё может быть дочка! Ведь ему уже много лет. Сколько же, дай

Бог памяти?

— Двадцать пять! — безжизненным голосом произносит Ника, и словно обессилев, опус-кается на рядом стоящий стул, и сидит прямо, не шевелясь, напоминая своим отрешенным видом какую-то древнюю античную скульптуру.

Мария возмущенно вскидывает руки, но через минуту она уже сидит рядом с дочерью, и, поглаживая её по плечу, тихо говорит:

— Двадцать пять! Солидный возраст для мужчины! Уже давно пора иметь семью, де-тей… — помолчав, вздохнула и добавила:- Но мне кажется Володя не такой, он не будет те-бя обманывать. И плохо про него не думай, дочка. Подожди ещё! И прошу тебя, не расстраивайся! Не надо…

— Успокойся мама! — улыбнулась Ника, грустно глядя перед собой. — Я уже не растра-иваюсь. Всё шло к тому! Любовь в письмах! Как глупо! Почти как роман в стихах! Ну, а те-перь всё прошло! Не бойся мама за меня. Всё нормально. Всё хорошо!

— Ну, вот и закончилась эта любовь, которая тянулась почти десять лет. Глупая дев-чоночья любовь! Детская любовь, или влюбленность? — думала Ника, порой вечерами раз-бирая старые, пожелтевшие от времени письма.

Ей доставляло удовольствие читать и перечитывать их. И каждый раз она находила что-то такое, что казалось, как же она могла пропустить это слово, это выражение, не за-метить того подтекста, что сквозил между строк.

Уже прошел год как она закончила медицинское училище и уехала работать в Крым, в

Симферополь. А если бы не уехала? Может, что-то и произошло бы с ней, вернее с её сердцем, которое казалось, было наглухо замуровано, словно консервная банка все это время, и которое, в конце концов, могло взорваться. Но, слава Богу, этого не произошло.

Подружка уговаривала её недолго, и Ника уехала с ней, сразу же на второй день после выпускного вечера. Они устроились работать медсестрами в детскую больницу, в центре города. Им дали комнату в новом общежитие, в большой пятиэтажке мало-семейке, построенной на краю города, расположившейся рядом с огромным, зеленым по-лем пшеницы…

Первую неделю девчонки очищали и отмывали комнату от строительного мусора, а за-тем обустраивались, получая новую мебель, подшивая и вешая на окна дешёвые зана-вески, купленные в универмаге на последние деньги. Здесь в общежитии, Ника познако- милась и подружилась с другими девчонками, и, как ни странно, но она как-будто ото-шла душой, оттаяла, и как будто избавилась от той боли, что терзала её, и которую она постоянно ощущала, почти физически, в своем сердце.