Долг (СИ)

На этот раз я, как мне показалось, протрезвела хорошо. Первое, что подметила — я голая. Платья не было, только ощущала свои панталоны на месте и всё. Подняла руку и повела её к животу. Натолкнулось на что-то… волосатое. «Есть рука, есть волосы» — подметила я и вдруг догадка, которая рвалась ко мне уже очень долго, наконец-то пробилась сквозь густое тесто моих мыслей, которые забродили от большого количества вина.

— Лорин, ты что делаешь? — тихо спросила я, продолжая ощупывать голову мужчины. — Лорин, где моя одежда…?

Теперь я поняла, что он целовал меня и… облизывал поверхность живота, вызывая какие-то странные спазмы. Чувствовала, как его нос чертит дорожку следом за губами, как иногда он всасывает кожу в рот, где прикусывает её и выпускает лишь для того, чтобы пойти дальше.

Лорин мне не отвечал, чем в общем-то и начал пугать. Сонная, но уже слегка соображающая, я попыталась перевернуться, откатиться, вылезти, заползти и даже выпрыгнуть из какого-то непонятного капкана. У меня ничего не выходило. Я была лишена возможности видеть, поэтому всё щупала и вяло так каталась из стороны в сторону, мечтая найти выход и уйти подальше от страшного существа.

Одна его рука лежала возле моего правого бока, а вторая часто трогала мою обнажённую грудь, которую я пыталась закрыть. Когда я силилась отпихнуть от себя негодяя, то он просто придавливал меня своим лбом к кровати, и я не могла ничего сделать.

Эта вялая борьба начала возвращать мне мои мысли вместе со страхами и кошмарами. Он. Меня. Раздел. Раздел!!! Эта мысль так остро врезалась в моё сознание, что я, набрав в грудь воздух, завизжала во всю мочь своих лёгких:

— Помогите!!!

Получился мерзкий хриплый писк. Лорин не отреагировал, продолжая спускаться вниз. Осознав ту задницу, в которую я могла попасть, начала колотить руками ликана, пытаться скинуть его с себя, избавиться от мерзавца.

Мои удары были слабыми, я в основном пыталась выползти из-под него посредствам его же сил. Упиралась руками в его макушку и помогала себе ногами.

— Лорин, не смей! Слезь! Я кому сказала?! — запищала я по новой, ощущая свою беспомощность. — Кто-нибудь! Пожалуйста!..

От бессилия заслезились глаза. Пьяный мозг пытался подкинуть мне информацию, которая меня должна была занять. Я до конца не понимала, к чему всё идёт. Просто он меня трогал, но ему этого делать было нельзя. Поэтому я сопротивлялась, мне показалось, что это какая-то его игра, где я должна проявить силу воли.

Разумеется, меня никто не слышал. Вдруг неожиданно Лорин укусил меня за кожу у рёбер и сильно втянул её. Я охнула и по новой начала лупить его руками, но и на этот раз мои попытки были бесполезны.

Силы начали оставлять меня. Я очень устала бесполезно кряхтеть и упираться, ладони онемели от того, как долго и сильно я била ликана, болело и тело, которое уже успело «познакомиться» с ним. Голову было очень тяжело поворачивать, шея горела так, будто по ней прошлись наждачкой, а моя грудь ныла от грубого обращения. Она у меня и так периодически побаливала, а теперь и вовсе страдала, теперь на очереди был живот.

— Пожалуйста… — зашептала я, начиная хныкать от собственной беспомощности и боли. — Я тебя умоляю… Лорин, хватит…

Я бормотала несвязные вещи, надеясь разжалобить мужчину, заставить его хотя бы поднять голову от моего бедного живота, за который он тоже принялся основательно.

На какое-то время я опустила руки в прямом смысле этого слова. Вздрагивала и всхлипывала, когда методичный осквернитель причинял уже нестерпимую боль. Тогда я начинала чуть ли не за волосы его дёргать, но он всё равно прекращал эту пытку только тогда, когда сам так решал. Казалось, он ничего не чувствует и ничего не слышит. Я была наедине с его Демоном, который завладел его телом, а теперь желал завладеть ещё и моим.

Слёзы катились по лицу от чудовищной обиды, от боли я не плакала, было гадко, но не так, чтобы плакать. Лёжа на кровати, чуть ли не распятая, я вспоминала, как меня зашивали лекари. Как я плакала тогда и как терпела потом. Я выдержу, я смогу.

Ужас начался потом. Лорин никуда не спешил, ночь была длинной, а неизведанных мест на моём теле много. Окончательно протрезвев от боли и самого поступка, я лежала, сжимая кулаки. Пусть, пусть, пусть. Но вдруг его рука перестала «играться» с моей бедной левой грудью и поползла вниз. Я вся буквально задеревенела, когда мои панталоны поползли вниз с левого бедра.

— Не смей, — процедила я. — Только попробуй и я убью тебя, я тебе слово даю…

Он даже не подумал останавливаться. Медленно, будто наслаждаясь моментом, он тянул чёртову ткань вниз, заставляя меня прижимать копчик, что было сил к кровати. Я бы помешала ему руками, но мне было не достать, чтобы дотянуться, надо было хотя бы сесть, а я не могла.

До чего он дотянул панталоны, что резинка впилась мне в правое бедро. Я осознавала, что он намеревается сделать, но не верила, хотя пятки мои уверенно разъехались в сторону, предотвращая снятие моей последней защиты. Колени же в это время я плотно сжимала. Было неудобно, но… я готова была потерпеть такой «дискомфорт».

Этот урод не поленился и подключил вторую руку. Пока я была занята предотвращением своего полного оголения, ликан спустился ниже. Его язык ездил вдоль ткани, с каждым разом пробираясь всё дальше, всё ниже и ниже. Мне было мерзко и щекотно, всё сводило какой-то непонятной судорогой, и я сжимала с такой силой челюсти, что слышался скрип зубов, но эта боль придавала мне злости и сил.

— Нет, Лорин, нет!!! — зарычала я раненым зверем и слёзы градом покатились по моим вискам, а мои руки вновь забили изо всех сил голову и руки омерзительного существа.

Он их стянул. Рывком. Мои расставленные пятки не спасли…

Дальше ничего сложного для этой твари не было. Он недолго целовал мои бёдра, ноги и икры. Я их сжимала изо всех сил, была уверена, что всё обойдётся, что сейчас он остановится, засмеётся и скажет, что я слабачка и трусиха. «Вот сейчас, вот сейчас» — повторяла я про себя снова и снова.

Мои ноги ему удалось раздвинуть без особых усилий. Начал облизывать мою щиколотку с внутренней стороны, поднимаясь выше, туда, где не был ни один мужчина, никогда. Я часто дышала от ужаса и просто всепоглощающего страха. Он же не станет. Нет. Это не Лорин, он обещал мне не делать больно, он обещал!

«Много раз он давал тебя обещания? А сколько он выполнил?» — вдруг заскрежетал голос в моих ушах, выписывая мне оплеуху и приводя в чувства. Я — никто. Точнее я значу много, но не здесь. Тут моей жизни грош цена. А моя честь, возможно, стоит чуть дороже, но эту «стоимость» Лорин может себе позволить. Я всегда знала, кто я и что я из себя представляю. Для отца я была дочь, которая обеспечит его прочными связями с каким-нибудь богатым человеком. Для брата я была маленькая, несмышлёная девочка, которая не хочет делать то, что положено. Лишь для своей матери я была той, кто чаще смотрит на звёзды, чем в зеркало или в свою шкатулку с украшениями. Для неё я была мечтателем, которая хотела и, скорее всего, сумела бы покорить любую вершину, заплыть туда, куда раньше никто не плавал, отыскать то, что давно утеряно и создать то, чего раньше никогда не было. Она в меня верила, слепо и отчаянно. Не смотрела на то, кто я, она просто знала… Знала, что я не отступлю, что сумею стать тем, кем хочу, и не слушать тех, кто будет говорить мне, что это невозможно. Наверное, лишь сейчас, перед лицом не смерти, а именно уничтожения моей личности, моей гордости и чести я осознала, чего хотела всю жизнь. Заветной мечтой был не только побег из отчего дома. Мне хотелось, во что бы то ни стало, вынудить родителей поверить в меня, уверовать в мою историю, понять и принять мой взгляд на жизнь. Я мечтала только об этом. Но… она ушла. Так рано и так стремительно. Оставила меня с глупым слепцом, который не видит мира за пределами города, утопает в грязных интригах и хмельном пиве. Папа просто отрубил мне крылья и вручил их ликану, не человеку; тому, кто живёт совсем по иным правилам и законам, тот, кто не следит за данными обещаниями, тот, кто с лёгкостью отнимает чужую жизнь и спокойно спит с этим. По сути, он поместил мои крылья в ящик и бросил его на дно самого глубокого моря. Они там, теоретически достать их можно, они в сохранности, но… У меня нет никого, кто мог бы мне помочь. Я одна. Стала одинокой после маминого ухода, а это… лишь серьёзное обострение. Не неожиданное, но от этого не менее всепоглощающие и пожирающее всё хорошее.