Шесть с половиной ударов в минуту (СИ)

Неподвижными оставались бородатый старик, Рандарелл и молодой парень, судя по ошарашенному виду и расположению в комнате, тот самый затюканный Зрячий. Я успела заметить, что правый рукав накидки моего друга свободно болтается. В груди снова закололо от сожаления. Встретившись со мной взглядом, Рандарелл стыдливо отвернулся.

Старший служитель дёрнул кистью, и моё тело парализовало. Я даже моргнуть не могла, словно в одночасье обернулась скульптурой. Отброшенный мужчина вернулся на позицию и, приблизившись, ударил меня по лицу. Я пластом свалилась на пол.

Очнувшиеся от морока вернули мне повязку и замотали руки за спиной. Наверное, всё же не стоило пренебрегать тренировками. Совсем расслабилась.

- Рандарелл, ты же обещал помочь мне! - выкрикнула я, поднимаемая на ноги. - Ты не можешь поставить долг превыше нашей дружбы!

- Но дружба эфемерна, а долг вечен. Особенно перед Терпящей.

Эта ситуация всё больше напоминала преувеличенную сказку о добродетелях церковников и порочности демонов. Служители в этих историях рисовались непоколебимыми рабами каких-то божественных законов, переданных им Терпящей. Они безропотно подчинялись, не ставя под сомнения наказы свыше. Но Рандарелл таким не был. Он - не герой больной фантазии пропагандистов, а живой человек. И поверить в то, что парень, в одиночку помчавшийся на поиски любимой подруги - и нашедший ведь! - отвергал бы её только из-за одной коварной тайны… да ни за что!

В этот момент я ощутила присутствие наблюдателя, словно кто-то незримо зашёл в комнату и встал в углу. Это показалось невероятно важным, потому что внимание нового лица было приковано исключительно ко мне. Даже с завязанными глазами я это чувствовала.

- Тащи сюда это демонское отродье, - распорядился старик.

- Я не демон! - выпалила я. Достали акцентировать внимание на одном аспекте, будто моей совершенно человеческой внешности не существовало.

- Если в человеке есть хоть немного демонического, он потерян для общества.

Меня посадили в кресло, и мягкие шаги зазвучали совсем близко. Наблюдатель скрылся, а затем появился вновь. Я недоумевала, откуда пришло данное знание и почему сейчас? Может, это Спустившийся прячется в тени и выгадывает, проверяя, когда удачнее напасть? Неужели за мной кого-то послали?

- К сожалению, в нашем скромном ордене нет людей, одарённых настолько, чтобы влезать в мысли других, - произнёс старик, занимая положение сбоку от кресла. - Весьма досадно, когда требуется выведать секрет у неверного. Зато есть люди, которые могут залезть в подкорку в прямом смысле этого слова.

Меня обхватили за подбородок и макушку, чтобы зафиксировать положение головы. Левого виска коснулся острый конец. Державший инструмент нетерпеливо водил им по коже.

- Височная доля участвует в запоминании и хранении информации, - с интонацией лектора проговорил старший служитель. - Если продолбить брешь достаточно глубоко, люди сами начинают скандировать откровения, как стихи.

- Рандарелл? - в последний раз позвала я. Может, хотя бы сейчас нервы парня не выдержат, и он отменит экзекуцию. - Пожалуйста, не отдавай меня им на растерзание! Я обязательно всё расскажу тебе, только не отворачивайся от меня!

Старик ударил по дальнему концу инструмента, и я ощутила, как остриё вошло в плоть. В голове разлетелись разноцветные искорки, заплясали и завертелись в вихре. Сделалось невыносимо больно, и при этом страдания показались отдалёнными, происходившими будто не со мной. Я попробовала отодвинуть их от себя, и, к изумлению, это сработало. Боль превратилась в пучок свёрнутых картинок, наслаивавшихся одна на другую чуть в стороне, не достигая моего разума. Чернота перед глазами лишь усиливала впечатление несвязности мира, в котором пребывала я, и окружающего со служителями и пытками. Реальность распалась на два осколка. И сквозь мутную призму вновь проступила фигура наблюдателя. Он располагался на отшибе, вне плоскости комнаты и даже города. Никто из церковников не догадывался о наблюдателе, потому что его не было для них. Я уцепилась мыслями за фигуру, сосредоточив на ней в ответ всё внимание.

- Нельзя быть одновременно человеком и демоном, - донёсся померкший голос старика. - Только чем-то одним. Человек и демон - несовместимые понятия.

Говорил служитель, а сила убеждения шла от наблюдателя. Церковник просто озвучил мнение неизвестной фигуры. Она навязывала ему волю. Или создавала её?

- Нет! - решительно выпалила я, разозлившись на заинтересованность наблюдателя, волнами исходившую от него. - Тебе придётся смириться с тем, что я отчасти человек! Я говорю это тебе! Встань передо мной!

Темнота разошлась трещинами, и фигура отчётливо выступила среди интерьера. Мягкие кресла, сине-зелёные узоры на стенах, белые резные арки… Я не сидела на стуле в проходном дворе, а стояла посреди комнаты во дворце. И на меня с нескрываемым коктейлем ужаса, восхищения и шока взирала величественная дама. Неестественно завивавшиеся волосы спадали на белоснежной половине лица, напоминавшей приклеенную маску. Чёрная сторона тоже выглядела не очень-то натурально. Передо мной стояла кукла ростом в два с лишним метра, одетая в серое платье с волнистым воланом по низу и рюшами на талии. Рога походили на стволы деревьев, развалившиеся на две части от удара молнии.

- Хатпрос… - почти беззвучно выдавила я. Судорожно ощупала сгиб локтя и висок. Ни крови, ни ран, само собой, не осталось. - Ты… Ты пытала меня!

Я сделала угрожающий шаг в сторону Королевы, не думая, что собираюсь сотворить с ней и выйдет ли из этого что-нибудь.

- Успокойся, милая! Всё это было не по-настоящему! - Хатпрос выставила ладони. - Не принимай на свой счёт. Я проверяла твою лояльность. Нам, бессмертным, никому нельзя верить, кроме ближайших родственников.

- Тогда тебе придётся принять, что я всегда буду наполовину человеком! - повторила я недавнюю фразу, сообразив о подоплёке иллюзии. Она казалась такой реальной, в отличие от миражей Юдаиф, настолько цельной и детальной, что невозможно было, вопреки желанию порвать нахалку, не поразиться умениям Королевы. Она залезла в моё сознание и перерыла в нём все мысли, воспоминания и отношения. Теперь Хатпрос знала всё о моём внутреннем мире. Но, кажется, даже не предполагала, что жертва вырвется из оков воображаемой сценки.

- Ты… невероятно сильна, - с восторгом выдавила бессмертная, хлопая в ладоши. - Читаешь мысли, управляешь белым огнём, двигаешь предметы и… сопротивляешься моему внушению! Кем ты станешь в итоге? Это немного пугает, но как же здорово наблюдать за тобой!

Я гневно махнула рукой, представляя, как Королеву впечатывает в стену. Но вместо ожидаемого эффекта она слегка покачнулась.

- Не будем обижаться друг на друга, - уже спокойней произнесла Хатпрос, поправляя сетчатую заколку на половине головы, где отсутствовали волосы. У неё были разноцветные глаза, что потрясающе сочеталось с неоднородным лицом. - Наши силы не равны. Ты не справишься со мной. А калечить тебя я не стану, ведь я… не хочу быть твоим врагом. Ты мне нравишься, детка.

Я едва не сказала, что она уже причинила мне боль, но вовремя закусила язык: то была иллюзия, и доказательства физического насилия сохранились лишь в моих воспоминаниях.

А ещё с запозданием пришло озарение: ни объявившейся Тигоол, ни Рандарелла без руки тоже не было. Я по-прежнему не имела ни малейшего понятия, что случилось со Спустившейся и насколько сильно ранен служитель. Сей факт оставлял надежду на более удачную участь моего друга, но также увеличивал опасения по поводу судьбы светловолосой девушки. Возможно, иллюзия была последним разом, когда я видела улыбавшуюся Тигоол.

- Лучше не подходи ко мне! - отступая к двери, выпалила я. - Не хочу иметь с тобой никаких дел!

А если бы мне не повезло вырваться из иллюзии? Зуб даю, она бы продолжила меня мучить. И не успокоилась бы, пока я не раскрыла бы имя Сайтроми не существовавшим церковникам, показав, что ходившим по раскалённым углям бессмертным нельзя положиться на полукровку. Или пока я не согласилась бы, что людям нельзя верить, даже ближайшим друзьям и любимым, что все они предатели и трусы, у которых сносит крышу, как только речь заходит о демонах.