Лиловый (I) (СИ)

-- Он заманивает нас в ловушку, -- пробормотал Сунгай. -- И наверняка у него для нас припасен еще не один сюрприз.

-- Если это действительно родной брат Исана, то я предположу, что он также руководствуется одной холодной логикой, -- кивнул Острон. -- И он неглуп.

Они замолчали. В пустыне уже стемнело, но люди еще большей частью сидели, уставшие после долгого дня. Одаренные собрались вокруг костра Острона, хмурились в темноту, а к спине нари с другой стороны прислонилась Сафир, положила свою щеку на его лопатку. Острон не мог видеть, но на ее лице было написано острое переживание.

Уже после первой атаки майяда им довелось столкнуться со многими трудностями; не говоря уж о том, что двенадцать человек погибло, а Элизбар и Сунгай весь следующий день были не в состоянии идти, трое из них остались без лошадей. Одну отбившуюся лошадь отыскал под вечер оклемавшийся Сунгай, и Лейла заявила, что поедет на ней вместе с Элизбаром, а сам Сунгай спустя какое-то время нашел для себя необычного скакуна: огромного старого буйвола, чье появление посреди хамады вызвало удивление даже у суровых Северных стражей. Буйвол, как пояснил джейфар, пришел сюда на зов с самого берега Внутреннего моря, за сутки преодолев два десятка фарсангов. Кони сердито-напуганно фыркали на него, но потом привыкли.

По их примерным расчетам, до Эль Хайрана оставалось не больше недели пути. Осень почти окончательно вступила в свои права; теперь и днем холод впивался в них цепкими когтями, а по ночам временами камни покрывались инеем.

Все они плохо спали той ночью; Острон вздрагивал и вертелся во сне, что-то бормотал Искандер, а рука Элизбара во сне крепко сжимала рукоять сабли. Сунгай и вовсе в самый глухой час резко вскинулся, распахнув глаза, и не сразу успокоился; о том, что ему снилось, сидевшему в то время на карауле Острону рассказать он не пожелал.

Наутро лошади испуганно и тихо заржали, а по земле прокатилась странная дрожь.

-- Что это? -- воскликнула Сафир, нервно оглядываясь. Обеспокоились и остальные, один Леарза ровным голосом ответил ей:

-- Похоже на землетрясение. В горах иногда бывает такое, но если здесь и случится, то ничего страшного не произойдет, ведь мы на плоской поверхности, и нечему вокруг рушиться на нас.

-- Землетрясение? -- удивленно повторил Острон. -- Но в пустыне отродясь такого не бывало.

Китаб пожал плечами.

-- Времена меняются, -- резонно возразил он. -- В любом случае, волноваться нам не о чем, даже если оно станет совсем сильным, мы можем остановиться и переждать его.

Дрожь между тем стихла, и люди вроде бы немного расслабились, оседлали лошадей, тронулись в путь. Земля содрогнулась и еще раз, и то и дело содрогалась все утро; постепенно все привыкли и почти перестали обращать внимание.

Потом Исан поравнялся с Остроном и негромко сообщил ему:

-- Много слуг Асвада впереди.

Острон насторожился, посмотрел на Сунгая: Хамсин устала и спала, удобно устроившись на длинном изогнутом роге буйвола.

-- Приготовьтесь к бою! -- крикнул он. Сунгай встрепенулся, завозились и остальные, старый буйвол ускорил бег, за ним перешли на рысь и лошади. Вскоре и Острон почувствовал, как по коже бегут мурашки: наверняка среди одержимых были и мариды.

И майяд с ними. В этом он тоже не сомневался.

-- Держимся все вместе, -- скомандовал Острон, глядя вперед, на горизонт. -- Как только покажутся безумцы, встаем кольцом и обороняемся со всех сторон!

-- Я попробую что-нибудь сделать насчет майяда, -- сказал ему Исан, ехавший по-прежнему рядом. Острон только кивнул.

Это ощущение было новым для Исана, ведь никогда еще в жизни он не встречал себе подобных: в горах Талла их попросту не было. Оттого поначалу он вовсе не придал этому значения, лишь когда Острон с яростью оглянулся на него, уверенный, что это белоглазый предал их, Исан догадался, что оно означало. И теперь это ощущение вернулось к нему: его брат был где-то рядом. Чем-то это напоминало ему Бакхтанасар, словно само время выходило из-под контроля, и Исан попытался собрать его воедино, как там же; поначалу удалось.

Безумцы налетели на них, но конники уже выстроились кругом и встретили врага ятаганами; на клинках Острона в тот момент вспыхнуло пламя, и волна пламени резко вырвалась из-под земли, кольцом разошлась во все стороны, но угасла резко и с хлопком: Исан оскалил зубы. Острон не оглянулся, он был занят, но крикнул:

-- Продолжай пытаться!

И белоглазый пытался поймать время вновь и вновь, но оно ускользало от него; он вдруг с ясностью ощутил, что у него два противника... точнее, один с половиной: второй не пробудил Дар полностью.

Он почти не сомневался в том, что два его младших брата, Муртаза и Субад, находятся где-то неподалеку; вряд ли они сунутся в бой, Асвад будет беречь их, но наверняка элитный отряд бойцов Хафиры стоит где-то рядом.

По крайней мере, и ветер никак не налетал: остальным попросту некогда было подумать об этом, но Исан быстро сообразил, что Дар майяда подобен божественному равновесию: ни пламя, ни воду, ни ветер не подчинить, пока он действует.

-- Бури не будет! -- крикнул он, правильно предположив, что эта мысль ему одному пришла в голову. -- Он не может вызвать ветер, пока мои братья используют свой Дар!

Помощь пришла к ним с небес, гигантской тучей налетела на сражающихся; птицы, самые разные, без страха падали комьями вниз и кричали, выклевывая глаза, мешая одержимым видеть, раздирали кожу на плечах в клочья. Буйвол Сунгая был в драке подобен тарану и нанизал в тот момент на свой длинный рог марида; кость не могла убить эту тварь, но Сунгай отреагировал быстро и отсек тому голову ятаганом.

Несмотря на неспособность Острона использовать пламя, одержимых становилось все меньше и меньше. Северные стражи сражались, как проклятые, и двое из них чуяли маридов, предупреждая о них криками; птицы, прилетевшие на зов Сунгая, не были в состоянии убить человека, но покалечить -- вполне, и, кажется, ни одна из них не боялась смерти. Сунгай вызволил их из-под власти темного бога, -- о чем другие не знали, -- и как только он ослабит над ними свой контроль, темный бог снова подчинит их себе; даже птицы не хотели этого и были готовы погибнуть.

И наконец одержимые в панике побежали прочь; по знаку Острона всадники остались на своих местах, напряженно оглядываясь по сторонам. Первым их заметил Исан, ожидавший их появления, махнул в их сторону рукой.

Их было не больше пятнадцати, все на черных конях, и возглавлял их широкоплечий всадник в сером плаще, несмотря на палящее солнце пустыни, ехавший с непокрытой головой. Он был не слишком-то похож на Исана, светловолосый, с длинной неопрятной бородой, но его глаза точно так же блестели мертвенно-белым, и Острону одного взгляда хватило для того, чтоб понять: это и есть майяд.

По обе стороны от майяда ехали еще двое. Один был молодой копией майяда: те же волосы, та же форма лица -- но этот безумец был еще безбородым, и глаза его не приобрели такого пронзительного нечеловеческого цвета.

Второй расплывался.

-- Это долгар! -- предупредил Исан, но поздно: они уже и без того поняли, с кем имеют дело.

-- Убирайся из моей головы! -- закричал кто-то позади, и лица всадников побелели. Острон смотрел на долгара в упор, прокусив нижнюю губу до крови. Исан пришпорил коня и рванулся вперед, собираясь вступить в бой: он понимал, что только смерть долгара избавит сознание людей от его влияния, с которым они сейчас отчаянно боролись, и...

Привет, дорогой брат.

Лошадь, перепуганная, резко остановилась и заржала.

Давно не виделись, правда? Урфина покончила с собой, когда узнала, что ты предал Асвада.

-- Мне все равно, -- одними губами ответил Исан. Тело не повиновалось ему.

Муртаза и Субад здесь очень недовольны этим, ты знаешь. Можно сказать, они даже злы.

-- Я убью обоих.

Ты же умеешь рассуждать логически. Разве единственный жалкий предатель справится с отрядом лучших воинов Эль Габра? Я не один, дорогой брат. За прошедшее время столько изменилось. Баракат, Ваджра и Фатима, они все открыли Дар нашего господина. Теперь у нас есть все шесть ответов на Дары шести богов, а вот они, ха-ха, не потрудились одарить своих жалких последователей всем. Победа будет за нами, Исан, твои логические рассуждения имеют изъяны.