Песнь Пророка (СИ)

- Прав на дитя любви той скоротечной никто иметь не смеет, - холодно отвечает та. - Его предназначенье не в твоих, и не в моих руках. Мир нынешний… он вскоре стлеет. Остатки бытия сын наш развеет, будет так.

Морриган отшатывается от него, как будто он собирался схватить ее за руку. Она шагает назад, к зеркалу. Прозрачное стекло утопает в Тени, Эйдан кожей чувствует холод, идущий от него. И чем ближе к нему ведьма, тем явственнее ледяной туман проступает мурашками на его коже.

- Куда ты идешь? - он не может больше стоять на одном месте и ступает вперед.

Она не останавливает его. Она ждет.

- Ты идешь к нему? - Кусланд нетерпеливо заглядывает в зеркало.

- Догадливость, друг мой, доселе ты не растерял, - ехидно подмечает Морриган, разбавляя прохладу. - Место мое подле него теперь. И если б ты не задержал, давно б прошла сквозь эту дверь.

- Могу я пойти с тобой? - не ради нее, и она прекрасно это видит.

Ведьма улыбается. Все так же печально.

- Я хочу увидеть своего сына, - Эйдан знает, что не убедит ее этим, но обманывать ее не может.

- Готов ты для ребенка, чье имя до сих пор секрет, пройти за мною в мир другой, на чуждый людям свет? - она качает головой. - Не в том судьба твоя, дворянский сын. Герой страны своей и победитель Мора, ты таков один. Символ победы для народа, неугасимый огонек. Ты утолил надежды их и веры, а сам ты… далеко не одинок.

Желтые глаза щурятся.

- Сердце твое к нему любовью сыто. Нуждаешься ты в нем, а не во мне. О нас все будет позабыто, минуты страсти мороком покажутся во сне. Останься с ним, там, где ты должен быть. Хоть он болван и знатный дурень, решил ему ты душу посвятить.

- Я хочу увидеть его, - повторяет Кусланд.

Морриган уже не слушает его, отступая назад, в мрачную густоту образов, скрывающих за собой чужой мир. Где-то между Тенью и реальностью. Она сама становится частью тумана и, кажется, вот-вот исчезнет. Все, что он хочет - почувствовать тепло ее кожи. Узнать, что это все-таки она. Не призрак и не очередное видение.

Резкий рывок - и он хватает ее за локоть. Ведьма и вправду настоящая. Она дрожит и, наверное, немного боится, что он сделает что-нибудь неправильное.

Раньше, чем он озвучивает свою последнюю просьбу - узнать хотя бы имя сына, Морриган прижимается к нему. Ее теплое тело - единственное настоящее, что существует в этом мире, об этом догадывается Эйдан, когда она обвивает его шею длинными руками. Он обнимает ее в ответ, и их губы сливаются в поцелуе. В нем нет огненной страсти или шелковой нежности, лишь горечь прощания и солоноватый привкус безысходности.

Ведьма из Диких земель навсегда останется в его памяти этим поцелуем. Долгим, влажным, последним.

Морриган отстраняется от него, не поднимая головы. Кусланд готов к ее слезам, но их нет. Она все для себя решила.

- Отпустишь ты меня? - спрашивает она, и он кивает.

Эйдан отворачивается. Он не хочет видеть, как ее поглощает сумрачная неизвестность зеркала. Элувиана, эльфийской тайны. Ставшей и его тайной.

========== Глава 44. Последнее прости ==========

Гаррет наклонил голову, выбирая между прутьев лучший ракурс Савитра. Мысленно он уже вытаскивал из его глотки язык и обматывал петлей вокруг шеи. Он встретил его так недавно - несколько минут, часов или суток назад, счет времени был потерян в омуте его и чужой памяти, - и уже ненавидел. Маг, пожалуй, знал свое дело. Добивался того, что ему было нужно.

- Теперь вы понимаете, почему я выбрал вас двоих, - со значением произнес Савитр.

- Просвети еще раз, - фыркнул Хоук. - Не легче ли было взять первых попавшихся храмовников? Они бы с большим удовольствием поучаствовали в эксперименте такого элемента, как ты.

- Ваш ум так скуден, вы не можете понять очевидных вещей, - маг отвернулся. - Я бы не стал с вами разговаривать и вовсе, если бы вы не были так ценны.

- Опять мы про какую-то мнимую ценность, - Гаррет оттолкнулся от прутьев, отходя назад. - Давай, давай еще раз. Я просто горю желанием услышать вновь, что же от меня требуется для спасения мира во всем мире.

- Пусть он лучше скажет, как осуществил свой план в действие, - ожил Натаниэль.

Хоук взглянул на него с интересом. Ему показалось, что Хоу стал по-другому на него смотреть после того, как… увидел то, что не должен был.

Он бы не хотел этого. Он был бы рад, если бы аристократ и дальше продолжал видеть в нем исключительного сатрапа. А то еще подумал бы, что он мессия или около того.

- Ты не смог бы провернуть все сам, - продолжил Натаниэль. - Откуда-то узнал о нас все, заманил к себе, одурманил демоновой магией…

- Конечно, некоторые вещи я не мог совершить в одиночестве, - Савитр усмехнулся. - На то мне и помощники.

- Рабы, из которых ты сосешь кровь, как же, - махнул на него Гаррет.

Глаза мага загорелись гневом. Раньше ему удавалось сдерживать себя, но Хоук мог вывести кого угодно при желании, а желания у него было хоть отбавляй.

Савитр прошел широкими шагами до его клетки.

- Я. Не использую. Магию. Крови, - громко сказал он.

- Тю, - Гаррет развел руками.

Маг отвернулся, тяжело дыша. Его побагровевшее лицо начало светлеть. Он закрыл глаза.

- Не буду долго тянуть, одного моего помощника вы уже знаете. Мой самый талантливый ученик. Он пошел за мной до конца.

Савитр постучал посохом по полу. Стук разнесся по всему залу квадратным эхом.

Небольшая дверь между двух колонн приоткрылась, являя - и Хоук не мог поверить - маленького забитого эльфа Хаави.

Он неуклюже ковылял первые несколько футов, бросая испуганные взгляды на людей в клетках. А потом его спина неожиданно выпрямилась, и он преодолел остаток пути горделивой походкой.

- Кто бы мог поверить? - озвучил реакцию большинства Савитр. - Бежавший из Круга несмышленый эльф, совсем дитя, к тому же заикается через слово. И кто бы догадался, что он не так прост?

- Не такой уж ты и хороший учитель, раз твой главный ученик способен только на одно заклинание, - выплюнул Гаррет.

Он чувствовал себя виноватым. Впрочем, особой вины за ним не было. Он никогда не утверждал, что разбирается в характерах, предоставляя это Андерсу. Андерсу, которым завладел демонов Справедливость.

- Я бы заткнулся на твоем месте, Хоук, - бросил сквозь зубы эльф. - Я могу раздробить каждый твой орган еще до того, как ты успеешь вспомнить, когда в последний раз ел красное мясо.

- Да у тебя, ушастик, яйца прорезались, - Гаррет кивнул, не сводя с него глаз. - Отлично же ты их прятал. Это было позавчера. Про мясо.

- Ты мерзкое животное, - Хаави прищурился. - Он был прав насчет тебя. Ты не властен над позывами своего тела и не раз это доказывал. Не будь в твоей крови… сопротивления, ты стал бы лакомым куском для стервятников.

- Я - Хоук, - он ухмыльнулся. - И обращение “господин” от тебя мне нравилось гораздо больше.

- Между мной тем и настоящим нет ничего общего.

- Совсем ничего?

Эсмильда поднялась на ноги. Она больно ударилась головой, ее висок кровил, и она совсем недавно пришла в себя. Однако достаточно давно, чтобы стать свидетельницей всего разговора.

Эльф прошелся к другой клетке.

- Леди-храмовница, прости уж, но романтическая история отлично усыпляет бдительность, а ты подвернулась как раз кстати, - без сожаления заявил он. - Беглый маг и служительница церкви. Очень душещипательно. Всегда было. А тут еще храмовница сама на шею вешается. Грех было упустить такой шанс.

- Ты врал все это время, - она не заметила, как на глазах выступили слезы. - Ты говорил, давал мне надежду, и все это ложь? Жалкая ложь, чтобы втереться в доверие к Хоуку?

- Ммм, - Хаави потер подбородок. - Дай подумать. Да. Думаю, да.

- Кровь Андрасте, - прошипел Натаниэль. - Всегда знал, что ты сволочь. Давно бы задушил, если бы не Андерс.

Он посмотрел на мага, наблюдающего за ними со стороны.

- И не зря, - хмыкнул эльф. - Чтобы пробиться к Справедливости и поведать ему о Песне Пророка, нужно было сначала сблизиться с его оболочкой. Благо, для доверия ему хватало того, что я маг. А уж Справедливость позаботился, и оболочка ничего не узнала. Он достаточно окреп для того, чтобы держать его под контролем.