Песнь Пророка (СИ)

Когда Хоук обещает вырезать своим врагам глаза, никто не думает, что он шутит.

Тонкое лезвие вонзается в щеку, сначала для пробы. Ему интересно, каков каждый кусочек на ощупь.

Квентин вопит. Гаррет не закрывает ему рот. Он наслаждается. Как наслаждается тем, что тело мага выгибается под ним дугой, когда кинжал впивается в его левый глаз. В самый центр.

Андерс не отрывается от Леандры, хотя знает, что шансов помочь нет, Авелин с Фенрисом смотрят. Женщина поджимает губы. Эльф приподнимает бровь. Ему хочется сделать то же с каждым колдуном на своем пути. Он знает, что они все одинаковы. Такие же как Квентин, как Адриана, как Данариус.

Хоук методично вырезает глаз. Подцепляя лезвием, вынимает ошметки плоти, и окунает пальцы в образовавшийся проем. Внутри головы Квентина тепло и вязко. Он не умирает даже тогда, когда Гаррет начинает ощупывать стенки изнутри.

Он хочет добраться до нее. До его сумасбродной идеи. Если она где-то в его голове, то именно тут.

Со вторым глазом Хоук не церемонится. Вытащив его, он срезает немного кожи с правой стороны его лица, и отбрасывает в сторону, как грязную тряпку. Квентин кричит, кричит без перерыва. Его голос охрип, а у Гаррета уже заложило уши, но он не останавливается.

Только закончив, он успокаивается и садится. Убийца его матери беззвучно открывает рот, его плечи дрожат. Он уже не осознает происходящего, но надеется на то, что все это кончилось.

Хоук поворачивается и видит Леандру, чужую руку, которой она все еще шевелит. Он закусывает губу и с размаху засаживает кинжал в висок Квентина. Серебристое лезвие проходит через его голову, сверкая в глазницах. Квентин наконец-то подыхает. Его изрезанное лицо не становится уродливее, чем было. Это все такая же мерзость.

Перед тем, как подняться, Хоук плюет на него. Слюна, смешанная с его кровью, ударяется о переносицу, и сползает в левую глазницу. Ему уже все равно.

Он вытирает руки, но немного крови остается на платье Леандры, когда он обнимает ее в последний раз. Он смотрит в ее лицо, по-прежнему красивое, и не верит, что оно больше не принадлежит его матери.

- Мамочка, мама, - шепчет Гаррет, и прижимает ее голову к своей груди.

Целуя ее в макушку, он знает, что она уже ничего не чувствует. Но она закрыла глаза, и он представляет, что она всего лишь спит. Ему чудится, что во сне она улыбается.

…

Гаррет посмотрел на свои руки. Они начали расплываться перед глазами. Все начало расплываться перед глазами.

Он с трудом смог поймать в фокус прутья своей клетки. Желудок, казалось, перевернулся.

Хоук коснулся своего горла, понимая, что его может стошнить прямо сейчас. Но он не собирался доставлять такого удовольствия.

Поднимая глаза, он сначала взглянул на Бетани.

Она опустилась на пол, уткнувшись лицом в колени. Она, конечно, слышала, что Гаррет расправился с Квентином жестоко, но не думала, что так.

Хоук на миг подумал, что она может возненавидеть его. Просто потому что.

- Я знал кучу дерьма из тебе подобных, - прошептал он, выпрямляясь. - Но ты самый большой выблядок из всех.

- А что я? - Савитр развел руками. - Это всего лишь вы. И ваши воспоминания.

- Я тебя уже ненавижу, ты этого добивался? - Гаррет вновь ударил по клетке, но ничего не произошло, как и разы до этого. - Бери то, что ты хочешь, и прекратим это.

- Это только половина всего, - усмехнулся маг. - Дальше мое любимое. Вам ведь интересно, как я познакомился с Кусландом?

- Рассыпься ты в прах, - Хоук отвернулся.

Это не помогло. Новые образы выросли прямо из стены за его спиной.

…

- Я ничего не хочу сказать, но это место меня угнетает, - сообщает Зевран.

Он останавливается, рассматривая обезглавленные статуи, но тут же спешит за товарищами, боясь отстать. Ему не страшно, ему просто не нравится Круг.

Все его стены пропитаны страданиями, сам камень, из которого сложена башня, воняет кровью и тоской. А сейчас, когда здесь царит разруха, и подавно. Эльф содрогается от мысли, что здесь живут и учатся дети. Это место похоже на тюрьму. Это и есть тюрьма.

- Но наша спутница просто очаровательна, - добавляет Зевран и кивает на старуху, идущую бодрым шагом впереди.

Она заглядывает в каждую комнату, и каждый раз - с надеждой, рассчитывая, что под магическим щитом прячутся ее ученики, которые не отдались во власть искушающих их демонов и не пали жертвами чужой жестокости. И новые надежды гаснут. Двери скрывают одержимых, демонов и призраков.

Эльф укрепляется в мысли, что маги слабы духом, раз так быстро все сдались.

- Останься ты храмовником, тоже бы здесь сидел, - Кусланд бросает взгляд на Алистера.

Тот пожимает плечами, не отвечая. Свыкнувшись со своей ролью Стража, он почти не вспоминает о том, кем бы мог стать.

- Хорошо, что ты со мной, - говорит Эйдан и, осекаясь, исправляет. - С нами.

Алистер улыбается, но его улыбка быстро погасает. Округлые темные стены давят со всех сторон, не давая зародиться цветку.

Их сопровождает и настоящий храмовник. Они нашли его запертым в кладовке. Его зовут Рэм, он совсем молод и боится смотреть Кусланду в глаза. Эйдан считает, что это правильно. Он не говорит вслух, храмовник и так знает, что он трус. Ему стыдно, что он спрятался, а не боролся с демонами, как это делали его братья по Ордену. Но они сейчас размазаны по стенам, а он хотя бы жив, его это утешает.

Рэм бы и хотел покинуть башню, но ему страшно идти назад одному, поэтому он вынужден следовать за Кусландом. Он молчит и кажется тенью, но его компания ничуть не смущает.

Магесса, чье имя Кусланд успел забыть, останавливается у новой двери. Но не успевает ее открыть - она распахивается сама, отбрасывая женщину назад.

Эйдан выхватывает меч. У Алистера это занимает больше времени, поэтому он не выпускает клинок из руки, боясь оказаться застигнутым врасплох.

Из комнаты не вырываются демоны и духи. Лишь напуганная девушка. У нее длинные белокурые волосы, и огромные серые глаза. На вид ей лет четырнадцать. Может быть, она старше, но ее маленький рост и изящность сбивают с толку.

Магесса с облегчением протягивает к ней руки, но девушка лишь отшатывается.

Кусланд думает, что, возможно, его меч мешает, она считает, что они пришли убить ее.

Он прячет его за спиной, хотя знает, что так ее не обмануть.

- Сарика, девочка моя, тебе нечего бояться, - пробует убедить ее Винн, да, кажется, ее так зовут. - Мы пришли спасти оставшихся магов. Этот человек…

Она поворачивается и показывает на Эйдана.

- Он поможет.

Сарика качает головой и делает шаг назад. Ее красивое лицо искажается.

- Никто не поможет, - шипит она.

Винн отступает назад.

Каждое увиденное перевоплощение оставляет у нее на сердце рану.

Сущность, что Сарика впустила в себя, ходит у нее под кожей. Та начинает отслаиваться, как у змеи. Растягиваясь, кожа образует синюшные стрии. Они тянутся венами по всей поверхности лица девушки, по ее обнаженным рукам и шее. И, бурля, выступают.

- Дыхание Создателя, - с ужасом шепчет Алистер.

Сарика раздувается, как кукла, кожа обтягивает тварь, вселившуюся в нее. Мантия трескается по швам, высвобождая огромное существо. Ему тесно в оболочке миниатюрной магессы, оно рвет ее изнутри. Кожа отлетает клочьями, и показываются длинные руки с кривыми когтями.

- Убьем… это, - приказывает Кусланд.

Он не успевают дойти до одержимой, как около нее возникают призраки, выползшие из тумана. Они кидаются, защищая ее, и не дают подступиться.

Только Рэм оказывается так близко, как нужно. Его это вовсе не радует, но он пытается реабилитироваться в глазах Серых Стражей.

Храмовник делает шаг вперед. Призрак рядом занят Винн, он его не замечает. Тогда Рэм наконец набирается уверенности и замахивается своим огромным мечом.

- Что ты с ней сделал?! - кричит он. - Что ты с ней сделал?!

Призрак материализуется прямо из воздуха. Лезвие меча застревает в нем, так и не достигнув того, что было магессой. Сталь втягивается в него, увязая. Рэм ошеломленно смотрит на свои руки, но они примерзли к рукояти.