Девять принцев Амбера .Тетралогия

— Нет! — завопил я, потянувшись ей вслед.

Но было поздно. Юрт сошел с линии, прыгнул и вонзил меч в моего двойника, а его собственное тело в это время извивалось и пылало. Из раны моего двойника тоже хлынуло пламя. Он попытался встать, но упал опять.

— Не говори, что я так и не пригодился тебе, брат, — крикнул Юрт и превратился в смерч, поднявшийся к своду пещеры и исчезнувший там.

Дотянуться и дотронулся до своего двойника я не мог, а несколькими мгновениями позже мне уже этого и не хотелось, так как он на глазах превращался в живой факел. Глядя вверх, он следил за живописным уходом Юрта. Потом посмотрел на меня и криво улыбнулся:

— Знаешь, он был прав, — и тоже исчез.

Чтобы преодолеть усталость, требовалось время, но вскоре я справился с ней и продолжил ритуальный танец у огня. Я обошел кольцо еще раз, но ни Юрта, ни моего двойника нигде не было, только скрещенные мечи еще оставались там, где упали. Они лежали поперек моей дороги. И я пинком выбросил их из Лабиринта. К этому времени пламя доходило мне уже до пояса. Вокруг кольца, назад, сначала… Время от времени, чтобы избежать неверных шагов, я заглядывал в Камень и кусок за куском штопал Лабиринт. Свет переходил в линии, и, если не замечать ослепительное сияние в середине Лабиринта, он напоминал наш домашний Лабиринт под фундаментом замка. Первая Вуаль принесла болезненные воспоминания о Дворе и об Амбере. Я стал поодаль, дрожа, и вскоре видения исчезли. Вторая Вуаль смешала воспоминания о Сан-Франциско с желанием. Следя за своим дыханием, я делал вид, что я — только зритель. Языки пламени плясали возле моих плеч. Проходя за аркой, изгиб за изгибом, я подумал о том, что они похожи на бесконечные ряды полумесяцев. Сопротивление росло, и, сражаясь с ним, я взмок от пота. Но такое бывало и раньше. Лабиринт был не только вокруг, но и внутри меня тоже. Наконец я добрался до места, где усилия становились тщетными, и я шел, почти не продвигаясь вперед. Перед глазами по-прежнему стояли тающий Юрт и лицо умирающего — мое лицо. Я понимал, что такой прилив видений из прошлого наведен Лабиринтом, но это не имело ни малейшего значения. Я шел вперед, но они продолжали тревожить меня. Приблизившись к Великому Закруглению, я осмотрелся и увидел, что Лабиринт теперь полностью отремонтирован. Через все разломы к соединяющим линиям перекинуты мостики, и весь он пылает, как застывшее на черном беззвездном небе колесо фейерверка. Еще шаг… Я притронулся к висевшему на груди теплому самоцвету. Теперь исходивший от него ржаво-красный свет был ярче прежнего. Интересно, подумал я, можно ли без труда вернуть его туда, где ему место. Еще миг. Приподняв Камень и заглянув в него, я увидел, что заканчиваю обходить Великое Закругление и продолжаю шагать направо, сквозь стену пламени, словно это не составляет никакого труда. Приняв это зрелище за совет, я припомнил заведенный Давидом Штейнбергом порядок, который однажды принял Дронна. Я надеялся, что Лабиринт не сыграет со мной злой шутки. Только я принялся огибать Закругление, как языки пламени окутали меня целиком. Темп замедлился, хотя сил уходило больше. Каждый шаг отдавался во мне болью, и все ближе становилась последняя Вуаль. Я чувствовал, как весь превращаюсь в сгусток воли, словно все во мне сосредоточилось на единственной цели. Еще шаг… Ощущение было таким, будто меня пригибая к земле, давили тяжелые доспехи. Последние три шага заставили меня испытать чувство отчаяния. Еще… Потом настал момент, когда само движение стало не так важно, как усилия. Теперь не результат имел значение, а само стремление преодолеть трудности. Воля моя стала пламенем, тело — дымом или тенью. И еще… В охватившем меня голубом свете оранжевые языки пламени, окружавшие Корал, превратились в серебристо-серые раскаленные иглы. Сквозь потрескивание опять донеслось что-то вроде музыки — меедленной, низкой. Глубокий дрожащий звук был таким, словно Майкл Мур играл на басе. Я попробовал уловить ритм, чтобы двигаться в нем. Мне почему-то показалось, что это удалось, а может, изменилось ощущение времени, и следующие несколько шагов я словно не шел, а тек, словно вода. А может, Лабиринт почувствовал, что в долгу передо мной, и отчасти облегчил мою участь. Этого я так и не узнал. Я прошел сквозь Последнюю Вуаль и оказался один на один со стеной пламени, которая вдруг опять стала оранжевой, но не остановился. В самом сердце огня я еще раз затаил дыхание. Там, в центре Лабиринта, лежала Корал, которая выглядела почти так же, как во время нашей последней встречи — в медно-красной рубашке и темно зеленых бриджах. Она, кажется, спала, лежа на своем толстом коричневом плаще. Я опустился возле нее на колено и положил ей руку на плечо. Она не шелохнулась. Я похлопал ее по щеке, убрав прядь рыжеватых волос.

— Корал? — позвал я.

Ответа не было.

Я легонько потряс ее за плечо.

— Корал?

Она глубоко вздохнула, но не проснулась.

Я потряс сильнее:

— Корал, проснись.

Просунув руку ей под плечи, я немного приподнял ее. Но она так и не открыла глаза. На нее явно наложили какое-то заклятье.

Вряд ли в середине Лабиринта можно было вызвать Знак Логруса, не превратившись в золу. Поэтому я попробовал средство из книжек. Нагнулся и поцеловал ее. Корал застонала, ресницы ее дрогнули, но она не очнулась. Я попробовал еще раз. Но опять ничего не вышло.

— Вот, черт! — выругался я. Чтобы поработать над таким заклятием, нужно было немного места для локтей, а еще — необходимо иметь доступ к орудиям моего ремесла и место, куда безнаказанно можно вызвать источник своей силы.

Я приподнял Корал повыше и скомандовал Лабиринту перенести нас обратно в Амбер, в мои покои, где, тоже в трансе, лежала ее сестра, в которую вселилась ти’га. Это постарался мой братец, чтобы защитить меня от нее.

— Отнеси нас домой, — сказал я вслух, чтобы было убедительнее.

Никакой реакции, Тогда я изо всех сил представил себе Амбер и одновременно подал еще одну мысленную команду. Мы не сдвинулись с места. Я осторожно опустил Корал, выпрямился и в том месте, где языки пламени были послабее, выглянул в Лабиринт:

— Послушай, — сказал я, — только что я оказал тебе большую услугу. Это стоило огромного напряжения, да и риск, был немалый. Теперь я хочу к чертям собачьим выбраться отсюда и забрать эту леди с собой. Может, сделаешь одолжение?

Языки пламени утихли, и после нескольких всплесков исчезли. В потускневшем свете стало ясно видно, что Камень вспыхивает, как лампочка вызова на гостиничном коммутаторе. Я поднял его и заглянул внутрь. Вряд ли я ожидал увидеть короткометражку из тех, на которые не пускают детей, но там шло именно это кино.

— По-моему, это не тот канал, — сказал я. — Если у тебя есть информация, давай. А нет, — мне надо домой, и поскорей.

Все осталось по-прежнему, только я вдруг осознал, насколько две фигурки в Камне похожи на нас с Корал. Они занимались этим на плаще, посреди Лабиринта — ни дать ни взять пикантный вариант одного из эротических фильмов.

— Хватит! — закричал я. — Это, мать твою, смешно! Тебе нужен тантрический ритуал? Пошлю тебе профессионалов! Эта леди еще даже не проснулась…

От Камня снова пошли вспышки, такие яркие, что глазам стало больно. Я выронил его. Потом опустился на колени, сгреб Корал в охапку и встал.

— Не знаю, ходил кто-нибудь по тебе от конца к началу до меня или нет, — сказал я, — но, по-моему, должно получиться.

Я шагнул в сторону Последней Вуали. Передо мной немедленно выросла стена пламени. Отпрянув от нее, я споткнулся и упал на расстеленной плащ. Корал я прижимал к себе, чтобы она не попала в огонь. Она упала на меня сверху. Казалось, она вот-вот проснется. Вдруг Корал обняла меня за шею и потерлась носом о мою щеку. Теперь она казалась скорее дремлющей, чем спящей глубоким сном. Думая об этом, я обнимал ее.

— Корал? — предпринял я еще одну попытку.

— М-м, — отозвалась она.

— Похоже, отсюда мы выберемся, только, если займемся любовью.

— Я думала, ты никогда мне этого не предложишь, — пробормотала она, так и не открывая глаз.