Воробушек по имени Лиз (СИ)

- Ты как? – спросил Гарри.

- Нормально, - все еще приходя в себя, ответила Лиз, и Гарри вернулся на место.

— Помните о трех «Н», — сказал Двукрест, — и попробуйте еще раз… Один… два… три…

Однако и час спустя «расщеп» Лиз так и остался самым занимательным из всего урока. Двукреста это не обескуражило. Застегивая на горле мантию, он сказал:

— До встречи в следующую субботу, и не забывайте: Нацеленность. Настойчивость. Неспешность.

После чего взмахнул палочкой, убирая обручи, и в сопровождении профессора Макгонагалл покинул Большой зал. Шестикурсники загомонили, все сразу, и тоже двинулись к вестибюлю.

— Ну, как ты? — спросил Невилл, догнавший Лиз с Гарри у лестниц. — Я так перепугался, когда твоя рука осталась вне обруча, что до конца занятия боялся даже представить себя в центре своего.

— Я, кроме боли, ничего и не почувствовала-то. Меня больше испугало отсутствие руки, но я ее так и не увидела отдельно от тела, — произнесла Лиз.

- Ничего, у нас еще будут занятия, - добавил парень и тут же смутился, поняв, что сморозил.

— А я ничего не почувствовал, — придя к нему на выручку, сказал Гарри. — Хотя меня сейчас не это волнует…

— Что значит «не это»? Разве ты не хочешь научиться трансгрессировать? — недоуменно спросил Невилл.

— Вообще-то не так уж меня это и привлекает. Я предпочитаю летать, — ответил Гарри. Он оглянулся, пытаясь понять, где Малфой.

Лиз снова разозлилась на брата.

- Пойдем, - предложила она Невиллу.

- Но…

- Идите без меня, - рассеянно сказал Гарри, - мне надо зайти еще в одно место.

У первого же поворота Гарри отделился от ребят, так и не заметив недовольство сестры.

***

Наступил мокрый, но вместе с тем теплый, апрель. Лиз, полностью погрузившаяся в учебу и обучение трансгрессии, не заметила, как пролетело два с половиной месяца. Занятия по трансгрессии подходили к завершению и Лиз была довольна своим результатом, в отличие от некоторых других студентов, кому овладение этим навыком давалось с трудом.

Проехав в свое время с концертами полсвета, выступая с плохим настроением, расстроенной или простывшей, Лиз уже тогда умела маскировать свои эмоции, подавлять желания и делать то, что необходимо. Написание песен, музыки развили хорошее воображение. Обучение окклюменции и трансфигурации только усилили и отшлифовали у Лиз эти способности. Поэтому девочке было проще остальных очищать сознание от ненужных мыслей, концентрироваться и представлять место (обруч перед собой), в которое необходимо было переместиться. Если на первом занятии ее расщепило, то уже на третьем ей удалось переместиться прямо в центр обруча, вызвав восхищение мистера Двукриста и зависть учеников. Лиз также отмечала еле уловимую гордость, мелькающую время от времени на лице профессора Снегга. Он-то точно знал, каким навыкам она обязана хорошим результатом. Пусть он больше и не подходил к ней и не заговаривал, Лиз чувствовала, что он наблюдает и отмечает ее успехи и промахи.

Меж тем не только профессор Снегг наблюдал за Лиз. Было еще, по крайней мере, трое, которые с тревогой следили за переменами, произошедшими с их подругой. Лиз, замкнутая и нелюдимая, закрытая в собственном выстроенном безопасном мире, где были лишь уроки да занятия, не замечала этого.

Однажды вечером, в середине апреля, после изнурительной подготовки к Зельеварению, Лиз спускалась в гостиную, чтобы отправиться на ужин и раньше лечь спать. Бесшумно ступая по каменной лестнице, девочка услышала приглушенные голоса внизу. То были Рон, Гарри и Гермиона. Лиз оставалось миновать всего две-три ступеньки, чтобы оказаться в проеме, ведущем из спален девочек в гостиную, либо она могла остаться там, в тени, и послушать о чем говорят ее друзья. Лиз выбрала последнее.

- Гарри, - требовательно зашептала Гермиона, - ты должен поговорить с ней!

- Я пытался, - (и это было правдой), - но она постоянно уходит от ответа.

- Так заставь ее выслушать! Мне страшно находиться с ней в одной комнате. Она как привидение, печальное и холодное, передвигается по замку… Ни с кем не говорит без необходимости…

- Привидение? – переспросил Рон. – Скорее уж дементор! Высасывает всю радость из…

- Не говори глупостей! – строго прошептала Гермиона. – Я хочу сказать, что с ее хандрой пора заканчивать. И мне кажется, что именно ты, Гарри, можешь все это прекратить…

- Хм…, - задумался парень. – Ты права. Я поговорю с ней сегодня же! – воскликнул Гарри.

- Но только после ужина! – добавил Рон, увидев осуждающие взгляды друзей, и неловко произнес: - Ну, что? Я голодный!

Покачав головой, Гермиона встала и пошла к выходу. Гарри и Рон пошли следом. Никто из них не знал, что в десяти шагах за стенкой стояла Лиз, слыша каждое их слово. Теперь у нее будто бы глаза открылись: погрузившись в свою боль и переживания, она не хотела видеть переживания других. Сделав последние несколько шагов по ступенькам, Лиз вышла в гостиную, которая, как и в первый вечер, была уютной, отдавала гостеприимным теплом, обволакивала красным с золотым. Как она понравилась Лиз в первый раз и как всей тяжестью давила сейчас. Пройдя мимо мягких кресел, зазывающих отдохнуть, девочка вышла из гостиной в коридор. Она увидела, как у поворота мелькнуло три ярких огонька, а затем потухли – это Гарри, Рон и Гермиона свернули за угол к лестницам, ведущим в Большой зал. Лиз повернула в противоположную сторону, есть ей совсем не хотелось…

***

Она не помнила как долго бродила по коридорам, сколько лестничных пролетов миновала, сколько поворотов прошла. Она просто брела, ссутулившись, полностью погруженная в свои мысли. Внезапно такая сильная слабость одолела все ее существо, что Лиз просто не могла идти дальше. Ноги налились свинцом, и ей не оставалось ничего, кроме как опереться о стену спиной и съехать вниз. Как же она устала! Обхватив руками голову, девочка расплакалась.

- Кто здесь?

Лиз вздрогнула.

- Кто здесь?? – настойчивей переспросил голос.

- А вы… кто? – дрожащим от слез голосом спросила Лиз.

- Лиз, ты?

Тут до девочки стало доходить, что голос принадлежал кому-то очень знакомому: девушка, озорной живой огонек в глазах которой при их последней встрече померк, как и у нее самой.

- Тонкс? – робко произнесла Лиз.

В эту секунду темноту разрезал слабый лучик света. Он приближался, пока, наконец, не замер над Лиз. В круге света девочка словила тот самый огонек (он вернулся), который был в этой девушке при их первой встрече. Волосы Тонкс стали малинового цвета и доходили ей до плеч, а непослушная челка закрывала половину лица.

- Ты что тут расселась? – поинтересовалась она.

- Я… тут… я не расселась, - наконец нашлась, что ответить Лиз.

- Тогда, что ты тут делаешь?

- Я… - посмотрев по сторонам, Лиз сообразила: - … кажется, заблудилась.

- Мы на шестом этаже в восточной части замка.

- Точно… - протянула девочка и погрузилась в собственные мысли.

- У тебя все хорошо?

- Да.

- Не похоже… - с сомнением в голосе заметила Тонкс. – Пусть мне и влетит, все равно!

С этими словами она уселась рядом с Лиз.