Правила жестоких игр. Дилогия (СИ)

– Мам. – Ведьмак заглянул в комнату. Хозяйка дома не сразу поняла, что он обращается именно к ней – слишком редко сын называл ее мамой. В устах резкого Филиппа родное и привычное для всех детей слово звучало наивысшей похвалой и лаской. Она повернула голову.

– Ты Сашу видела?

– Только что здесь была. – Аида чуть нахмурила брови, бросив быстрый взор в сторону камина, где, вероятно, минуту назад стояла испарившаяся девчонка. – Она нам рассказала об этом одержимом молодом человеке…

Однако ведьмак уже не слышал мать, потому как заметил на каминной полке оставленный Александрой инквизиторский шнурок.

– Какого черта? – пробормотал Фил и ринулся на улицу.

Девушка быстро пересекала двор, и в оранжевом свете угасающего солнца полыхала пожаром копна непослушных рыжих волос. На дороге, у самых ворот, беглянку поджидало тарахтящее такси с шашечками на крыше.

– Эй, ты забыла попрощаться! – выкрикнул парень.

Захваченная врасплох, Саша порывисто обернулась. По веснушчатому лицу скользнула растерянная улыбка. Объясняться в присутствии десятка незнакомых людей, шмыгающих по двору, Филиппу было неловко, а потому он только покачал головой.

Не уходи.

Подруга дернула плечом.

А я и не возвращалась.

Она легко проскользнула через щель между приоткрытых створок кованых ворот. Как в детстве, ведьмак загадал, что если Саша хотя бы оглянется, то он не позволит ей сбежать.

Девушка не оглянулась. Уселась в чужую машину, мягко захлопнула дверь, и автомобиль тронулся с места, выпустив в воздух облачко выхлопного газа. В странном оцепенении Филипп сунул руки в карманы и невидяще уставился на знакомый с детства сосновый бор за воротами. Грудь опять раздирало ненавистное чувство, от которого было больно дышать.

– Отпустил? – прозвучал до тошноты ровный голос Римаса, незаметно выросшего за спиной.

– Это ненадолго.

– Хочешь, я могу присмотреть за ней, – издеваясь, предложил поляк.

– Сам как‑нибудь справлюсь, – измерив насмешника ледяным взглядом, уверил ведьмак и вернулся в дом, где его ждала семья.

Глава 14

Любовь и прочие странности

В преддверии майских праздников декан торжественно разорвал на мелкие клочки приказ о моем отчислении. Все еще не веря в избавление от висевшего над головой «дамоклова меча», я шагала по шумному коридору факультета и прижимала к боку ядовито‑розового кролика, купленного в подарок лучшей подруге взамен потерянного.

Вокруг волновался студенческий океан. Из динамиков, прилепленных под потолком, лилась бодрая мелодия. Музыка в коридорах являлась нововведением, но у ректора точно начиналась мигрень от университетского радио, раз в час передающего тяжелый рок.

Я как раз проходила рядом с приемной ректората, когда неожиданно дверь отворилась, выпуская из кабинета высокого брюнета в ярко‑зеленой тенниске. Чтобы узнать Филиппа, потребовалось некоторое время – синеглазый и загорелый, он походил на иностранца.

– Саша? – Ведьмак сверкнул белозубой улыбкой.

– Привет.

Конфузясь, мы по‑приятельски обнялись. Едва не поцеловались в губы, по‑птичьи ударились носами и, словно обжегшись, торопливо отстранились. Мое сердце грохотало отбойным молотком, и предательски порозовели щеки.

– Ты что здесь делаешь? – изображая удивление, спросила я.

– Восстанавливался в магистратуре.

– Серьезно?

– Еще как серьезно. Разве я не похож на студента? – кривовато ухмыльнулся Филипп и поправил кожаную сумку на плече, наверное, по стоимости сопоставимую с моей годовой стипендией.

– Вообще‑то, не особенно, – протянула я и специально отошла на шаг, будто прикидывая на глазок, сколько в Вестиче «обычности». Он напоминал небожителя с журнальных разворотов. Внешность ослепляла глянцевой красотой, как если бы лицо отретушировали в специальной компьютерной программе. Что за Сила в нем вспыхнула? Вопрос на миллион очков. Похоже, сам Филипп столь кардинальных изменений не замечал или не придавал им значения.

– Сначала я честно пытался очаровать ректора, – с иронией продолжил визави, – но когда он в десятый раз отказал, то сдался и зачаровал.

– Очень по‑человечески, – хмыкнула я.

– Я отдыхал на островах, – вдруг поделился он и поспешно добавил: – С Кошкой, конечно. Она снимала клип на эту свою песню, а я увязался за компанию.

– И как?

– Скверно. – Филипп закатил глаза. – Ты знаешь Лизин характер. Она умеет превратить отдых в сплошной стресс.

Смущенно улыбаясь, мы замолчали. Дружеская беседа окончательно исчерпала себя, и пауза затянулась до неприличия.

– Ну, мне пора, – вздохнула я. – Увидимся.

– До встречи, Александра. – Вестич согласно кивнул, но стоило отойти на пару шагов, как меня остановил его оклик: – Если хочешь, могу подвезти тебя.

Он даже не уточнил, куда придется ехать.

Подавив идиотскую улыбку, я развернулась. В кармане категорично звякнули ключи от семейного седана. Деля машину, мы с папулей каждый вечер устраивали шахматные бои. Накануне отец позорно продул партию, и авто досталось мне в единоличное пользование на целую неделю.

– Я еду к Катерине, – заявила я, намекая на розового кролика в руках.

– Это новый кролик или старого нашла? – пошутил парень. Игрушка ему явно не нравилась – возможно, навевала не слишком‑то приятные воспоминания.

– Новый, – уверила я. – И мне нужно в дурдом.

– В дурдом с новым розовым кроликом? – переспросил Вестич. – Звучит неплохо.

На улице сочными красками цвела теплая весна. Погода наладилась, и город зазеленел. Перекидываясь ничего незначащими шуточками, мы добрались до преподавательской стоянки, где нежилось в солнечных лучах блестящее спортивное купе.

– Извини, я сегодня на спичечном коробке. Перетерпишь? – Парень галантно открыл передо мной дверь машины, но тут же предложил: – Обещаю не гонять, но если хочешь, поедем на метро.

– Ты обещал меня подвезти, а не проводить! – отказалась я от поездки в душной подземке. – Не переживай, автомобилей я больше не боюсь, у меня теперь фобия поинтереснее – темнота.

Лицо Вестича помрачнело.

– Но тем проще, что страх проходит, стоит включить свет, – с деланной беззаботностью уверила я и, пряча глаза, забралась в комфортный салон.

Темнота не пугала, вовсе нет, а вызывала буквально животный ужас. Каждая ночь погружала меня в бесконечные, сумбурные кошмары, в которых оживали мертвецы. И во сне всегда властвовала беспросветная тьма. Ни уличных фонарей, ни солнца, только огонь, разбитая машина и давно погибшие люди…

Мы ехали по запруженным проспектам, и ни о чем не говорили. С Филиппом было приятно помолчать, не чувствуя никакого смущения. Длинные паузы заполняла музыка. Тут заиграла знакомая песня о мире, в котором никогда не умирают хрупкие бабочки. Вестич увеличил громкость, просто нажав на руле кнопку. Никаких ведьмовских фокусов: щелчков пальцами или прочего. Жест, присущий обычному человеку, немало позабавил.

– Что? – изогнул брови ведьмак.

– Ничего.

– Мне просто песня нравится.

– Мне тоже нравится. Хорошая песня. – Пряча улыбку, я уткнулась носом в макушку плюшевого кролика, которого держала на коленях, и поинтересовалась с нарочитой небрежностью: – Больше не теряешь ключи от машины?

– Все время, – хмыкнул парень. – Больше всего злит, что на ключи нельзя позвонить, как на телефон, и узнать, где они лежат.

– А щелкнуть пальцами? – не удержалась я, припоминания давние уроки колдовства.