Правила жестоких игр. Дилогия (СИ)

Саша о чем‑то крепко задумалась, сквозь темноту изучая Вестича пытливым взглядом. Вероятно, собственная попытка свести счеты с жизнью ее потрясла. Она любила и ценила жизнь, каждую минуту, каждый вздох.

– Ты был прав, – наконец, прошелестела девушка, – видениям нельзя верить.

– В ведьмовском мире ничему и никому нельзя верить. – Фил осторожно убрал с веснушчатой щеки упавший локон волос, и от легкого прикосновения девушка вздрогнула. – Все лгут, даже Сила. Особенно Сила. Здесь нет ничего настоящего, одни фальшивки.

– Но ты часть всего этого.

– Больше – нет.

Саша нахмурилась:

– Поэтому ты еще не вернул дар?

– Наверное. – Ведьмак глубоко вздохнул.

Александра всегда умела задавать правильные вопросы. Конечно, существовали ритуалы черной магии, призванные вернуть витавшее в воздухе колдовство. Однако не сложность и даже не жестокость темных обрядов заставляли Хозяина Вестича медлить – в глубине души он страшился заново обрести Силу. Положа руку на сердце, Филипп не желал так скоро терять, несомненно, важные и совершенно незнакомые, человеческие чувства. Он еще не узнал их до конца, не насладился в полной мере, но уже лучше понимал Елизавету, без колебаний отвергшую ведьмовскую сущность. Ему даже нравилось, что теперь он мог сожалеть о прошлых ошибках, а не просто строить сожалеющий вид.

– Тебе нужно отдохнуть, мой конопатый друг. – Парень едва заметно улыбнулся. – Не думай ни о чем, просто засыпай. Обещаю, что покараулю твой сон.

Саша послушно закрыла глаза. Через несколько минут насупленное личико разгладилось, а дыхание выровнялось. Во сне она завозилась и доверчиво прильнула к Филиппу. Оцепенев на секунду, ведьмак все‑таки позволил себе обнять ее.

Глава 13

Злое солнце

Огромный мрачный зал с головокружительно высоким сводом, тонул в темноте. Здесь не было ни одного окна, а единственными источниками света служили четыре мутноватые кварцевые глыбы, высовывающие неровные грани из‑под земляного пола. Жидкого, пульсирующего сияния природных кристаллов хватало лишь на то, чтобы едва‑едва озарить круглый лабиринт каменных скамей. В его центре возвышались выдубленные из цельных кусков горных пород шесть тронов. Их спинки украшали гербы верховных ведьмовских кланов, живущих в городе со стародавних времен.

Выстуженный воздух пах сыростью, а от каменных плит на полу поднимался холод. По мнению Филиппа, зал для особых заседаний представлял собой пережиток прошлого, архаизм с перегнившими перекрытиями под сводчатым потолком. Однако ведьмовской мир цеплялся за изжившие себя традиции. Ведьмаки мерзли, простужались, но все равно собирались в старинном храме, в глухой деревне.

Тяжелый торжественный плащ давил на плечи, а затянутый на шее шнурок удушал. Неудобное одеяние раздражало до чертиков, и про себя Фил полагал, что для окончательного сравнения с фокусником, ему не хватало лишь трости, выстреливающей букетами искусственных цветов, да цилиндра с кроликом под вторым дном. Хотя, нет – кроликами Вестич был сыт по горло с прошлой ночи. Особенно розовыми, плюшевыми, с косыми пластмассовыми глазами.

– Напомните мне, чтобы я больше никогда не приглашала на шабаши семью Ростовичей, – нервно теребя в руках носовой платок, вдруг прошептала Аида.

– Чем они успели тебе насолить? – уточнил Заккари. Закутанный до пят в черный плащ, блондин походил на печально известный призрак оперы.

– Хозяин Ростович только что назвал моих сыновей самодовольными гаденышами, – фыркнула женщина.

– Как неосмотрительно, – усмехнулся пасынок.

– Особенно учитывая, что ему прекрасно известно о твоем идеальном слухе, – с мрачным юмором поддержал Фил.

Тут от стены отделились три черных силуэта, и переместились поближе к мерцающему кристаллу. Неровный свет упал на лица, раскрашивая их резкими тенями. К собственному удивлению, в одном из ведьмаков Филипп узнал приволжского Хозяина Орлова. Ведьмака, какого знал только по портрету в архивной галерее, парень никак не ожидал обнаружить!

На удивление, Орлов был совсем невысокого роста, неприятен и полнотел. Нервно жестикулируя, он что‑то быстро бормотал, склонившимся к нему слушателям.

– Маргарита упоминала, что ее отец приезжает в город? – нахмурившись, спросил парень у матери.

– Не помню. – Женщина озадаченно покрутила головой, пытаясь высмотреть главу приволжского клана. – Может быть, Розе что‑нибудь говорила? А разве он здесь?

– Я на минуту. – Фил решительно направился к троице.

С появлением лишних ушей разговор оборвался, отчего повисла неловкая пауза. Собеседники с неудовольствием воззрились на пришельца, не торопясь обменяться дружественными рукопожатиями или хотя бы светскими любезностями.

– Извините за вторжение. Господин Орлов, я хотел бы представиться. Филипп Вестич. – Парень изобразил до приторности вежливую улыбку, впрочем, никак не растопившую лед в синих глазах прерванных мужчин. – И мне приятно, наконец‑то, познакомиться с вами лично. От имени своей тетки благодарю вас за то, что позволили своей дочери остаться в Гнезде…

– Вестич, о чем ты? – грубо перебил витиеватую речь приволжский гость. – Зная твою репутацию, я бы на пушечный выстрел не подпустил тебя к своей дочери! Но, к счастью, у нас с женой только сыновья!

Обескураженный отповедью Филипп слету и не придумал, как выйти из конфузного положения, но тут в темноте прокатилась волна возбужденных шепотков. Секунду спустя, через арку в заволновавшийся зал вошли Старейшины. Как по приказу, все присутствующие сняли капюшоны, открывая лица.

Кристаллы в углах зала набрали мощь, и на сводах потолочного купола растянулись длинные тени. В черно‑желтом пространстве все цвета насытились, отчего резало глаза, а обстановка приобрела четкую карикатурность. Улыбки превратились в оскалы, морщины – в шрамы, а радужки засветились потусторонним мерцанием.

Народ терпеливо дождался, пока пятеро правителей города займут места в центре круга, а затем принялся рассаживаться по лавкам. Со смертью деда Луки, кресло с гербом Вестичей опустело. Теперь, устраиваясь на холодный камень рядом с матерью, Филипп понимал, что навсегда потерял трон избранных. Отказываясь жертвовать человеческой подругой в угоду блестящему будущему, парень делал осознанный выбор и не жалел о нем.

Некоторое время продолжалась возня, и, наконец, все смолкло.

– Хозяин Вестич? – Острый, как бритва, взгляд Старейшины Громова нашел молодого человека среди прочих. – Ваш трон пустует.

По залу прокатился изумленный рокот, сменившийся оцепенелым безмолвием. Властители в недоумении переглядывались, но противоречить Громову, вероятно, опасались. Парень заколебался, представляя, как взбесится Заккари за то, что его очередная мечта досталась сводному брату.

– Иди! – едва слышно процедил блондин. – Это наш шанс.

С непроницаемым выражением на лице Фил поднялся, и в гробовой тишине зашуршал стеснявший движения плащ. За всю жизнь ведьмаку не приходилось чувствовать такой скованности, как в тот момент, когда под прицелом десятков ненавидящих взглядов он, потерявший семейную Силу, обычный человек, впервые уселся на не принадлежавшее ему место. Трон оказался ледяным и столь же неудобным, как парадные одежды.

– Никогда не забывайте, рядом с кем ваше место, Вестич. – Громов изогнул брови и, дождавшись от Филиппа скупого утвердительно кивка, провозгласил: – Объявляю Совет открытым!

Его голос раскатистым эхом вознесся к прогнившим потолочным балкам.

* * *

Сложенная вчетверо записка лежала в заднем кармане джинсов.