Кожа саламандры (СИ)

Поэтому мужчина даже опешил. Он сжал зубы и скулы на его точёном лице, как будто окаменели.

-Я не могу принять от вас такое обязательство,.. мэги.. Лиира,- он с каким-то трудом выдавил из себя моё имя,- это слишком большая плата за то, что я бы сделал и так.

-Я вижу в вас человека чести,- на всякий случай польстила я ему, хотя к своему куцому жизненному опыту у меня претензий было больше, чем опасений за его непорядочность,- и знаю, вы не потребуете ничего такого, чего я не смогла бы для вас исполнить.

Вот теперь бедному мужичку останется только узенький мостик, чтоб его честь, не вывалилась за перила.

За поеданием жаренного мяса и наблюдением моих психологических экзерсисов, во всю веселился Труми.

Догадываюсь, моя маленькая хитрость не осталась тайной и для сидхе, поэтому по его лицу прошёл приказ "отомри!" и, даже дёрнулся уголок губы, в тщательно удавленной улыбочке.

За чашкой моего фирменного типса мы даже договорились смотаться по быстренькому и посмотреть на развалины. Покуда шкура всё ещё отмокает, а нам обоим это жуть как интересно!

Наш добровольный проводник выпросил под это мероприятие ещё рыбки, поскольку обещал он отвести только меня, а теперь придётся открывать стра-а-ашную тайну аж двоим.

Витре мы оставили стеречь стоянку. Кроме матки саламандры на болоте вряд ли найдётся естественный противник равный птицеящеру. Но стоянку мы всё равно куполом накрыли. А вдруг мы не единственные такие храбрые и все в делах. А страшнее человека зверя нет..

Глава 6.

Острова в этой части Трясины образовывали длинную цепочку. Где-то между ними пролегали тоненькие перешейки, где-то небольшие просветы топи. Тут же я познакомилась наконец со знаменитым краснолистом, цветение которого влияло на миграцию саламандр. И вправду красивое растение. Листья у него резные изящные, багрово-красного цвета. Между ними уже набухали кисти бутонов, которые должны были зацвести густо-розовыми цветами. В каждой кисточке было два-три десятка бутончиков. Из которых к осени образуются почти чёрные ягоды.

Лами сказал, что они даже съедобны. Не изысканы, как садовая ягода, но обладают тонким ароматом. Они больше используются в женских притираниях, чем в серьёзном лекарстве, поэтому осенью он сюда не наведывается. Хотя, скорее, этому мешают частые дожди, во время которых собирать травы невозможно. Они потом очень плохо хранятся. Как их не суши.

Сейчас, в начале лета, дожди, хоть и гораздо более сильные, но редкие и короткие. Травы высыхают быстро. Плюс ко всему, ночи гораздо светлее. А ведь некоторые травы собирают только по ночам. Каким-то даже требуются определённые фазы луны. Жаль только много не соберёшь. Здесь, на месте, их можно только подвергнуть стазису, до момента пока не сможешь обеспечить им правильную обработку. У источника заклинание держится практически самостоятельно, нужно слегка контролировать раз в день, а вот чем дальше отлетаешь, тем больше усилий оно съедает.

Это я знала. Стазис - очень энергоёмкая волшба. Особенно на живых объектах. В Ковене у меня выходило погрузить в стазис напарника по тренингу едва на минуту. И я была уже выжата чуть не досуха.

Здесь меня переполнял восторг от избытка силы. К хорошему быстро привыкаешь. Представляю в какую депрессию я провалюсь, когда вернусь к учёбе. Да и просто уберусь от Источника на достаточное расстояние. Я чувствовала себя крутым архимагом. Волшба давалась легче-лёгкого. Что меня в конце-концов и подвело. Расслабилась.

Найти развалины без Труми мы бы точно не смогли. Они давным-давно проросли лесом. Сначала нам попадались на глаза отдельные камни и, если бы плакальщик не сковырнул с них кусок моховой шубки, мы бы прошли мимо, не воспылав исследовательской страстью.

Но, когда отодранный кусок седовато-зелёного мха был отброшен в сторону, под ним оказался гладко отполированный камень. Глубоко-чёрный, с заманчиво поблёскивающими искорками под поверхностью. Стоило сменить угол зрения и они отсверкивали в толще камня то ярче, то слабее. Как маленькие звёздочки в небе.

Остров, на котором когда-то стоял храм, был почти в центре этого маленького архипелага, расположенного полумесяцем вокруг Ключей. И эта земля, и руины, в частности, скрывались в гораздо более густой чаще растительности, по сравнению с другими болотными островами. И по количеству, и по разнообразию видов.

Можно было предположить, что когда-то вокруг храма были сады. Или парк. Но прошло столько лет, что ничего не напоминало об окультуренности этих видов. Просто их было больше. Здесь росли и цветы, и кустарники, и деревья. Даже какие-то лианы.

Лами поражался как он мог пропустить такое великолепие. Ведь он не единыжды бывал на этом болоте. И его интересовали именно растения..

-Ты не мог увидеть его с высоты. Над островом морок,- Труми при лекаре говорил вслух, хрипловатым будто простуженным голоском.

Слов я не понимала, но продолжала воспринимать разговор ментально. Только бесило, что в моей голове и голос и интонации казались другими. Это путало. И раздражало. Но не заниматься же мне постоянным переводом. Или ему.

Мы с сидхе держались немножко принуждённо. Он видел, что нравится мне внешне. Не мог не видеть. А вот я совершенно не понимала его отношения ко мне. От ментального контакта он закрывался. Причём не сам. Явно при помощи какого-то артефакта. А мой небольшой жизненный опыт, особенно относительно чувств между мужчиной и женщиной, уверенности придать не мог. И я искала подмоги в том, чего обычно терпеть не могла. В обезличенности этикета.

Нет я не строила из себя принцессу-ледышку. Не включала аристократического чванства. Только предельная вежливость, за которой я пряталась от смущения.

А всё потому, что чем дальше, тем этот мужчина привлекал меня больше. Мне нравилось как он двигается. Мягкий кошачий шаг и вдруг непринуждённая сила в развороте, когда, церемонно помогая мне перебраться через какой-нибудь упавший ствол или россыпь камней, он легко, как пушинку, подхватывал меня и отпускал, едва мои ноги касались земли.

Он никогда не повышал голос и не призывал чуть что Саота. Чего не скажешь обо мне. Хотя при сидхе я сдерживалась, но что-то слишком часто, наедине со своими мыслями, поминала Темноликого. Не к добру. Тёмные боги легче откликаются на призывы смертных. Как-то так всегда случалось.

А, когда очередной камень, у подножия поросшего зеленью холма, отчищенный сидхе и плакальщиком, оказался ступнёй громадной статуи, я не выдержала и помянула Тёмного вслух.

Я не успела понять что происходит, когда мои ноги поехали вперёд и я плюхнулась на задницу, совершая кульбит и проваливаясь в гладкий наклонный жёлоб, по которому и покатилась благополучно, наверняка, в гости к призываемому всуе божеству.

Сориентировалась я привычно быстро. Всё таки, даже год в Ковене, с тренировками на реакцию и физическими нагрузками, связанными с боевыми, но не магическими спарингами, выработали инстинктивные ответные действия. Хотя в данный момент магией пренебрегать я совсем не собиралась. Тем более, что уже привыкла, что её тут море. Пас включающий левитацию, подготовленный заранее для охоты на болотистой местности, был моей собственной разработкой.