Кожа саламандры (СИ)

То, что находясь на каком-то расстоянии, хозяин может призвать вигоня при помощи магии, я знала. Расстояние зависело от возможностей мага и нашего местонахождения. Ведь портал мог перенести куда угодно. Хоть на другой конец континента. Да и магии нет.

И тут я поняла, что ошибаюсь. Тело было привычно наполнено маной.

-О! Дух вод Гуангун! Какое счастье снова почувствовать в себе силу!

Божество маминого народа, благодаря покровительству которого я живой появилась на свет, я поминала в моменты самого большого восторга. Те легенды, которые мама рассказывала мне о нём на ночь, с самого раннего детства, я, после её смерти, нашла в одной из древних папиных книг. Что и говорить, эти истории для молоденькой девушки служили ещё большим вдохновением, чем для маленькой девочки. Потому, что были удивительно романтичны. Конечно пересказы потомков несколько изменили их, но в таком изложении, мне они были ещё более близки. Потому что некоторые древние понятия, из-за непонимания, заменили на те, что посчитали подходящими.

Представления об устройстве мира у иаров были таковы. До рождения миров существовал только Океан. Только воды его состояли из чистой маны, вращающейся как водоворот вокруг Мировой Оси, расходясь как песочные часы от Центра мира. И таких водоворотов было бесчисленное множество. Они являлись зародышами множества потенциальных реальностей. Чем туже скручивались спирали, тем больше они стремились распрямиться. И когда сжались в одну точку взорвались и появилось время. И бездна параллельных вселенных.

Каждая из них имела своё лицо, своё течение времени, своего демиурга и зародыш жизни. Местом зарождения жизни иаров была Первая раковина. А демиургом Гуангун - дух воды. Потому что миром иаров был Океан. Водный мир. В океане вод существовал только один остров. На нём и жил Гуангун. Он облетал свои владения и наполнял их жизнью. Множеством форм жизни. Но сам демиург был одинок. Ему не с кем было даже поговорить.

На противоположной стороне их мира в океанском дне находилась глубокая впадина. Такие, или похожие, существовали и в Чесменских морях. Самую глубокую из них назвали, исходя из легенд прародителей, впадиной Теффии. Так как в легендарном мироустройстве иаров, именно из глубочайшей впадины их мира, в тот момент, когда над ней пролетал Гуангун, всплыла большая рыба. Дух вод засмотрелся на совершенное творение рук своих. Стройное грациозное тело, как будто порхало в водах океана. Блестела под солнцем светло-оливковая, в радужных переливах, чешуя. Длинные перья жемчужных плавников волнами текли в струях чистейшей воды. И только в чистых бирюзовых глазах не было ничего. Ни чувств, ни разума.

Демиург потянулся к рыбине и коснулся её головы кончиками пальцев. И рыба превратилась в девушку с рыбьим хвостом. Она посмотрела на бога и полюбила его с первого взгляда. А он дал ей имя. Теффия..

Куда бы не летел Гуангун, Теффия плыла следом за ним, потому что ни секунды не могла оставаться вдали от любимого. Бог научил её говорить и подолгу беседовал с ней, сидя на берегу, когда возвращался на ночь на свой остров. А потом уходил спать. А бедняжка так и ждала его в воде, не имея возможности выйти на берег.

Однажды с рассветом Гуангун не появился на берегу. И Теффия, которая считала минуты до встречи, чуть не сходя с ума от беспокойства за него, выбросилась на берег и поползла под солнечными лучами, обдирая чешую о песок, в ту сторону, куда вечером отправился её любимый. Когда демиург проснулся, он обнаружил её почти умирающей на пути к своему убежищу. И понял, что, если бы потерял её, то и сам не смог бы жить. Он дал ей ноги и сделал своей женой. Их детьми были первые иары.

Я, помнится, всегда спрашивала маму, почему Гуангун был таким жестоким и не дал ей ноги сразу. Тогда мама ответила мне, что настоящая любовь требует понимания, а понимание требует терпения. Я морщила лобик и делала вид, что понимаю. Но и сейчас недоумевала, неужели мужчине обязательно довести девушку до полусмерти, чтоб понять любят ли они друг друга.

Но эти размышления отвлекли меня от реальности. А реальность сурово намекала, что не плохо бы нам определить где мы находимся и каким образом нам можно вернуться обратно.

Пока я совершала экскурс в мифологию, Труми вынырнул из ближайших кустиков, в которых он испарился за пару минут до этого и сообщил, что мы всё ещё на болоте. Но это какой-то другой остров. Тут же договорились для быстроты разойтись и исследовать территорию. Больших участков суши в Трясине нет. Значит очень скоро мы определимся и с положением, и с окружающими нас реалиями.

Солнечная погода предполагала, что с саламандрами на суше мы не встретимся. Все остальные хищники Чесмена (если, конечно, здешние, не слишком исследованные места, не порадуют нас какой то неведомой мерзостью) нам вполне по силам.

Буквально через несколько минут я услышала свист сидхе. Стараясь всё же не поднимать излишнего шума, я повернула в сторону сигнала. И, выйдя на очередную проплешину среди густых зарослей, куда привела меня протоптанная Лами тропинка, застыла в восхищении. Портал перенёс нас от одного ключа к другому. Только, в отличие от предыдущего мрачного храма с его тяжёлыми, хоть и очень интересными видениями, сейчас мы видели те самые Семь Ключей, о которых рассказывал Труми.

В том, что это именно они, никакого сомнения быть не могло. Чаша Источника напоминала дробящуюся цветными искорками хрустальную радугу. Солнце во всю разбрызгивало блики, отражающиеся от разноцветных граней. А струя воды, бьющая из этого фонтана, вообще поражала полным отсутствием какой-то логики в физических законах.

Все семь разноцветных струй сворачивались в семицветную спираль, не смешиваясь друг с другом. А поднявшись на высоту, где притяжение начинает превращать их в полукруглые арки и вовсе расходились по отдельности падая в чашу, где каждый водяной сегмент, превращался в один из цветных лепестков диковинного водяного цветка.

Мы застыли, разглядывая эту красоту. Помня о реакции чёрного источника, но не зная, чем грозит нам купание в его водичке, сближаться с новым магическим объектом, мы не торопились. Но время шло, любопытство тоже не отпускало. Чёрная вода на наших телах уже успела просохнуть, не только не оставив каких-то заметных следов, но и не поразив негативными ощущениями. А цветной источник выглядел гораздо оптимистичнее.

Мало того, чем больше мы тут стояли, тем большая эйфория нас охватывала. То ли от водяной пыли стоявшей в воздухе, то ли от разлитой вокруг маны, которую, казалось, можно было потрогать рукой.

Я, по наитию, решила повторить манипуляцию с аквамарином. С какой-то пьяной удалью, шибающей в голову, я подняла цепочку с камнем и шагнула к Источнику. Водяные струи зашипели, поднялись на высоту древесных крон и рассыпались мелкими дождевыми каплями.

Я не знаю, мы потеряли сознание, провалились в сон или просто видели одно видение на троих, но, когда мы очнулись, уже стемнело. Источник никуда не делся. Он тихонько плескал своими семицветными струями в темноте. Мы ощущали себя полными сил, но какими-то слегка пришибленными. Казалось правильным уйти с поляны. Что мы и сделали.

Только отойдя на самый берег мы остановились и, молча, переглянулись.