Камин-аут (СИ)

– Сколько штук?

– Простите, что? – отвлекшись, Эваллё поднял глаза на официантку.

– Ну, пельменей… сколько штук? – пояснила девушка, выжидающе глядя на него.

– Смотря, какие пельмени.

«Внучка» всё не сводила оценивающего взгляда, точно собиралась бросить Эваллё вызов.

Официантка пару секунд обдумывала ответ:

– Тридцать центов за пельмень. Они все одинаковые. Если поджарить, то выйдет дороже.

С такими расценками можно быстро остаться без гроша. Притом, что он никуда не собирался заходить по дороге, – если бы не эта пара, следующая за ним по пятам, Холовора давно бы пришел на автобусную остановку, но ему очень не хотелось, имея за собой «хвост», садиться ни в какой транспорт.

– Десять штук, жарить не надо, – брякнул Эваллё, не подумав, как следует. – И не забудьте кофе. Спасибо, – извинительным тоном добавил чуть погодя.

Вероятно, официантка не сомневалась в его математических способностях и, не став уточнять, согласно кивнула и направилась к другому столику, приняв еще один заказ, девушка двинулась в сторону кухни.

Пока готовились пельмени, Эваллё ненавязчиво рассматривал пару. На сухощавом старике – светло-коричневый плащ-парка на пуговицах. Не менее худая девица, она расстегнула молнию на поношенной весенней куртке и демонстративно уставилась в меню. Старик безразлично смотрел по сторонам, пока девушка выбирала. Несомненно, уходить они никуда не собирались.

То и дело встречаясь с пристальным взглядом старика, Эваллё дожидался, когда диковинная пара соблаговолит уйти. То, что они выбрали место у выхода, было крайне неудобно, в любом случае нельзя было уйти отсюда незамеченным, однако, если дедок и девушка проделали весь путь от дома Паули в надежде, что Эваллё приведет их в какое-нибудь кафе… В таком случае, откуда им было знать, что он направляется именно сюда? А что если они обычные туристы и хотели узнать у него дорогу?.. Скорей всего, нет – нормальные люди давно бы уже спросили.

Принесли заказ. Эваллё вдохнул горячий аромат жирного соленого бульона, натекшего с пельменей. Добавили зелени, хоть никто и не просил. Запахло кофе. А их столик пока что пустовал. Отложив очки на клеенку, парень взял тюбик с горчицей, добавил немного болотистой пасты на тарелку. Жидкая горчица быстро растеклась, смешавшись со сметаной. Тугие мягкие пельмени были громадными и едва помещались на тарелке, горчица слабая и не вызывающая доверия, сметана густая и жирная – от блюда отходил непередаваемый запах. Живот завел протяжную трель, пока Эваллё изучал пельмени.

Девушка выглядела лет на семнадцать и носила вязаную шапочку с помпоном. Что-то было в незнакомке странное, но что конкретно, он не мог объяснить. Эваллё не сдержал улыбки: Рабия вязала им с Фрэей точно такие же шапки, до сих пор вяжет, во всяком случае, сестре такие вещицы по душе, но на вкус и цвет, как говорится…

За их столик принесли заказ. Старик с девушкой о чем-то жарко переговаривались, нет, похоже, спорили. Говорили, очевидно, по-русски. Из их диалога Эваллё не вынес для себя ничего интересного.

Солнце покинуло улицу, куда выходили передние окна, и он перевел взгляд влево, рассматривая окна ближайшего дома. Когда на тарелке осталось пять пельменей, Эваллё вспомнил про остывающий кофе. После первого глотка на языке остался привкус горечи. Открывшаяся на пару мгновений входная дверь заглушила звуки, потом зал снова наполнили голоса посетителей и звяканье посуды.

Время тянулось, а пара не спешила покидать заведение. Эваллё снова полез за кошельком. Пересчитав деньги, подпер голову рукой, исподлобья посматривая на девушку. Ощущая его взгляд, она поежилась и пару раз пыталась отвести лицо. Сидеть с пустой тарелкой еще глупее, чем греметь мелочью. Мусоля последние две пельмени, и щедро подбавляя горчицы, Эваллё понимал, что попросту тянет резину. Она всего лишь девочка-подросток, тогда отчего это тревога? Холовора открыл сумку, с пришитым к ней матерчатым чехлом, и достал телефон. С минуту копался в телефоне, но это занятие быстро наскучило, и пришлось снова взяться за пельмени. Окуная пельмень в масло на дне тарелки, Эваллё чувствовал, как терпкий запах зелени и мяса рассеивается. Блюдо давно остыло, а пара неспешно продолжала свою трапезу. Что-то подсказывало – встань он сейчас и выйди через дверь – они последуют за ним.

Пельмень стал склизким и лип к вилке, кофе превратился в холодную несъедобную жидкость с мутным осадком и отдавал горечью.

Эваллё знал, что ведет себя глупо, но те иностранцы не давали ему покоя.

Скоро подошла официантка. У него не хватило бы денег заказать что-то еще, к тому же Рабия просила купить рыбы. Он и без того выглядел неубедительно, уже минут тридцать гоняя по тарелке несколько пельменей.

Официантка задержала удивленный взгляд на его ногтях, когда Холовора взял в руки чековую книжку.

Оторвавшись от созерцания чека, Эваллё уставился на пустой стол. Пара исчезла. А не примерещилась ли те двое? – возникла шальная мысль.

Направляясь к выходу, парень окинул быстрым взглядом место их трапезы и мысленно обругал сам себя. Похоже, это нервное, а ведь он считал себя вполне уравновешенным человеком и особой подозрительностью не отличался. Но в них было что-то не так, едва уловимый диссонанс, интуиция не могла подвести. Отвернувшись, парень накинул сумку на плечо и протиснулся в дверь, столкнувшись на пороге с очередным посетителем, от которого разило алкоголем. Извинился, отводя глаза, и под пьяный бубнеж спустился по лестнице.

Хотелось проверить, последуют те двое за ним или нет, для чего пришлось сделать крюк. Эваллё облизал губы и свернул на бездорожную окраину, где ни за что не пошел бы в любой другой день. Осенняя грязь ошмётками липла к обуви, перегнившая еловая труха и обрывки мокрого почерневшего сена приставали к подошвам, по-дурацки волочась по земле.

Эваллё несильно ускорил шаг, так чтобы не бросалось в глаза. Вокруг не было ничего, кроме далеких деревьев и луж, – совершенно пустынная местность. Волосы и одежду теребил холодный ветер, под ногами хлюпала жидкая грязь, очень предусмотрительно было обуть старые кроссовки, а не замшу.

Не таясь, обернулся на своих преследователей. Девушка сверлила Эваллё внимательным взглядом. Внезапно старик закряхтел и полез в карман за платком, а внучка заботливо погладило того по старческой руке.

Всё выглядело бы довольно комично, если бы не внушало неясную тревогу. Эваллё рассчитывал отделаться от парочки – до остановки оставалось пройти совсем немного, и если успеет добраться до неё, то, скорей всего, преследователи оставят его в покое, но от таких мыслей Холовора испытывал еще большую растерянность – он же не сможет забыть возникшее чувство тревоги, будет постоянно прокручивать в голове сегодняшний день. В конце концов, убегая, он так и не узнает, зачем им понадобился.

– Эй! – вдруг подала голос русская. – Мне показаться, ч-что вы помочь, – отрывисто бросила девица, не сводя с Эваллё блеклых глаз. Её речь была с паузами, свойственными всем иностранцам, плохо владеющим языком. А еще от пронизывающего ветра она попадала зубами о зубы.

– С радостью вам помогу, – дружелюбно пробормотал Эваллё, пряча левую ладонь глубже в карман и снимая очки.

Старик с помощью внучки, наконец, нагнал его.

– Спасибо вам за то, что уделяете нам немного своего времени, – прохрипел дедок, с трудом сгибаясь в приветственном поклоне. Поклон, как старомодно!

Девушка тот час протянула парню свою ладонь:

– Я – журналистка. А это, – она любовно понизила голос, исполненный сердечной ласки, – мой отец.

Отец девушки с нескрываемым интересом разглядывал Эваллё.

– Мы, на самом деле, преследовать вас, вы простить, – продолжила русская. – Это очень некрасиво.

Девушку сносило ветром, практически по слогам она произнесла:

– По-ни-мае-те, мы искать одного че-ло-ве-ка…

– Увидев вас в городе, – перебил дочку старик, – я подумал, что, может быть… простите мне мою дерзость…