Солнечный змей (СИ)

- Довелось, – кивнул Речник. – Это им меня прижгло? Ну ладно…

Деревья за оградой разрослись чрезмерно, ветви, усыпанные бахромой золотистых соцветий, задевали костяных големов и едва не сбили короба со спины «паука». Фрисс потрогал листья и хмыкнул.

- Чинпа, – толкнул он Нециса в бок. – Только низкорослая. Цветёт хорошо… скоро будут плоды?

- После первых дождей, – вздохнул Некромант. – Если в этом году будут дожди. Ты не трогай ничего без крайней надобности. Фиэнчи могут и на ветку залезть.

Токатль остановился у приоткрытых ворот, крышки с коробов поднялись. Из-за ограды выползла, волоча за собой тяжёлый куль, большая запутанная фиэнча. Фрисс пытался увидеть, на чём крепятся её щупальца, но они постоянно шевелились и скрывали «тело» голема от чужих глаз.

Лапа токатля вскинула куль над коробами, вниз посыпались крохотные бутоны. Наполненные ящики с костяным треском захлопнулись, пустой куль упал на фиэнчу. Костяной голем безмолвно продолжил путь.

- Та-а… очень кстати запастись тсанисой, – пробормотал Некромант, высыпая в кулёк пригоршню бутонов. – Понюхай, Фрисс, только в рот не тяни. Эта пряность из крепких…

Речник наклонился к кульку, вдохнул и радостно усмехнулся.

- Тсаниса? – он зачерпнул из прохудившегося короба и ссыпал в свёрнутый лист. – Когда высохнет, не испортится?

- Если избежит плесени и огня, будет хороша, – кивнул Некромант. – Та-а… короба наполнились, пустого места нет. Мне кажется, Фрисс, сейчас токатль повезёт нас домой.

- Река моя Праматерь, – вздохнул Речник. – Нецис, ты хоть где-нибудь видел чёрную траву? Может, я прозевал что-то?

- Ты зорче любого полуденника, Фрисс, – хмыкнул Некромант. – Нигде вокруг не видно Морихийки – и непохоже, чтобы она могла здесь вырасти. Тут разбросано много заклятий, но Квайи в земле немного. Лес выпил её, она тут не застоялась. На этой окраине, похоже, Морихийки не растёт. Я бы сделал круг-другой над городом, но не сейчас… тебя, Фрисс, надо оставить в безопасном месте.

Где-то за городом взвыл Войкс – тихо и печально. Голос его преследовал путников, пока голем тащил их мимо одичавших огородов, приземистых холмов, когда-то бывших большими и богато украшенными домами, резных обелисков и других големов, так же ползущих куда-то по приказу, давно потерявшему смысл.

- Та-а… мох, конечно, постарался, но значки ещё заметны, – покачал головой Нецис, расчистив от земли и корешков макушку наиболее сохранного черепа. – Тут герб Нерси’ата и имя… «Лур а Нор’нгвени ан Тагвана», «Тагвана» вырезано поверх затёртых слов. Имущество Тагваны из рода Нор’нгвени... выходит, к нему мы приедем в гости.

Это был большой дом – окна трёх этажей чернели из-под паутины широколистных лоз. На базальтовых колоннах ещё виднелся угловатый узор, глубоко прорезанный и затянувшийся мхом. За невысокой оградой были когда-то грядки, на стенах – кувшины с землёй для вьющихся растений; сейчас тяжело было понять, где заканчивается огород и начинается дом. На камнях выросли дикие папоротники, пряди мха свисали в окнах, из дыры в крыше ввысь тянулся прямой и гладкий ствол молодой Гхольмы. Фрисс узнал её вмиг – не так уж далеко было до цветения, и пурпурные бутоны уже понемногу раскрывались.

Токатль пролез в окно между лозами и воздушным корнем Гхольмы и остановился под навесом. Точнее, навес был здесь когда-то – сейчас крышу заменили сплетённые ветви. Голем долго топтался, пытаясь в тесной комнате развернуться боком к огромному ящику с невысокими бортами. Чуть в стороне зиял дверной проём, слишком узкий для токатлей.

- Прыгай в ящик, Фрисс, – прошептал Некромант, прикрывая ладонью глазницы голема. – Медленно отступай к двери. Я иду следом.

Что-то сухо щёлкнуло под ногами Речника, но он тут же выскочил из ящика и метнулся в проём. Пряди серебристого мха висели там вместо дверной завесы, мелкие жучки копошились в них.

- Да не иссякнет жизнь в Великом Лесу, – прошептал Нецис, поравнявшись с Речником.

Их встретил шум крыльев потревоженных летучих мышей, шипение недовольной перистой змеи, вылетевшей из гнезда под потолком, и холодное белесое мерцание лишайника на стенах. Дом пропах плесенью и прелой листвой. Гхольма, прорастая сквозь него, разворотила стены и оплела их корнями, они, как змеи, извивались повсюду – под ногами, вдоль потолка, на них рос бесцветный мох, грибы с остроконечными шляпками образовали густую поросль на гниющих листьях… Фриссу мерещилось, что он не в развалинах, а в дикой пещере меж древесных корней.

- Илкор ан Сарк! – Нецис царапнул стену, выковырял из трухлявой обшивки гранёный каменный наконечник длиной с палец и показал Речнику. Что-то желтовато-чёрное хрустнуло под ногами – Фрисс поспешно отвёл взгляд. Во дворе, вороша россыпь бутонов, копошился голем, запах свежей пряности растекался по дому.

- Достойно сожаления, – вздохнул Некромант, палочкой раскопав перегной в углу комнаты. В жирной красноватой земле блестели мелкие осколки стекла, и Фрисс, посветив фонариком-церитом, различил среди них полуистлевшие обрывки велата. Нецис попытался поднять клочки – они трухой вытекли из пальцев.

- Тут, похоже, всё истлело, – проворчал Речник, стряхивая с плеча жирную многоножку – подальше, чтобы Нецис её не увидел. – Только труха и гнилые кости. Тоскливое место…

Здесь пахло смертью, но запах уже почти выветрился – так тянуло бы от рыбы, задохнувшейся на речном берегу, или от черепа товега, запутавшегося в степной траве. Лес съел этот дом, дожевал останки его жильцов, теперь он владел этой землёй – и Фриссу при мысли об этом становилось лишь немного грустно. «Да не иссякнет жизнь,» – думал он, отмахиваясь от летучих мышей. «И здесь она не иссякнет.»

Они вошли в большой зал, пол которого сплошь выстлан был корнями Гхольмы и её опавшей листвой и багровел от истлевших лепестков – много лет они сыпались сюда сквозь пролом в крыше, в него же втекала дождевая вода, и на полу, взломав деревянные полы, поднялась моховая поросль. Она была Речнику по пояс – ровный строй тёмно-зелёных «метёлок» с лохматыми кронами.

- Та! – Нецис преградил Фриссу путь и ткнул пальцем в пол. – Ин гвелсаа хвэк!

С неяркой багровой вспышкой сторожевое заклятие высветило свои сплетения – сложный узор, паутиной натянутый меж полом и сводом – и рассыпалось серой пылью. Некромант ступил на выгнутый корень, поглядел на дыру в крыше и повесил тюк с припасами на сучок.

- Надо поесть, Фрисс, – сказал он, прислоняясь спиной к дереву.

- Как знаешь, – Речник сбросил на корни дорожную суму.

Здесь была не только дыра в крыше – одну из стен наполовину разворотил страшный взрыв, сейчас её обломки лежали под корнями Гхольмы и зелёным мхом, а на замшелых краях пролома ещё виднелась копоть. Фриссу не слишком хотелось думать, что было здесь в тот день, когда эта дыра появилась, но невольно он прикинул, как разлетались обломки… и куда отшвырнуло бы тела тех несчастных, кто оказался бы на пути этой волны. Взгляд его упёрся в каменную плиту, оплетённую и придавленную корнями и прикрытую мохнатым мхом. И в тот же миг плита шевельнулась.

Мгновение спустя Фрисс стоял над плитой, направив на неё острие меча. На свободной его руке, сжатой в кулак, блестело серебряное кольцо – здесь скорее следовало опасаться мертвяков, чем живых, а что мертвякам меч?!

Камень снова заскрежетал по полу. Из просвета меж корнями медленно, неуверенно просунулась костлявая рука и замерла в воздухе. Фрисс увидел в темноте два белесых огонька.

- Ксатот ил ти’инх, Илриэн, – послышалось из-под корней. – Шэ’эн айлья са ти’инх…

Если бы рука мертвеца шевельнулась ещё раз, Речник разрубил бы её, не задумываясь. Но скрежет смолк, и огоньки сквозь сеть корней горели ровно и бесстрастно. Фрисс растерянно мигнул.

- Кэ ил т’инх ксатот, – Нецис положил руку на плечо Речника и встал рядом, с интересом разглядывая костлявую ладонь. – Мне кажется, о Квайет, или это положение под корнями отнюдь не является для тебя удобным и привычным?