Лиловый (I) (СИ)

-- ...И ты не можешь почуять такого человека, как чуешь одержимых.

-- Конечно.

Острон задумался.

-- Ты подозреваешь кого-то из своих спутников? -- невозмутимо спросил Исан.

-- Н-нет.

-- Уже одно то, как ты это сказал, говорит за себя. Кого ты подозреваешь?

-- Никого, -- немного рассерженно возразил он. -- Просто темный бог заявил мне во сне, будто кто-то из наших -- предатель, но я не верю ему.

-- Но ты спрашиваешь меня, значит, ты придаешь значение этим словам.

-- Исан.

-- Я просто рассуждаю логически.

Острон покачал головой.

-- Временами ты невыносим, -- признался он и отполз обратно, на свое прежнее место.

***

Наутро Сунгай коротко оповестил остальных о смене планов; люди отреагировали по-разному. На лице Дагмана было некоторое сомнение: нахуда был не уверен, стоит ли соваться в драку с таким численным перевесом врага. В серых глазах Искандера обнаружилась мрачная непоколебимость. Наверняка маарри не очень знал, на что способны Одаренные, но был готов положить свою жизнь в сражении с одержимыми. Сафир известия не слишком взволновали, девушка возилась около своего верблюда и проверяла треснувшую подпругу, даже попробовала вовсе отстегнуть ее, но на двух оставшихся седло держалось плохо и начинало сползать назад.

На этот раз едва ли не впервые Исан ехал во главе отряда, между Сунгаем и Хансой; джейфар пристально следил за дорогой, выискивая валуны, Ханса с угрюмым видом слушал, что ему время от времени сообщает белоглазый. Судя по обрывкам фраз, которые уловил Острон, ехавший ближе к середине отряда, одержимые быстро перемещались на север; все это напомнило ему хоровод. Хорошо еще, они все были верхом на верблюдах: эти хеджины, всеми правдами и неправдами раздобытые Хансой в Ангуре, легко могли обогнать любую лошадь, так что вряд ли безумцы сумеют убежать от них. А Сунгай, видимо, обеспокоенный тем, что докладывал им Исан, первым пустил своего верблюда рысью.

Еще два или три часа, пока поднималось солнце, они двигались на восток, огибая остававшиеся с левой стороны пески мертвых; понемногу становилось все жарче, и, в очередной раз как-то глянув налево, Острон обнаружил, что там повис заманчивый мираж. Огромный оазис парил над пустыней, только кочевника этой иллюзии было, конечно, не обмануть; нари и не подумал даже глянуть в ту сторону дважды.

-- Скоро нам придется остановиться, -- сказал Сунгай, посмотрев на небо.

-- Будем идти до последнего, -- хрипло отозвался Ханса, сидевший в седле своего верблюда, по-залихватски скрестив ноги. Привычный тюрбан он распустил, обмотал вокруг лица наподобие мауда.

Какое-то время после того они передвигались в полной тишине; а потом вдруг дико взревел верблюд, и Острон, еще не видя, что произошло, услышал громкий крик Сафир:

-- Дьявол тебя разбери!..

Он резко обернулся и в следующий момент чуть не свалился в песок, потому что животное Сафир, снова взбесившись, ринулось вперед, не разбирая дороги, и врезалось в его верблюда; девушка вцепилась в шею обезумевшего хеджина, пытаясь остановить и успокоить. Сунгай только успел оглянуться и раскрыть рот, а потом заорал:

-- Прыгай сейчас же!

Она замешкалась, наперерез ей устремился Ханса, но не успел; взбесившийся дромедар огромным прыжком перелетел через еле заметный в песке валун и оказался по ту сторону.

В первое мгновение ничего не произошло. Разогнавшийся до галопа верблюд Хансы перепрыгнул следом и тоже взметнул ногами песок с другой стороны валуна.

Потом силуэт Сафир смазался. Острон, не помня себя от отчаяния, яростно хлестнул собственного хеджина плеткой и устремился за девушкой, вместе с ним перешел на галоп и верблюд Басира; Сунгай выругался так грязно, как никогда раньше не позволял себе, и попытался в последний момент остановить Острона, да только не смог.

-- Чтоб тебя, безумный! -- заорал он, когда его верблюд следом за остальными побежал на север.

-- Безумие заразно? -- с невозмутимым видом поинтересовался Исан, когда обнаружил, что Искандер и Лейла, не сговариваясь, устремились туда же. Элизбар помешкал, оглянулся, но Лейла в отчаянии гортанными криками понукала несшегося дромедара, и ему ничего не оставалось, кроме как помчаться за ней.

По эту сторону валуна осталось лишь четыре всадника. Верблюд Абу будто бы в недоумении повернул голову и взревел. Мутные силуэты таяли в золотистой дымке.

-- Идиоты, -- заметил Исан, и его верблюд опустился на колени, позволяя белоглазому спокойно спешиться. -- Объясните мне, почему вы никогда не думаете, прежде чем нестись очертя голову вперед?

-- Кхм, -- отозвался Абу. -- Если ты не заметил, мы никуда не понеслись.

-- Я, если честно, не знаю, как заставить эту скотину перейти на галоп, -- признался Анвар. Исан тем временем подошел к валуну, осматривая его; помахал рукой, потом будто подумал о чем-то и оглянулся. Белые глаза пронзительно смотрели на них.

-- Странно, -- сказал он. -- Я думал, вы будете рвать на себе волосы и орать, бегая туда и обратно. Кто знает, выживут они или нет?

-- Рассуждая логически, -- еле заметно улыбнулся Абу Кабил, -- так сразу ничего с ними случиться не должно. Ты ведь уже догадываешься о природе этого места, Исан? Само по себе оно не может никому причинить вреда. Люди пропадали в этих песках, скорее всего, лишь потому, что сбивались с дороги и ходили кругами.

Исан мрачно кивнул.

-- Я думаю, я могу... разобраться с этим, -- сказал он. -- Надеюсь, эти дураки по крайней мере догадаются собраться в одном месте и смирненько дожидаться, пока я доберусь до них.

-- Сильно сомневаюсь, -- возразил ему Дагман. -- Скорее всего, они разбегутся во все стороны, пытаясь найти выход, и в итоге потеряют друг друга.

Исан вздохнул, потом вдруг вскинул голову.

-- Проклятье, -- пробормотал белоглазый. Оглянулся на остальных. -- Оставайтесь здесь. У вас-то хватит ума никуда не уходить?

-- Конечно, -- заверил его Абу Кабил. -- В чем дело?

-- Слуги Асвада, -- почти сплюнул Исан. -- Я чувствую, как они перемещаются на юг.

***

-- Острон, -- кричал Басир, едва не свалившийся со своего верблюда: с одной рукой удержаться на скачущем животном было непросто. -- Острон, подожди!

Что-то стремительно пролетело мимо него, заставив дромедара взреветь от страха, и Острон наконец остановился. Паника, застилавшая глаза, начала развеиваться; он силой воли подавил ее и оглянулся, пытаясь понять, куда завело его безрассудство.

-- Дело дрянь, -- выдохнул китаб, наконец догнавший его. -- Посмотри, никого не видно! Они все исчезли!

-- Что-то... -- начал было Острон, подобрался. -- Ты чувствуешь? Что-то здесь есть.

Легкое движение в уголке глаза. Он стремительно обернулся в ту сторону, но ничего не увидел. Бесконечное плоскогорье простиралось вокруг, хотя они не могли проехать так много, чтобы не было видно песков, и ни намека на людей или верблюдов.

Хеджин нервничал, и Острон спешился. Его примеру последовал Басир, и его единственная ладонь легла на ятаган: китаб был готов обороняться, хотя что за угроза ожидала их здесь, никто из них не знал.

Потом Острон увидел это существо снова; оно шло, хромая, будто вот-вот рухнет, и ярко блестело на солнце.

-- Хубал милостивый, -- еле слышно прошептал Басир. -- Что это за тварь?

Со свистом из ножен вылетели клинки Острона. Молодой нари застыл и не шевелился; за их спинами ревели перепуганные животные, но убежать не пытались, видимо, даже им не хотелось покидать других живых, привычных существ.

-- Что бы это ни было, -- пробормотал Острон. -- Сейчас мы увидим, враждебное или нет.

Создание продолжало мерно ковылять по хамаде, изредка мерцая и смазываясь; оно было похоже то ли на диковинное животное, то ли на гротескно сложенного человека. Но до двух людей оно недоковыляло: что-то громко просвистело, Острон успел увидеть, как небольшой черный предмет упал точно на странное существо, а потом они оглохли.