Инструкция не прилагается, или Вечная история (СИ)

— Кровь… — брат вдруг резко схватил его за руку и открыл глаза. Безумные, ничего не выражающие, — Он хотел, чтобы я отдал тебе свою силу. Отдал вместе с жизнью, иначе нельзя, отдал полностью и без остатка… И я отдаю ее тебе, не потому что он так хотел, а потому что так хочу я. Я хочу так, и я сделаю так, но распорядиться… — он рванулся и заглянул бессмысленными глазами в лицо Т" триха, — Не делай этого! Не становись таким, как он! Уходи! Не мсти ему! Слышишь?.. Кровь никогда ничего не понимает, ей это не зачем… А ветер слишком слаб, чтобы противиться ей… Вот она и не смогла противится силе прибоя, силе волны, которая тащит вглубь, не давая вздохнуть, и легкие рвутся, словно гнилые тряпки… У нее нет сил противится…

— Та" ир, что мне делать?.. — по его щекам потекли слезы. — Что мне делать?..

— Идти, — сказал брат и выдохнул. Так, как и было положено. — Tarre liirt ai, iel, sit hferat liirt!

Пальцы Та" ира на мгновение сжались и тут же его рука безвольно упала. Но Т" трих не успел осознать, что брата больше нет. У него перехватило дыхание, сердце пропустило удар… и в его грудь врезался мощный и беспощадный поток ветра. Мальчик отлетел на несколько шагов и сильно ударился спиной о стену. Так, что выбило последний воздух из легких. Но тут ветер ослаб, колени подогнулись и Т" трих медленно сполз на пол, судорожно хватая воздух ртом и моргая ничего не видящими глазами.

Прошелестели легкие шаги и рядом на пол кто-то аккуратно присел. Т" трих изо всех сил сжал лицо все еще непослушными руками и медленно приоткрыл глаза. Нет, он не ослеп от вспышки, когда тело брата выгнулось дугой, прощаясь с частичкой души. Зрение вернулось к нему быстро, почти сразу.

Рядом на полу сидела не старая еще женщина в разодранной и пропитавшейся кровью блузке, с глубокой царапиной на плече, заплаканным бледным лицом и со скатавшимися от долгой борьбы светлыми волосами. Она смотрела на Т" триха, вздрагивая всем телом от прорывающихся сквозь сжатые губы рыданий и прижимала к себе что-то маленькое, с такой же светлой головкой и безжизненно повисшей маленькой ручкой.

Женщина сглотнула и перевела взгляд на распростертое на полу тело когда-то красивого и веселого парня. Новая волна дрожи прошла по ее телу и тихий, хриплый звук все же вырвался из горла.

— Мальчики… — прошептала она, перебегая взглядом с одного тела на другое.

Т" трих шевельнулся и женщина дернулась в испуге.

— Мама… — простонал он и попытался приподняться. Это у него получилось и он медленно сел, чувствуя себя так, будто внезапно оказался не в своем теле. Он посмотрел на сжавшуюся в комок женщину, с испугом глядящую на него, сглотнул и протянул руку. — Что с Лииной?..

Женщина шарахнулась от руки и еще сильнее вцепилась сжатыми судорогой пальцами в безжизненное тельце девочки.

— Случилось… — не замечая, что говорит вслух, произнесла женщина и отступила еще на шаг, — Ему удалось…

— Да что удалось, в конце концов?!!! — заорал Т" трих вскакивая на ноги и сжимая кулаки. — Что удалось?!! Ничего ему не удалось!!!

Его тонкие черты исказила гримаса ненависти, пальцы впились в ладонь, а в черных глазах загорелся огонь. Дом содрогнулся, затрещал… Тело Та" ира вздрогнуло и проехало по полу, оставляя за собой размазанный бурый след. Женщина покачнулась, едва не упала вперед, но устояла.

— Т" трих, хватит! — крикнула она сорванным, но пронзительным голосом.

Мальчик медленно разжал пальцы и поднял голову. Дрожание земли прекратилось. Только ветерок внезапно ворвался в комнату и взметнул его давно не стриженые волосы. Он открыл глаза и прямо посмотрел на мать черным, без единой искры снисходительности, темным взглядом.

— Да, — сказал он и растянул тонкие губы в злой усмешке, от которой женщина вздрогнула. — Действительно. Хватит.

Он четко развернулся и уверенно вышел из дома, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Женщина упала на колени и подползла к своему старшему сыну. Ей казалось, что больше она не может плакать. Рыдания ломали ее, душили, но не давали умереть. Она лежала между двумя мертвыми телами и не понимала, почему же она все еще жива.

За окном выл ветер. Выл скорбно и зло, врываясь в дома, проникая во все щели. Т" трих шел по городу, смотря прямо перед собой, и земля под его ногами становилась пеплом, взмывала вверх и кружилась, опадая за спиной или уносясь вверх сильными потоками ветра. Кровь капала с его рук, кончики пальцев холодели, но он ничего не замечал. Вот какой-то мужчина не успел укрыться в доме и теперь вжимается в стену, желая остаться незамеченным. Т" трих не смотрит в его сторону. Порыв ветра метнулся к нему, и в глазах мужчины застыла смерть. Он падает и из его рта, носа, глаз и ушей начинает медленно сочится кровь… Она поднимается вверх, смешивается с ветром и уже никакие стены не остановят ее…

Солнце медленно поднималось над пустынным городом. Два свертка, большой и маленький, с неслышным в реве быстрой реки всплеском упали в воду. Женщина посмотрела на белую от пены разбивающейся о камни и перекаты воды, и сделала знак круга над рекой.

— Да найдете вы покой и счастливое посмертие у Калары, хозяйке всех рек. И да будет Судьба благосклонна к вашим душам…

Сама она на счастливое посмертие и не надеялась. Ей вообще ничего не хотелось. Мать, породившее чудовище, хотела хотя бы после смерти уплатить за свои грехи, поэтому просто повернулась к обрыву спиной, вздохнула, закрыла глаза и шагнула назад. Никто из детей Калары не посмел бы закончить жизнь так — прогневить Хозяйку Рек и навечно остаться в пустоте. Но ей было все равно. Ведь за спиной, там, откуда она вытащила тела своих детей, над городом бушевал кровавый темный ветер. Который когда-то был ее сыном.

Альба почувствовала легкость, не нужно было больше цепляться за жизнь, что-то делать, выкручиваться, выгораживая перед мужем детей… Можно было оставить все заботы и забыть, забыть… Но тут она почувствовала гнев. Гнев такой силы, какой не может осознать ни одно смертное сознание. Водоворот боли и ярости, от которых перед глазами плывут разноцветные круги, затягивал ее все сильнее, но она не сопротивлялась и полностью отдалась на волю злому течению… Но не тут-то было! Ее что-то подцепило, дернуло, потащило… Все, что раньше было ею сломалось, сложилось, как карточный домик, и мир взорвался болью.

Она не знала сколько времени прошло. Тысяча лет или один удар сердца. Женщина открыла глаза и увидела яркий свет, льющийся сквозь ресницы. Под головой и грудью лежали жесткие камни, а на ноги накатывала вода…

— Эй, очнулась! — весело воскликнул женский голос.

— Чего разоралась, не видишь, плохо человеку?!..

— Молчала бы, судя по твоим волосам, тебе плохо уже давно.

— Да как ты смеешь!!!

— Смею! Не указывай, коли сама еще ничего не понимаешь!

Женщина открыла глаза и увидела, как над ней склоняются две головы.

— Привет, — поздоровалась первая, закладывая за ухо розовую прядку. И женщина почему-то моментально поняла кто она.

— Почему я не умерла?.. — спросила она и сама не узнала собственный голос — таким он стал хриплым и не живым.

— Потому что вот эта, — кивок в сторону второй, — считает, что так нужно.

Вторая уселась прямо на камни и мрачно посмотрела на женщину.

— Ты слишком много задолжала этому миру, Альба. И я не могу позволить тебе уйти, не расплатившись. Не могу оборвать сразу столько нитей. Иначе весь узор рассыплется.

Женщина задохнулась, но не смогла пошевелиться. Эта девушка с коричневыми волосами говорила вовсе не о шерстяной пряже. Она говорила о ткани реальности.

— Твой сын пошел своей дорогой, — продолжила она. — Его нить вырвалась, и уже поздно вплетать ее обратно. Можно сделать лишь так, чтобы и остальные нити не растерялись… Ты будешь жить до тех пор, пока испорченный твоим сыном узор не исправится. Ты переживешь и его, и своих внуков, и правнуков… Ты переживешь многих своих потомков и не уйдешь, пока вот это, — в складках балахона мелькнули два полумесяца, — не потеряет силу. Пока кровь не смешается и проклятье твоего сына не спадет.