Крыса в чужом подвале. Часть вторая.

− А что за вещица? Краденая?

− Нет, − соврал Гроу. - Посыльный я. Велено её доставить к сроку. А тут такой срок дадут, что и самого десять лет не увидят.

− Потом что? - спросил Рют, подходя ближе, но безопасного расстояния не нарушая.

− Согласен или нет. Коли согласен, дальше слушай, а нет, вон крыс гоняй, − Гроу ткнул пальцем в темноту за спину Рюта. Тот не-вольно обернулся. Здоровенный пасюк шмыгнул под половицу. Хвост с локоть! А сам тварюка еле в дыру протиснулся.

− Считай, столковались, подвязался.

− Ты какой веры будешь? - не стал торопиться Гроу. Карнахам, что крысам подвальным, веры сильно давать не следует.

− Кайраканин, − ответил Рют, понимая куда клонит заключенный. Не так-то прост ворюга.

− Лоб божьим знаком осени, − попросил Гроу.

Рют с неохотой приложил четыре пальца левой руки ко лбу.

− Простится нам, − повторил Гроу жест. - Отвезешь вещицу в Тайгон, в Трапезитов кастрон. Найдешь лавку симодария Матуша. Лавка приметная с другими не спутаешь. Он тебе за вещицу за эту денег отвалит в карманы не влезут. Ну и к службе пристроит. Хо-чешь в магистрат виглом. А быстро обернешься. К сроку. То и торквесом. Есть у него при вестархе Грозе близкий человек, поможет.

− А срок-то когда? - спросил Рют. В столице, если мух ртом не ловить, крутится, с голоду не помрешь. Народ там зажиточный и, стало быть, перспектив на доходы больше и добыть их легче. Через полгода найм у катепана истекает и неизвестно возьмут ли на прежнее место. А не ведь могут и не оставить. Портарий Рицимер замолвит словечко начальству. Да и Пасс расстарается. И куда де-нешься? Конечно, у арестованного тоже красиво лишь на словах. За решеткой сидючи много чего пообещает. Но уверенность у Рюта в успехе рискованной затеи только росла. А чего бы ей уменьшаться? Пять солидов - деньги!

− Неделя осталась, − ответил Гроу и в двух словах описал вещицу, и на что следует обратить внимание.

− А не врешь про деньги и про службу?

− А резон? Тебе ведь завтра опять сюда, меня стеречь, − высказал здравую мысль Гроу. Рют прикинул, действительно, за обман он ему устроит сладкую житуху!

− А вдруг я обману? - решил припугнуть Рют заключенного. Вдруг еще что скажет или выдаст себя.

− Можешь, конечно, − не подал виду Гроу. - Но будешь большой дурак. Здесь как у саккуляриев, денег ссудят малость, а процент возьмут ого-го! Вещичка сама не особо дорогая, иначе бы не я её вез. Платят за своевременность доставки. Так сказать процент. К тому же сам соображай, нужные люди помогут лучше всякой молитвы. Это как хорошая заначка. Всегда выручит.

Каждое слово сказанное Гроу попало в точку. А уж про кумовство .... Ходить бы Рюту в декархах, да портарий своего сродствен-ника на должность пристроил.

− Понимаешь, если не доставлю эту вещь по назначению, − Гроу добавил плаксивости в голосе. - Семейство мое за долги из дома выгонят. Мне деньги то теперь не нужны так хоть семью путь не трогают.

Рют слушал в пол уха. Чужая судьба меньше всего ему интересна. Свою бы устроить.

− Только надо быстро все сделать! - напомнил Гроу карнаху.

− Ага, брошу пост и пойду.

Гроу скрипнул зубами от досады, но промолчал. После того как его нагнал Фиц, они заехали в предместье Зальца. От туда, поменяв лошадок и сменив одежку, в Ирль. Как и велено проведать Питюра. Проведали, называется. Фиц, падла куцепалая сумел удрать, а он вот здесь, шконку греет. Арестант недобро хмыкнул. Шконку греет, яйца преют. Про него сказано.

Рют больше с заключенным не разговаривал. Шаркая ногами, проделал обычный обход.

Разные люди у катепана сидят, маются. Кто за проделки, кто за глупости, кто под горячую руку. Не ему судить. Его служба сте-речь. И потому он по эту сторону решеток, они по другую, время коротают. Забавляются кто как может. Он вот по коридору мотается, в охотку с арестантами разговоры ведет. А те в свою очередь на стенах углем похабщину рисуют, подписи делают под стать своим художествам, случаются песни поют, иногда душевные.

Ой, то не в поле маков цвет,

А над полем вороны!

Полегли ребятушки,

Посложили головы.

В кости в карты режутся, до драк порой доходит, до крови. Кто долго сидит, стыд проев, не таясь дрочат, а то кого послабее по-домнут, снасильничают. Шутят после. Сел, на штанах брагетт спереди, выйдет, брагетт сзади, на заднице. Для удобства. И хохочут!

Рют заглянул в окошко пятой камеры. В ней мародеры своей участи дожидались. Притихли нынче. Третьего дня бушевали, требо-вали викария. Главный их требовальщик висит под окнами тюрьмы, только перекладина поскрипывает. Веревка трется.

"Намылили плохо!" - повеселел Рют.

Время до конца стражи прошло тягомотно. Трещали факелы, гоняя неровный свет по стенам и полу, пищали мыши в поисках еды, сквозняк доносил с нижних этажей сырой затхлый запах. Рют никогда туда не спускался. Вой пытуемых правосудием арестантов отбивал всякое к тому желание.

Кимарнув в полглаза, не порядок, но так время быстрее прошло, Рют дождался прихода смены. Сменщики как всегда опоздали. Се-годня на полчасика. Третьего дня, за здорово живешь, целых два часа за них стоял.

Отправившись в казарму, Рют заглянул на плац. Арестант верно подсказал, лучше взять кого с собой. Лёк, приятель и собутыльник, отрабатывал удары мечом на соломенном чучеле. Карнах усмехнулся. Тоже когда-то так махал. Только сколько не маши, коли в деле не поучаствуешь бесполезное занятие. Торчать на плацу не стал. Успеет поговорить, до вечера времени полно.

Рют поел, если можно назвать едой целую гору каши без кусочка мяса, а вместо вина выдавали пиво. Катепан распорядился сни-зить расходы на содержание. Потому-то в карнахи никто шибко и не рвется. Кто пойдет за гроши и дерьмовую кормежку служить?

После еды отправился на боковую. Вздремнуть оно не во вред. А то узрит декарх, без дела маешься, моментально заботу, какую выдумает или поручение даст. И не послушает на отдыхе ты или на службе, исполняй − не отговаривайся.

Проспал Рют почти до обеда. Встал разморенный и квелый. Лишка хватил. Глоток вина из припрятанной бутылки малость его оживил. Настолько чтобы считать день удачным. Он уже подумал отложить поход в Жужелы на завтра, а сегодня заглянуть в мимарий, там говорят, новенькие девочки появились, но наткнулся на декарха. Тот как всегда наорал за нечищеное оружие и приказал немедленно привести его в порядок. Охота было убивать вечер за точилом. Ширкать, да масляной тряпкой возить. Потому вместо исполнения приказа Рют пошел искать Лёка. Найти того не мудрено. Где в кивы играют там и он. Стоит, раззявив пасть, смотрит. Хочет... от дурья башка! Хочет секрет понять, без проигрыша потом играть. Ну-ну! Сколько таких умников без штанов по белу свету ходит? Тоже, небось, мечтали не проигрывать. Игра она и есть игра. Сегодня весь кон твой, а завтра сапоги долой!

Как словом, так и делом. Вот он, зыркает, губами шевелит, глаз щурит, соображает чего-то.

Отозвав Лёка в сторонку, Рют спросил.

− Ты вечером занят?

− Свободен, − довольно ответил Лёк. - Эта дурища меня отшила.

− Патрия?

− А то кто? Я за дочкой еённой приударил. Думал и ту и другую на приход поставить, а вышло вона как.

− Поделом, − одобрил поступок торговки Рют. Не из лучших побуждений. Из ревности. У Лёка морда смазливая, отбою от баб не-ту.

− Чего хотел-то?

− Помощь требуется. Ты как?

− Пивом угостишь?

− Твой выбор, − пообещал Рют.

− Тогда без вопросов.

Условились встретиться в ,,Красном Сапоге", в восемь.

Остаток времени Рют провел в беготне. Заглянул к куму, опрокинули по чарочке. Сунулся к Элме-торговке, у той муж вернулся. То, что вернулся за квартал слышно, мордовал немилосердно. Он бы то же на его месте шалаву проучил. Путается с мужиками налево направо, без ума и осторожности. Заскочив к знакомой швее, забрал из починки штаны. Слезы, а не одежка! Их чини не чини ремуга как есть. Ткань истерлась, нитки сгнили. Помрешь, перед Кайраканом предстать срамно.