Синяя бабочка плетельщика судеб (СИ)

Не успел я даже задать вопрос, куда именно я попал, по их мнению, как в столовой прямо из воздуха материализовался Гуахаро. Обведя притихший зал взглядом своих страшненьких глазок, он уставился прямо на меня.

— Почему больные в общей зале? — спросил он. — А ну марш в кровать!

Прежде чем я вообще сумел оправиться от удивления, мое тело уже прошло пол дороги, а когда я попытался воспротивиться, то меня нагло подняло в воздух и продолжило транспортировать так. Причем антимагический амулет даже не пискнул!

— Не имеете права! — вскричал я, вспомнив немного из случайно подслушанных у Дьона уроков. — Я — гость, и вы не имеете никакого права навязывать мне свою волю!

— Ты — больной гость, и тебя надо лечить, — парировал император, неспешно шагая по коридору и без особого напряжения поддерживая мою немаленькую тушку на весу. — Даже вопреки твоему желанию. Я же не хочу, чтобы ты загнулся тут от простейшего воспаления легких.

На мои дальнейшие крики он не обращал ровно никакого внимания, только материализовал бутерброд с какой-то гадостью, всем своим видом олицетворяя поговорку «когда я ем, я глух и нем».

Дальнейшее действие я описывать не хочу, так как не хочется лишний раз вспоминать свой проигрыш, а это был проигрыш, стопроцентный безоговорочный. Даже при первой моей встрече с императором сто процентов не набралось, всё-таки воинов тьмы я успокоил… Даже во время нашей словесной баталии я сначала вёл, а уже потом он всё перевернул с ног на голову… Скажу лишь только, что в конце я оказался переодет в незнамо откуда взявшуюся пижаму из странного материала, уложен на кровать и накрыт четырьмя одеялами, от чего у меня сразу поднялась температура. Всё это проходило в полном молчании со стороны Гуахаро и его же абсолютной неподвижности. Издевался надо мной в этот раз он исключительно магически.

А дальше началась исполнятся моя утренняя фантазия, только мне уже было от этого совершенно не смешно. Блин, ну почему у меня эротические фантазии так не сбываются? Например, тот, в котором я с тремя хорошенькими графинями… Почему именно этот бред больного простудой воображения?!!

«Лучше выпей», — посоветовал этот предатель, ранее называемый Олестом. — «Навредить он тебе в любом случае не может, зато терпения ему не занимать».

— Попробуй посмотреть на это с другой стороны, — предложил Гуахаро, присаживаясь на краешек кровати, прям добрый-добрый лекарь. А я его даже спихнуть не могу, все тело сковала его магия! Хорошо хоть магические целебные зелья надо пить только добровольно, иначе я бы давно был залечен. До смерти. — Тебя кормит с ложечки сам император Мёртвых Пустошей!

Я смерил его мрачным взглядом. Ой-ой-ой, какая мне, блин, честь оказана! С радостью поменяюсь со всеми желающими, можно бесплатно. Или даже могу и доплатить! Если выживете.

— Неужели тебе не хочется выздороветь? — сказал император, но я только по структуре предложения понял, что это вопрос.

Посмотрев ещё мрачнее, я крепче сжал челюсти, до скрипа зубов. Я бы ему всё сказал, если бы не опасность открывать рот.

Видимо, он меня понял, так как убрал ложку на тумбочку, аккуратно положив её на тарелочку, чтобы не опрокидывалась, и выжидательно уставился на меня.

Насколько я помню, этой тумбочки в комнате не было. Так же я не видел, чтобы он приносил с собой какие-либо лекарства. Наверное, наколдовал.

— Я не пью незнакомые лекарства, — проговорил я сквозь стиснутые зубы. Получилось не слишком внятно, зато не напоят.

— Рассказать состав? — с готовностью предложил он.

Издевается, гад.

Я закатил глаза к потолку и несколько раз глубоко вздохнул.

— Ваше Величество, — как можно более спокойно проговорил я. — Вы вообще знаете, сколько мне лет?

— Восемнадцать лет и четыре месяца, — ни на мгновение не задумавшись ответил он.

Э?

— Что? Ах да, у вас же меряют от рождения… — опомнился Гуахаро. — Тогда семнадцать лет и семь месяцев.

Интересно, где это меряют с момента зачатия?

— Откуда такие точные цифры? — подозрительно поинтересовался я.

— Вижу.

Ответа точнее, я, наверное, не дождусь.

— А тебе известно, что с шестнадцати лет человек считается совершеннолетним? — продолжал я.

— Да.

— Так почему вы обращаетесь со мной как с младенцем неразумным?!! — взорвался я.

— Кроме того, что по сравнению со мной, ты действительно младенец? — уточнил он. — Ну, наверное, потому, что мне безразличен физический возраст, а ты ведешь себя именно как дитя. Тебе даже не хватило серьёзности не заболеть.

Так, спокойно… Пойдём другим путем.

— Вы в курсе, зачем я к вам в замок забрался? — спросил я.

— Мстишь мне за что-то, — пожал тощим плечами Гуахаро, словно говорил о какой-то совершенно незначительной вещи.

— А за что? — задал я наводящий вопрос.

— Э-э-э… — задумался он. Конечно, я же ему не говорил. — Ты считаешь, что я убил твоего отца?

— Да, — терпеливо согласился я, уже не удивляясь такой оперативной доставке знаний. — Что может чувствовать человек к убийце своего отца?

— Ну-у-у-у… — протянул император. — Я так этого убийцу очень уважал, и даже сказал спасибо за это, но это явно не тот случай. Вспомним классику. Ненависть?

— Да, — не понимаю, откуда у меня это терпение. Видать, наорался, пока меня переодевали. — Как вы думаете, я буду принимать из ваших рук лекарство?

— Но я же не могу тебе навредить.

Я чуть ли не завыл от беспомощности. Этот четырёхсотлетний чурбан не понимает даже самых простых вещей! Ладно, работаем дальше.

— Зелье — это штука опасная, — как маленькому начал объяснять я. — Может, данное конкретное зелье меня вылечит от простуды, но вырастит на голове козлиные рожки. И ведь совершенно не повредит!

— Так давай я тебе состав расскажу? — снова предложил император.

Все он понимает, но издевается, гад.

«Терпение, Морин, терпение…» — проговорил Олест. — «Хотя бы этот раунд ты не должен проиграть».

— Ещё раз вспомни, сколько мне лет, — посоветовал я. — Теперь вспомни, как я дерусь. Этому человек не обучится за один год или даже за пять. А теперь скажи мне, могу ли я знать это скучнейшее целительство так, чтобы по составу зелья понять его эффект?

— Теоретически, да, — невозмутимо поведал мне Гуахаро.

Возникло желание побиться головой об стенку, она более понимающая. И меньше издевается.

— Ты когда с людьми в последний раз общался? — спросил я, но, не дожидаясь ответа, уточнил: — С нормальными людьми, а не со своими слугами.

— Вчера, — не растерялся он.

— А кроме меня?

— Лет сто назад, — признался он.

А что же он в этот раз точную цифру не назвал, гад?

— Хорошо, а ты в курсе, что люди больше любят пить и гулять, нежели учиться? В курсе, что любую свободную минутку большинство людей тратит именно на это?

— В курсе, — кивнул Гуахаро. — Очень интересно, ты вначале пытался мне доказать, что взрослый, но быстро сдался, так как сам так не считаешь. Затем пытаешься объяснить, что ты меня ненавидишь (я, кстати, до сих пор не понимаю за что), а значит не доверяешь, а теперь убеждаешь меня, что ты дурак, пьяница и бабник. Я нигде не ошибся?

Заболела голова. Это не считая больного горла и рыдающего носа.

— Издеваешься? — прямо спросил я. Ответ, в принципе, и так понятен, но надо же что-то сказать.

— Нет, — не признался он. — Просто хочу, чтобы ты обосновал свой отказ пить микстуру.

— Не хочу.

— Микстуры или обоснования? — уточнил он.

— Ни того, ни другого, — буркнул я.

— Вот так бы с самого начала, — улыбнулся он одними губами и поднялся на ноги. — До завтра!

Император растворился в воздухе.

«И что это было?» — поинтересовался я у хранителя.

«Тебе только что доказали, что ты идиот», — охотно пояснил он.

«А ты и рад, подлюга!»

«Ничего подобного, я просто ответил на твой вопрос!», — возмутился хранитель.