Дворяне и ведьмы (СИ)

Настас посмотрел на гриб, другой и заглянул ей в глаз.

- Их нужно скормить отцу?

- Нет, господин. Их нужно приготовить.

- Почему не здесь? - Спросил Настас. - До крепости недалеко. Керил и вправду не будет рад, если тебя увидит.

- Я не против. Это ваш отец, не мой. Мне нужно на него посмотреть хотя бы раз, а то нас и взаправду казнят.

Он поскрежетал зубами, но всё же согласился. Глядя на уродливую рожу лесной ведьмы, на глаз, заросший волосами, на несколько горбов за спиной, даже уже согласившись на её условия Настас всё же не мог удержаться от вопроса, который уже был задан: "твои грибы сработают?"

- Есть люди, на которых они не подействуют. Ваш отец - камнежор?

Настас впервые о таком слышал.

- Тогда сработает.

Ведьма выпроводила его из шатра и принялась собирать какие-то вещи. Настойки, сказала она. Вынесла же уродица тяжеленный сундук и вручила его Настасу.

- Помогите старой женщине. - Сказала она и потрепала его за щёку.

Не будь его руки заняты, Настас бы ударил её. Ногой - слишком сурово, ведьма могла обидеться и уйти. А вот пощёчина была бы в самый раз. Впрочем, подобные мысли скоро прошли. Сундук был чертовски тяжёлым.

В полумраке лицо ведьмы, казалось, менялось каждое мгновение. Неверный свет Вершины, продирающийся из-за облаков оставлял на ней какие-то пятна, а не лежал ровно. В конце концов Настас разглядел причину этого - кожа лешей была покрыта буграми.

"Старуха?", - спросил он сам себя. У ведьмы не было морщин, только уродства. Она назвала себя старой женщиной, но выглядела лишь больной.

Стражникам он приплатил ещё по медяку и запретил впускать Керила.

- Отцов приказ. - Сказал он.

Ему подумалось, что стража сама догадается, что ведьма и сундук также являются частью приказа. Так и случилось - никто из бойцов не задавал вопросов, отворяя ворота.

- Я думала, вы пришли по своей воле. - Вдруг произнесла ведьма, когда Настас пыхтел, пытаясь поднять тяжеленный сундук вверх по лестнице. - Господин Спас разумно поступил, позвав меня. Я надеялась на это.

- Твой наниматель - я. Отец не имеет к этому никакого отношения.

Лешая странно скривилась.

- Вы соврали страже?.. - Удивилась она. - Разве они не ваши люди?

Настас не знал, что ей ответить. Промолчал.

Если бы они были его людьми, а не отцовы, стал бы он им приплачивать за молчание о своих вылазках? Нет, конечно. Настас был бы владельцем крепости, стража принесла бы клятвы ему, а не отцу. Закон стал бы подвластен Настасу, и стража как следствие не смела бы ослушаться не то, что приказов, даже просьбы его стали бы обладать силой закона.

- Нет, не мои. - Добавив про себя: "но когда-нибудь будут".

В отцовы покои ведьма вошла первой. Сразу направилась к нему, не обращая внимания на Бишеславу и Руслана, сидевших у его постели. Сестрица, едва завидев серо-чёрные лохмотья лешей и её лицо тут же пожалела о своём решении позвать её.

- Она же ведьма. - Широко раскрыв глаза заявила Биша братьям. - Вы не говорили, что она ведьма.

Настас был уверен, что упоминал об этом.

Сестрица испугалась ещё сильнее, когда увидела синий гриб. Её крик разбудил отца.

- Что вы орёте? - Спросил он, обернувшись на источник звука.

Его взгляд блуждал по лицам, но едва ли мог кого-либо опознать. В какой-то момент в поле его зрения попала лешая, и он тут же проснулся.

- Ты?.. - Расширил он глаза от ужаса пуще, чем Биша. - ТЫ?!

Ведьма впихнула ему в рот гриб и заткнула ладонью.

- Я.

Руслан бросился к лешей. Настас успел его остановить, схватив за руки.

- Меня зовут Марика. - Произнесла она, не отрывая взгляда от больного, выпучившего глаза. - Когда Спас был ещё мальчиком, я бывала здесь. - Объяснила ведьма братьям и сестре, почему их отец её узнал.

-- Красов

Город гудел, особенно его нижние кварталы. Страже приказали искать поджигателей, и она их искала настолько честно, насколько могла.

У Шинижа сменился напарник - ни на что не полезный жирдяй Камижн был повышен до старшего брата стражи, а на его место поставили другого, ещё хуже. "Лисья морда", так и хотелось сказать новичку. Звали брата Гладеж, а прозвали Гладким, что удивительно хорошо описывало его внешность. Круглое без намёка на бороду лицо с острым носом, прижатые к голове уши, хитрый взгляд постоянно прищуренных глаз, подчёркнутый тонкими брови - всё напоминало Шинижу о лисе.

С ним они шлялись по кварталам, наполненном отбросами, и заходили в каждую дверь. Часто попадались воры - их находили по перепачканным в золе лицам, одежде и рукам. После пожара бедняки из трущоб разбежались кто куда, и воры как стервятники налетели на оставленное без присмотра хозяйство. Воровать им особо было нечего - и тем хуже относился к ним Шиниж. Но нужны были поджигатели, и сволоте всё сходило с рук.

У Гладежа на них был нюх. Казалось, он знал в лицо каждого вора в округе. "Мы - рыцари ножа и топора. Воры нам родня", - отвечал напарник. И добавлял серьёзнее: "нам нужна ведьма. Её все ищут. Было бы глупо хватать людей за то, что они не совершали".

Шиниж не понимал этого. Воры были виновны в преступлении, но сейчас их брать было запрещено. Он бы с радостью пустил в ход кинжал чтобы наказать провинившихся, взял бы с них руку в уплату, но Гладеж говорил, что нельзя, и приводил в качестве причины какую-то ерунду про чужие преступления.

"Не обижай родню, Шиниж", - таков был ответ.

Вчерашняя жара перекочевала и в этот день. Очереди за водой стояли тут и там, а рядом крутились карманники. Они не попадались стражникам на глаза, но у Гладежа был нюх на воров. Пару раз напарники сработали простой трюк - один входил на очередную площадь, а другой караулил в тенях у противоположного конца. Иногда им удавалось поймать чумазого мальчишку или двух.

Шиниж не понимал этого. "Их нужно наказать", - настаивал он, а в ответ ему ничего не говорили. Гладеж спрашивал у уличных оборванцах о пожаре, выслушивал, как очередной лопоухий загорелый мальчуган клялся матерью, которой не знал, что ничего не видел, не слышал и вообще спал, никогда не брал чужое и посещает храм каждые утро и вечер. Через несколько минут все сходились на мнении, что поджигателем была неизвестная ведьма, которую видели в трущобах накануне пожара.

- Она была высокой и в чёрном балахоне. - Говорил один. - Ещё она крадёт кошек, собак и младенцев.

- Бабулька, опирающаяся на трость. Вся сгорбленная, а лицо в язвах. - Отвечал второй.

- Молодая и ужасно красивая. - Заявлял третий. - Очевидное колдовство!

- Не было никакой ведьмы. - В конце концов заявил Шиниж, выслушав очередной рассказ с не совпадающим с другими описанием. - Ничего не сходится.

Гладеж промолчал. Новичок мог только догадываться, что думал напарник, потемневший лицом. Впрочем, Шиниж слегка кривил душой - зверья на улицах с каждым днём становилось всё меньше. Это заметила и стража, и сами жители Красова. Не то, чтобы это им не нравилось, но столь огромные изменения в жизни города вызывали тревогу. Многие связывали пропажу с ведьмой, другие же, которым особенно нравилось почти полное отсутствие собак на улицах, придумали ещё одну ведьму, уже добрую.

Мальчик, на этот раз совсем маленький и лысый, перепачканный с ног до головы, возмутился, что ему не верили.

- Я правду говорю! Сам видел её! Сам! - Ударил он себя в чахлую грудь. Ему было неудобно сидеть на стуле, и он постоянно ёрзал тощей задницей. - Её алхимик узнал!

"Неужели зацепка?", - спросил Шинижа внутренний голос. Тот лишь посмотрел на синее без облачка небо. На глаза попались сгоревшие остатки Совиной Башни, обрушенная с одной стороны, разваливающаяся прямо на глазах с другой, почерневшие балки ещё дымились после вчерашнего. А наверху находился пустой, переломанный надвое флагшток.

В кармане ещё лежала та наполовину съеденная пожаром тряпка.