Долг (СИ)

О, пробуждение было неприятным. У меня жутко затекла спина и всё, что находилось ниже головы! Я открыла глаза и тут же их закрыла. Так ведь и пролежала всю ночь! Сидя боком, извернувшись, как змея! Вот же ж…

 — Хорошо, я согласен, — раздалось сбоку.

Я даже не сразу поняла, кто это был. Показалось, что я ещё сплю. Кое-как выпрямилась и потянулась, разминая всё!

— Ммм? — промычала я, морщась от нереальной боли в шее. — Что?

Повернула голову и встретилась с зелёными глазами. В такую-то рань. И он уже не спит. Конечно, он-то выспался. Козёл. Нет, я понимаю, что он не виноват, но… он козёл в любом случае. Боже, почему же так всё болит?!

 — Я согласен лечиться, — громче повторил он. — Довольна?

И выглядел он… не только что проснувшимся. В смысле плохо, бледный такой, измученный, но глаза смотрели прямо. Он давно проснулся. То-то сразу заговорил, как только я начала подавать признаки жизни. И… что он сказал? А?

 — Да… то есть, почему я должна быть довольна? — не понимала я, растирая затёкшую ногу. — И ты… согласен? Правда?

Я уже начала приходить в себя, ибо творилась история, а я сплю! Лорин идёт на встречу! Пусть на кону и стоит его жизнь, но он готов был бодаться! А сейчас… нет. Он шутит или издевается! Чтобы Лорин и добровольно согласился мне подчиняться?! Я его ночью не душила случаем? У меня крайне беспокойный сон!

 — Сколько раз мне это сказать, чтобы ты начала меня лечить? — сдвинул он брови. — Сама же просила, вот я тебе дал ответ. Что ещё?

Недоволен. И вдруг я поняла. Ему больно. Видимо не может уже терпеть и решился довериться человеку. Значит, боль действительно сильная. Выкурила его всё-таки.

 — Ничего, — тут же мотнула я головой. — Ты… готов поговорить со мной?

Это было важно. Очень важно!

 — А мы что делаем? — не понял он.

Я сместилась и тут же пожалела. О, Матушка Природа, чего ж так больно-то?! Всё ноет и ноет!

 — Ты расскажешь, что тебя беспокоит? — пояснила я осторожно.

Он посмотрел на меня долгим взглядом, как на идиотку, вот честное слово.

 — У меня две незапланированные дыры в теле. Ты нормальная?

Стало неловко. Не так вопрос видимо задала! Думай! Но с утра я туповата прям, как дерево!

 — В смысле, как болит, может быть беспокоит что-то ещё? Головная боль, тошнота, слабость, — начала я перечислять.

— Да. Сильно.

Что «да»?! Мы точно не созданы для разговоров. Он в лес, я в поле.

 — Тебя всё мучает? — не поняла я. — И очень сильно болит? А какая рана: та, что на плече или та, что на груди?

Теперь Лорин нахмурился, словно прислушиваясь к себе.

 — Плечо и да.

Он немногословен. Но это уже что-то! Он говорит! Не посылает меня, а говорит! Мы прям, как нормальные!

 — Хорошо, — кивнула я, поднимаясь на ноги.

Прихрамывая, направилась в кухню.

 — Ничего хорошего, — услышала я тихий ворчливый голос больного, но никак не отреагировала.

И понеслось! Я быстро привела себя в порядок и растопила печь. Со вчерашнего дня остался суп, поэтому поставила его греться, а также греться молоко.

Неужели я реально пробилась? Мне не верилось! Честно! Он же такой… грубый и серьёзный, а я… ну вообще… кошмар! Да, я даже мыслить связно не могла! В голове не укладывалось такое! И потом я начинала всё больше жалеть его. Если он решился, то каково же ему сейчас? Да, сам виноват, но его боли… действительно мощные, раз он так кардинально поменял своё решение. Как прижало, так сразу заскакал (это образно). Бедный…

Дано добро, а значит пора действовать по полной! Тёплый суп я принесла в глубокой тарелке вместе с ложкой. Он согласился, значит — это временное перемирие. Нужно вспомнить всё, что я знаю о знахарстве и попытаться выложиться полностью. Возможно, тогда я зауважаю себя и пойму за что мне всё это.

 — Я не хочу есть, — заметив меня, тут же заговорил Лорин.

Это плохо, но не катастрофа.

 — Нужно, Лорин, — тихо произнесла я и встала у дивана.

 — Меня тошнит, — как-то натужно произнёс он, будто выдавливал из себя слова.

Он не хотел со мной говорить и уж тем более о таком. Ведь ему плохо, а он должен быть всегда сильным, он не должен быть таким, каков есть сейчас, и его это коробит. Я вижу это. Он ненавидит себя за это… за слабость. Неужели ему ещё хуже, чем мне?

 — Тебя тошнит от голода, — проговорила я. — Съешь немного, и аппетит появится, вот увидишь.

Он затравленно взглянул на меня, будто я ему аферу какую-то предлагаю.

 — Ты же не собираешься меня с ложечки кормить? — подозрительно спросил он.

О, да твоя гордость этого точно не выдержит. Поэтому я поставила тарелку с супом на маленький столик, находящийся за диваном и, вернувшись, отстегнула ремень, который сковывал правую руку мужчины. Ничего не спрашивая, запустила кисть под его шею и осторожно подняла его. Он тут же ухватился за спинку дивана свободной рукой, и я услышала, как он тяжело задышал, словно приходя в себя. Резкая смена положения из лежачего в сидячее так же даётся крайне тяжело. Поэтому я стояла рядом и держала его.

 — Сильно кружится? — спросила я, когда он начал свободной рукой протирать пот с лица.

Держался он сам, но я подстраховывала.

 — Уже нет, — буркнул он спустя какое-то время. — Давай сюда свой суп.

Не решившись оставить его без поддержки, соорудила за его спиной из его же подушек подпорку и только после этого отлучилась.

Когда он взял ложку в руку, то она тряслась. Тарелку держала я. Он подчерпнул кусок курицы и немного бульона и попытался поднести всё ко рту, но дрожь в его руке была такой сильной, что всё содержимое ложки тут же оказалось снова в тарелке. По лицу мужчины тут же пробежала волна недовольства. Наверное, только сейчас я всё поняла. Ему стыдно за себя. Ещё и передо мной. Я ведь самая слабая всегда была, и он меня в это не раз тыкал, а теперь всё изменилось. Я могу его убить прямо сейчас. Виер дрыхнет, а Лорин слаб, как котёнок. Но не делаю этого. Почему? Смотрю на него и понимаю, что никогда не смогу. Рука не поднимется. Я ведь так привыкла к нему… хватит!

Лорин вновь попытался самостоятельно поднести ложку ко рту, но вновь потерпел неудачу.

 — Я не буду это есть, — бросив ложку, фыркнул он. — Убери.

Я вздохнула. Как и любой мужчина сдаётся… сделав вид, что это ему не нужно.

Не слушая его, села на край дивана рядом с ним. О, мы на одном уровне. Под таким светом он выглядит ещё хуже. Мертвенно-бледный, с тёмными провалами вместо глаз, сухими губами и злым взглядом покрасневших глаз. Он получает своё наказание, только я не рада, как когда-то думала.

 — Давай ещё раз попробуем, — на этот раз я сама взяла ложку.

 — Я сказал, что с ложки есть не буду! — рыкнул он, цепляясь за спинку дивана одной рукой.

 — Почему? — тихо спросила я.

Он сначала молчал и смотрел куда-то в сторону. Отступать я была не намерена, поэтому сидела и покорно ждала ответа или нового упрёка. Пусть выскажется, ему это нужно.

 — Я тебе, что, маленький ребёнок какой-то? — теперь он взглянул на меня опять затравленным взглядом. — Или ты наслаждаешься, видя меня таким жалким?

Ах, вот оно что. Даже так…

 — Разве похоже, что я наслаждаюсь? — спросила я тоже тихо. — И я не считаю тебя ребёнком. Ты просто болеешь и всё. Скоро ты поправишься и всё станет прежним.

 — Тогда зачем тебе это всё? — не понимал он и, видимо, задал самый главный тревожащий его вопрос. — Ты с кем-то в сговоре? Хочешь подобраться ко мне поближе…

 — Перестань, — впервые перебила я его, не выдержав. — Почему ты думаешь, что я делаю это всё корысти ради? Подумай, кто со мной свяжется-то? Я ведь дома всегда сижу, мне некогда в заговорах участвовать.

Он прищурился и поджал губы, явно не доверяя мне.

 — Просто не понимаю, — покачал мужчина головой. — На кой чёрт я тебе сдался? Мы ведь с тобой далеко не друзья, чтобы ты помогала мне.

Если бы я знала ответ…

 — Ты хочешь узнать мотивы? — изогнула я бровь.