Ненависть

десять дней в кухонной печи?

Мариус рассмеялся, покачал головой:

— Нет, Дэмьен. Твое тело натерпелось от нас достаточно. Теперь мы оставим его в покое.

— Позвольте мне выразить от его имени безграничную признательность, — проворчал Дэмьен, поворачиваясь к огню. Было странно ощущать прикосновение к лицу теплых струй воздуха. Непривычно, но очень приятно. Его вдруг невыносимо потянуло в сон.

— Что ты чувствуешь? — внезапно с интересом спросил Мариус.

— Спать хочу, — без колебаний ответил Дэмьен, по-прежнему глядя на огонь.

— Нет, я не о том. Что чувствует твое тело?

— Мое тело хочет спать, — лениво ответил он.

— Уверен?

— Еще бы.

— А ты спроси его.

Дэмьен хотел, чтобы этот человек оставил его в покое, но почему-то снова — уже в который раз — выполнил требуемое. Он прикрыл глаза, тихо вздохнул и вдруг почувствовал прикосновение скрещенных пальцев к своему лбу.

Странно, подумал он, не двигаясь и не открывая глаз, Мариус прав. Он хотел спать — его тело нет. Тело было измотано, измучено, оно злилось — уже давно… Тогда, в колодце, злилось его тело, а не он. А еще оно недоумевало — каждая мышца, каждая клетка не понимала, за что он так жесток к ним. Что еще?.. Тело хотело уйти, оно плакало, вопило от ярости, оно ничего не понимало, оно ненавидело его. Телу нравилось то, что было раньше, и оно было безумно испугано событиями двух последних месяцев. Тело требовало, чтобы он размялся как следует, чтобы взял в руки топор или меч, чтобы ударил по стволу или чьей-то голове, чтобы снова по мускулам заструился ток, а по жилам — ртуть. Тело кричало: «Эй, парень, ты соображаешь, что делаешь?! Верни меня сейчас же!»

«Черта с два, — подумал он с оттенком торжества. — Черта с два»

Мариус убрал пальцы с его лба за миг до того, как он открыл глаза. Повернулся к огню, наклонился, взял кочергу, поворочал поленья в камине. Пламя бросило алые отблески на его бледные щеки.

— Когда ты убил в первый раз, — вполголоса произнес он, — это был…

— Я, — одними губами сказал Дэмьен. — Тогда это был я. Только тогда. Всё, что я делал потом, — пытался сделать убийцей тело. Потому что тело не думает. Никогда не думает. Оно…

— Оно делает. — Мариус повернулся к нему. Их лица были совсем близко друг к другу, ближе, чем когда бы то ни было. — Быстрее, чем ты думаешь. Потому что не тратит на это времени. И наступает миг, когда оно овладевает тобой. Это происходит почти сразу после того, как ты осознаешь, что полностью овладел им. Но такие, как ты, этого чаще всего не замечают. — От одного из поленьев отскочила искра, метнулась вперед, на свободу, врезалась в чугунную решетку и погасла. — Ну, хватит об этом. С телом мы уже разобрались. Теперь надо что-то решать с тобой. Ведь первым был ты. Не оно.

Дэмьен кивнул, надеясь, что понимает. Отблески пламени плясали в его зрачках, но он этого не знал.

— Чтобы стать пеплом, надо сгореть, так вы считаете, правда?

— На этом этапе уже можешь говорить мне «ты», — улыбнулся Мариус.

Дэмьеи был