Тяжело в учении

Второкурсники, все трое, до ужаса походили на идиотов, вызывая вполне обоснованные опасения. Ну вот куда шкафоподобный парень руки тянет?! Сказано же ему было — начертить обережный круг, так нет, расковырял уже чего-то в земле и теперь сидит и, высунув от усердия язык, сувенир себе на память отколупнуть пытается…

Метко брошенный крохотный огнешар чувствительно клюнул студента чуть пониже спины. Подскочив, он ошалело завертелся на месте, стараясь определить, откуда такое счастье прилетело. Я хмуро улыбнулась и помахала ему левой рукой, правой выразительно повертев у виска. Лион же еще и по шее ученичку дал — заметил-таки несанкционированные поползновения, надо же, а то я уж было подумала, что прозевает…

— По крайней мере, одно захоронение здесь есть, — тихо сказала я Лиону, когда он, раздав новые указания парням и нервной, коротко стриженной девушке, сел рядом и задумчиво уставился на закатное зарево. — Как бы не потревожить…

— Я проверял печати, они надежны, — вздохнул наставник, бросив быстрый взгляд на своих подопечных, уныло расставляющих магические маячки в строго определенных точках. Малейшее отклонение от заданных координат — и результат исказится настолько, что придется все начинать заново.

— Против студентов-энтузиастов любые печати бессильны, — мрачно озвучила я общеизвестную истину, наблюдая за тем, как невысокий парнишка пытается котелком забить чувствительный маячок в землю.

— Тебе виднее, — хмыкнул Лион, тоже увлеченный занятным зрелищем.

Я невозмутимо пожала плечами, всем своим видом показывая, что не понимаю, о чем речь.

— Хватит дуться, — не выдержал маг, отвернувшись от практикантов-вредителей. — Все ведь обошлось.

И, главное, глаза честные такие… Уверен в своей правоте, ага. Как всегда.

— На этот раз, — кивнула я. — Мастер… Они тут. Я не вижу их, но чувствую… И не знаю, как изгнать их… Но ведь должна же, да? Я могу это сделать?

— Ты мне ничего не должна, — нахмурился Лион и, предотвращая мое возмущение, добавил: — Я не знаю, как их изгнать. У взывающих есть для этого сила и право, но как именно это происходит, увы, я никогда не видел.

— Они — призраки, — задумчиво протянула я, прищурившись на разведенный возле подножия костерок. — Воплощенные, но не в этом суть. Призраки подлежат изгнанию. Допустим, конкретно эти сущности намного сильнее тех, с которыми приходится сталкиваться в обычной жизни, но… Но что, если просто усилить заклинания и пентаграмму? В несколько раз…

— Виорика, — оборвал мои размышления Лион, — даже не думай! Ищейки — не те слабенькие души, с которыми ты привыкла иметь дело. Если ты разозлишь их…

— Они не причинят мне вреда, — уверенно заявила я. — Да, они внушают ужас, но… Я имею силу и право, так вы сказали? Может, это является достаточным условием?

— Ты меня пугаешь, — помолчав несколько мгновений, признался наставник.

— Вы всегда меня боялись, потому как не понимали толком, что со мной делать, — усмехнулась я и, судя по мелькнувшему в глазах мага смятению, попала в точку.

А вокруг успокаивающе стрекотали сверчки, откуда-то доносились звуки проникновенного лягушачьего концерта, внизу усердно сопели студенты… Благодать, одним словом.

Больше мы к теме изгнания ищеек не возвращались, но это вовсе не означало, что я перестала над ней размышлять. Амулет — временное решение, и отнюдь не такое верное, как хотелось бы. Я поежилась от очередного ледяного сквозняка и подвинулась поближе к чересчур задумчивому Лиону. Просто так, на всякий случай.

А в следующий миг истошно завизжала девчонка.

«Кажется, не так уж и надежны эти древние печати», — отстранение подумала я уже на полпути к подножию холма.

Либо же студенты оказались чрезвычайно одаренными…

Как выяснилось, второе предположение было ближе к истине — второкурсники умудрились откопать упыря. Или, может, попросту разбудили его своими действиями в стиле «раньше закончим — быстрее будем дома». Ничего общего с древними останками потревоженная нежить не имела, наоборот, выглядела весьма бодро и свежо.

— Бесы, Виорика, куда?!

Хороший вопрос, мастер! Еще бы знать на него ответ… Я едва не врезалась в упыря, нацелившегося на вошедшую в роль баньши девчонку, и чудом успела присесть, пропуская просвистевшую над головой лопату. Упырю повезло меньше — он лишился руки, но не аппетита. За драпанувшей второкурсницей он побежал очень даже резво, не заметив потери. А я всем весом повисла на руке шкафоподобного парня, вознамерившегося метнуть лопату на манер копья. Вот сомневаюсь, что он попадет в намеченную цель, зато девушка имеет все шансы словить столь оригинальный подарочек. Спиной…

Как ни странно, самым подготовленным оказался второй парень — он хладнокровно отцепил от пояса кол, который, кстати, имелся и у незадачливой жертвы, нагнал нежить и, сбив ее с ног, одним точным движением пригвоздил к земле.

Добравшаяся почти до макушки холма девчонка обернулась на победный клич одногруппника, поскользнулась, замахала руками, но в последний момент успела схватиться за Лиона, который, к счастью, весьма вовремя подоспел на помощь своей практикантке.

Но… точно ли к счастью? Как завороженная смотрела я на скользящий по склону неказистый камушек на длинной порванной цепочке… Перевела взгляд на Лиона, который был так далеко… слишком далеко от меня, а тело и душа уже сжимались от резкого холода, безжалостно вторгшегося в безмятежную летнюю ночь.

Далеко. Не успею — Лион застыл, выгнувшись, как натянутый лук, и по его коже поползли морозные узоры, в свете костра похожие на кровавые разводы…

Но голос быстрее тела. А сила в нем — не меньшая. И если вложить в него всю душу, выплеснуть весь страх, весь гнев, все отчаяние, что накопились в ней, хлестнуть сплетенной из этих эмоций плеткой наглецов, посмевших посягнуть на часть моей жизни…

Я не кричала. Я говорила. Слова запрета, слова подчинения, слова изгнания — слова, которых не знала и знать не могла, но которые лились сами собой. Моя прабабка была сильнейшей взывающей, а ведь кровь не водица, верно? Не важно, где я родилась и выросла. Важно лишь то, что у меня есть сила. Есть право. И я воспользовалась ими так, как подсказала память предков, которая до поры дремлет в каждом, просыпаясь в особо трудных ситуациях. Это как рука помощи, протянутая из глубины веков… Остается лишь покрепче за нее ухватиться.

Холод усилился, словно ищейки решили заморозить осмелившуюся что-то им запретить, а потом полыхнуло таким жаром, что всерьез показалось — огонь пляшет прямо на моей коже. В голове стало пусто и одновременно тяжело, в глазах потемнело, и я упала на землю. Вернее, почти упала — меня успели подхватить и бережно опустить на травку. Кто-то что-то говорил, кто-то даже плакал, но мне было все равно. Хотелось одного — уснуть и не просыпаться. Хотя нет, не так… Больше всего хотелось знать, ушли ли ищейки и не прихватили ли с собой свою добычу…

Язык не желал слушаться, а горло пересохло настолько, что больно было дышать, однако я каким-то чудом умудрилась произнести одно-единственное слово:

— Лион…

— Я здесь, — сквозь общую какофонию и слой ваты пробился знакомый голос, и волна облегчения захлестнула меня с головой. Но, уже уплывая на ней в море снов, я сумела-таки разлепить глаза и попыталась уточнить:

— Вы…

— Жив, — криво улыбнулся Лион, — и даже здоров, в отличие от тебя, глупая ты моя. — Его взгляд стал мягче, когда он наклонился ко мне и еле слышно шепнул: — Спи.

И я послушно закрыла глаза, забываясь тревожным, но таким нужным сейчас сном.

Очнулась я в целительском покое. Слабость густым сиропом разливалась по телу, трудно было даже просто пошевелить рукой, и о том, чтобы встать, не могло быть и речи. Впрочем, подосадовать из-за этого прискорбного обстоятельства не получилось — налитые тяжестью веки закрылись сами собой, и сознание радостно уплыло в неведомые дали.

В следующий раз пробуждение вышло приятнее. Глаза открылись легко, безо всяких усилий, и я сумела сесть и оглядеться. Бледно-голубые стены неприятно напоминали лед; я зябко поежилась и замерла, увидев в неудобном кресле Лиона. Несколько мгновений мы играли в переглядки, а потом мастера просто-таки вынесло из палаты. Через полминуты меня почтил своим присутствием Гиаш, который сначала выставил прочь сунувшегося было за ним Лиона, строго наказав идти к себе и отоспаться, а потом едва не вывернул меня наизнанку, стараясь выяснить, все ли со мной в порядке. Я и так могла сказать, что все… ну, или почти все, но целитель остался недоволен и постановил, что отдыхать мне тут еще как минимум дня четыре. На робкие возражения он жестко заявил, что я провалялась без сознания больше суток, заработала физическое и магическое истощение и потому никто меня и слушать не собирается. Вот как.