Тяжело в учении

Уже к обеду первого дня я поняла, что к окончанию срока заключения сойду с ума. Спать не хотелось — спасибо, выспалась на десять лет вперед, читать — тоже, да и голова ощутимо побаливала, и даже поболтать было не с кем — посетителей ко мне не пускали. Из коридора время от времени доносилось шушуканье и возмущенные шепотки, потом все это безобразие перекрывал грозный глас Гиаша, после чего надолго устанавливалась полнейшая тишина.

На следующий день стало гораздо веселее — Гиаш внял жалобам на бессмысленность бытия и позволил моим друзьям войти. В палату сразу же ввалилась — иначе и не скажешь! — радостная компания: Ланка, Рэмион, которому полагалось соблюдать постельный режим, и даже Лис, которого, памятуя о стремительно приближающемся итоговом экзамене, я вообще не ждала. Последнее обстоятельство окончательно меня растрогало. И было так противно им врать! На все вопросы, что со мной случилось, я отвечала одно и то же — не рассчитала сил, взялась за слишком сложное заклинание. Почти правда, почти…

О Ривалэйне я ничего не говорила и говорить не собиралась — новость была не из тех, которыми нужно делиться. Нет, я доверяла друзьям, просто не хотела втягивать их в неприятности. Достаточно того, что мы с Лионом попали в эту паутину. Сообразить бы еще, как избавиться от паука…

А вечером пришло письмо. В приоткрытую створку влетел белоснежный голубь, покружил по палате, мягко спланировал мне на живот и рассыпался золотистыми искрами, превратившись в лист бумаги, испещренный неровными строчками и изрядно заляпанный кляксами.

Писала Лика. В нескольких злых и отрывистых фразах она сообщила, что Голуба, прихватив немаленький сундучок с драгоценностями, исчезла в неизвестном направлении, оставив батюшке записку и близнецов.

Яр говорил, что дома не все ладно, но чтобы до такой степени… Мальчишек было жаль до слез. Батюшка-то, уверена, только рад от Голубы избавиться, для народа сочинит что-нибудь правдоподобное и пристойное да успокоится, а вот близняшки… Даже представить страшно, каково им! Мне бы туда, к ним, но нельзя — слишком все запуталось, переплелось, а отцу ведь не докажешь, что не могу я Лиона одного оставить… И что только мы друг другу помочь и можем.

Я зажмурилась, сдерживая слезы. Там Лика и Яр, они поддержат ребят, а потом и я домой вернусь… По крайней мере, я очень хотела в это верить.

Перед отбоем ко мне опять заглянул Рэм. Ему и досталась большая часть моих стенаний по поводу семейных неурядиц. Привычный женишок и бровью не повел, слушая мои жалобы, его даже на утешения хватило. Мне невероятно повезло с друзьями. И я готова повторять это сколько угодно, потому что… это настоящее, то, ради чего стоит жить. Когда я более-менее успокоилась, в палату мышкой шмыгнула Ланка. Даже не знаю, как ей удалось миновать бдительных целителей, но, судя по лицу подружки, причина визита того стоила.

— Знаешь, я… короче, мы… — неуверенно начала Лана, устроившись на краешке моей кровати, и, метнув странный взгляд на насупившегося Рэма, беспомощно прикусила губу и уставилась на меня огромными бирюзовыми глазами.

— Не знаю, — хмыкнула я, на всякий случай насторожившись. — Но если ты скажешь, то буду знать…

Лантэлия медленно кивнула, зажмурилась, глубоко вдохнула и выпалила:

— Мы с Ардэниодирниэлем решили пожениться! Через две седмицы…

Я поперхнулась, едва не скатившись с подушек на пол. Тьма-а-а…

— Лан, а как же учеба?! — наконец смогла выговорить я.

— Ой, Вик, да какая учеба?! — округлила счастливые глаза подруга. — Сама знаешь, дар у меня слабый, одно название… Ардэниодирниэль после защиты в Дубравы уедет, и я — с ним!

Хорошо, что я сидела.

— Вик, что с тобой? — встревожилась Лана.

— Ничего, — с трудом проглотив горький комок, покачала головой я.

— Вот только не нужно вешать на уши лапшу! — сердито сдвинула брови подруга.

— А я предупреждал, что нечего на больного человека столько информации сразу вываливать, — неодобрительно пробормотал Рэмион.

Ланка шикнула на него и попыталась поймать мой растерянный взгляд:

— Вики, солнышко, ну что с тобой? Скажи, что случилось?

— Лис же увезет тебя отсюда… — не выдержав, шмыгнула носом я. — А я останусь… одна-а-а…

— Ну, ну, полно так убиваться, — сочувственно проговорил Рэмион, словно бы невзначай отодвинув в сторонку явно ошарашенную такой реакцией Лану. — Что за глупости? У тебя останусь я.

— Да-а-а, — еще больше расстроилась я, — вот как женишься на какой-нибудь ушлой девице, так сразу я никому не нужна буду-у-у…

— Не будешь, — успокаивающе потрепал меня по волосам Рэм, — и потом, без твоего согласия я помолвку разорвать не смогу…

— Да? — протянула я и тотчас постановила: — Тогда шиш тебе, а не мое согласие!

Рэм облегченно рассмеялся и еще больше взъерошил мне волосы, и без того похожие на воронье гнездо.

— Вики, — тихо проговорила Лантэлия, — я ведь не на край света уеду… Я… Я…

Заметив, что подруга вот-вот разревется, я замотала головой и обняла ее. В итоге разревелись мы обе, а Рэмион трусливо дезертировал из палаты, пробормотав что-то насчет лечебных процедур и вредного влияния сырости на неокрепший организм.

Наревевшись и наговорившись, мы с Ланкой наконец-то расстались, и то лишь потому, что заглянувший на огонек Гиаш непререкаемым тоном повелел сворачивать «девичник».

Выпив какой-то противный, но, по уверениям целителей, полезный настой, я почти сразу же провалилась в сон, успев подумать, что все-таки рада за Лантэлию и Лиса. Хоть у кого-то все хорошо. Быть может, однажды этим кем-то окажусь и я…

Ненавижу целителей! Стоит только потерять бдительность — и они так и норовят напоить тебя какой-нибудь гадостью! Не зря вчерашний настой показался подозрительным — если бы не нервное перевозбуждение, ни за что бы не выпила! В этот раз мне досталось сонное зелье, от которого у меня всегда болела голова и жизнь в целом представлялась сплошным клубком недоразумений. Просыпалась я тяжело, урывками, то и дело скатываясь в путаный, тревожный полусон-полуявь, но отчаянно цепляясь за реальность — потому как знала: если уступлю сейчас измученному снадобьями организму, только хуже будет. В какой-то степени мне повезло — в комнате раздавались негромкие голоса, за которые я и ухватилась. Отлично, теперь бы вслушаться, чтобы понять смысл, а дальше… дальше неестественная дрема отпустит сознание, и я буду свободна. И смогу узнать и сказать горячее «спасибо» тому придурку, который умудрился налить мне снотворное!

Однако все мстительные мысли покинули мою голову, стоило мне вникнуть в содержание разговора Лиона и мастера Остромысла. Тихие голоса никак не вязались с эмоциями, буквально пропитавшими каждое произнесенное слово, и оттого становилось особенно неуютно. Хотелось открыть глаза и заявить, что я вообще-то не сплю, но бесово любопытство удержало, зацепившись за фразы «повезло, что Яр предупредил», «Всеслав в бешенстве», «направил делегацию» и «забрать ее домой».

Кого забрать? Меня?! Нет, нельзя, нельзя меня забирать, только не сейчас! Что же получается, батюшка как-то прознал о случившемся?! Едва заставила себя лежать смирно, хотя сердце плясало в груди, пытаясь возразить, что нельзя же так… Я же не кукла! Но я оказалась сильнее минутных порывов и продолжила смирно лежать, наблюдая за мастерами сквозь опущенные ресницы. Они стояли у окна, вполоборота к моей кровати — весьма удобно, никто и не заметит, что я очнулась.

— Я прошу тебя, — в который уже раз повторил Лион, упрямо склонив голову и не смотря на директора.

— Я не хочу ссориться с Всеславом! — нахмурившись, отрезал Остромысл. — У него в семье сейчас невесть что творится, неудивительно, что он так отреагировал… Меня он слушать не будет, тебя — тем более!

— Мне нужно время, Остромысл! Виорика должна научиться контролировать свою силу, а я — придумать, как провести посвящение. А заодно — избавиться от Ргеона так, чтобы не всполошить ищеек. Ты же знаешь, они мне и слова молвить не дадут, а Всеслав и рад будет! А в итоге Виорике… ни один темный не поможет, как на то надеется ее отец. Мне нужно время. Прошу тебя.