Долг (СИ)

Мужчины покивали, но видок у них тот ещё был. Мне тоже нелегко, но жалеть себя нужно в свободное время, а у нас его нет.

Достала с полки разорванную некогда простынь и кинула их в горячий берёзовый отвар. Потрогала кружку с бульоном. Тёплый, не горячий. Пора.

— Кто-нибудь помогите мне, — произнесла я, проходя в гостиную вместе с «едой».

Лорин затих. Но, это ненадолго. Ему точно не понравится. Уверена. Ладно, убьёт меня потом, если догонит. Да-да, я могу иронизировать.

— Что делать? — это был Морик, но Виер стоял рядом, явно ожидая указаний. — Поднимите ему голову, можно сказать — посадите его, но аккуратно.

Ликаны тут же взялись за дело. Усач взял Лорина за голову и начал медленно поднимать. Виер подстраховывал, чтобы наш больной не натворил глупостей.

Я тоже подошла поближе.

— Лорин, ты меня слышишь? — спросила я.

Тишина. Он спит или потерял сознание. Но глотательные рефлексы никуда не денутся. Ладно, главное не бояться последствий! Ты его не знаешь, ты — лекарь! Ничего личного! Просто думай, думай об этом и всё!

Одной рукой я наглым образом раздвинула ему сначала губы, а потом разомкнула ещё и зубы. Это было легко, он не сопротивлялся, что является плохим знаком. Испугавшись, попробовала бульон сама. Тёплый, он не обожжётся. Всё хорошо, Богдана, он должен поесть. Хоть что-то.

Прислонила кружку к губам и начала медленно вливать содержимое в рот ликана. Несколько секунд и он закашлял. Всё полилось обратно.

— Так не подойдёт, — забормотала я, отходя от дивана.

Быстро сходила на кухню и взяла полотенце. Вернулась и постелила его на грудь упрямца.

— Лорин, ты должен это проглотить, — вновь заговорила я, — Просто пей.

Зачем я говорила? Наверное, надеялась на то, что он слышит меня. Не хотела обращаться с ним, как просто с куском мяса. Лекари так и поступали и если пациент умирал, то особой скорби они не испытывали — это неправильно, но они ведь тоже люди, им тяжело переживать столько смертей. Так, нельзя о такой думать!

Снова попыталась влить в него хоть немного бульона, но он уже вполне осознанно начал его выплёвывать и даже головой вяло закрутил. Ага, не нравится.

— Он в себя приходит, — прокомментировал Морик. — Знаю, — кивнула я.

Он меня за это убьёт. Точно убьёт. Надеюсь, не вспомнит, но мне же не везёт, поэтому за это придётся ответить. Видела это пару раз…

Решившись, уверенно зажала нос одной рукой, а второй начала вливать бульон в рот. Лорин задёргался довольно сильно. Парни держали его без лишних слов, правда, мои методы показались им странными. По глазам видела, но не об этом сейчас.

— Глотай! — повысила я голос, — Просто глотни!

Блондин последний раз дёрнулся и начал судорожно глотать. Но не от моего окрика. Ему не хватало воздуха, я по сути его душила. Как только всё содержимое кружки оказалось внутри ликана, я тут же разжала пальцы, и мой мучитель судорожно закашлял и начал хватать ртом воздух. Утёрла полотенцем его рот и грудь.

— Надеюсь, он об этом не узнает, — пробормотал Виер.

Ох, как я-то надеюсь.

— Теперь переверните его, — отдала я команду, а сама ушла прочь из гостиной.

Руки слегка подрагивали. Я словно… покормила бешеную лошадь. Было страшно и жутко. Ему было больно, ему и сейчас будет очень больно. Когда первый раз ешь после недельной голодовки, должна быть острая боль в желудке, и она будет. Непременно. Но он ликан, не человек, возможно, всё обернётся иначе. Надеюсь.

Достала ткань из берёзового отвара и, отжав её, вернулась к больному. Лорина за голову придерживал Морик, а за ноги Виер.

— Его на живот или достаточно…?

Он лежал на правом боку. На живот ему никак нельзя. А раны… на них смотреть страшно. И ведь ничего не сказал, хотя они просто обязаны были болеть! Зачем терпеть?! Почему не попросил помощи?! Ладно я, у меня крыша уже едет постепенно, мне это было бы простительно, а он?! На нём вся стая висит! Точно рехнулся, вместе со мной!

— Этого достаточно, — буркнула я, подходя ближе, — Пролежней нет — это хорошо.

Да, я решила его проверить. А что? Он не вставал уже долго, много потел. Мало ли. Ещё одного воспаления мне не хватало. Но, встав на коленки рядом, начала осторожно протирать спину полотенцем.

— Что такое пролежни? — шёпотом почему-то уточнил Виер. — У лежащих больных возникает… отмирание тканей, если они долгое время не двигаются или не встают, — попыталась я разъяснить, — Прошла всего неделя — этого мало, чтобы они образовались, но перестраховаться не помешает.

Да и простынь я бы поменять не отказалась. Спина его мне нравилась. Большая такая.

Ближе к вечеру, когда волнения устаканились мы наконец-то сели поужинать. Лорин спал, его желудок урчал, а это было очень хорошо. Работает, значит ещё не всё потеряно. Ещё к нам заглянул Тур и Майла. Они проведали Лорина, узнали о его самочувствии и ушли. А что им тут делать? Смотреть на больного ликана и нагнетать обстановку? Они это понимают, знают, что помочь не могут, так хоть не мешают. За это они мне и нравились. В основном.

Чуть позже, поближе к ночи я вновь покормила Лорина. Опять же бульоном. Пусть перерабатывает. Но на этом было не всё. Его раны. Они были красными, и края словно… расклеились. От влаги. Отсутствие ухода вызвало заражение, возможно, попала какая-то грязь и вот результат. Жидкость по-прежнему выделяется. Ромашковый настой должен помочь. Плюс я наложила повязку и вновь обтёрла тело мужчины. Надеюсь, это поможет. Хорошо было бы в него влить все настои разом, но пока рано. Нужно, чтобы он начал нормально питаться и наконец-то перестал бредить. А то постоянно бормочет что-то, вздыхает тяжело и вздрагивает, словно от невидимых прикосновений.

Всю ночь я крутилась. Мне было не уснуть. Самые страшные мысли одолевали меня. А вдруг, это наказание? Может, кара настигла и его? Я же предупреждала, но я скорее так, для виду говорила. Верить верила, но не так сильно! Неужели справедливость всё-таки есть? И она карает? Вроде бы всё хорошо, поскольку я сама этого хотела, но отчего-то на душе очень-очень тяжело, будто я обидела кого-то. Может ли он страдать по моей вине? Или это со мной никак не связано, и я зря накручиваю себя? Вопросы, вопросы и ни одного ответа. Разве, что Лорин большая задница. Возможно, это многое оправдывает и объясняет. Но итог один — он мучается. И мне нехорошо, как я думала раньше. Я сопереживаю ему. Боже, да я в ужасе! Ему же больно! По-настоящему! Он испытывает наказание! Наверное, заслуженное и оправданное, но… так же нельзя! Зачем так долго терзать его? Ну, повалялся в постели пару дней и хватит. Он поймёт. Он же умный… неужели я его защищаю? Выходит, что так. Но я просто не хочу так! А если ликан умрёт?! Что тогда? Я просто не представляю, зачем тогда нужно было нас сводить? Преподать мне такой урок и проучить строптивца под конец жизни?! Или что? Чушь какая-то, а не жизнь!

За одну ночь я раза три вставала и наведывалась вниз. Изменения произошли под утро. Лорин начал снова потеть.

— Молодец, — тихо прошептала я, осторожно касаясь рукой влажной щеки мужчины, — Ты сильнее этой хвори, ты справишься.

Видеть его в таком состоянии было трудно. Словно болеет самый сильный конь из стада. Дурацкое сравнение, но всё же нечто общее есть. Я привыкла видеть коня всегда впереди, он самый быстрый и ловкий. Никаких нареканий не имеет, отношение к нему особое, но вдруг в один миг с ним случается ужасное. Он заболевает. И что? Ты носишься вокруг него с очумелыми глазами, силясь понять, что же могло случиться. И тебе больно и неприятно видеть его таким. Винишь себя и удостоверяешься в том, что даже самого сильного можно свалить. Ничто не вечно. И ты его жалеешь, ведь столько хорошего с ним прожил… да, сравнение неправильное, но ситуация в общих чертах схожа. Лорин же тиран, грубиян и где-то самодур. Я его боялась, а тут раз и нет всего этого. Есть лишь больной, раненый и измотанный мужчина. И да, от его жизни зависит и моя жизнь. Как я раньше этого не понимала? Что будет со мной после его смерти? Вряд ли мне скажут: «Ну, что ж, эксперимент не удался, езжайте домой, отец заждался.» В хорошем случае передарят Морику. Но боюсь, что там будут свои правила. Да, усач не такой, как Лорин, совсем, но он женатый человек. Мелинда девушка и кто знает, какие самки ликанов, если узнать их получше? В общем, помимо всего я ещё и беспокоюсь о себе. А что? Цинично? Возможно, вот только я у себя одна, по большому счёту никому не нужная и беспокоиться мне нужно только о себе. А в данный момент забота о своей жизни и забота о Лорине — это одно и то же. Пусть я размышляю, как хладнокровная баба, но не я себя такой сделала. Пусть пожинают плоды сотворённого.