Воробушек по имени Лиз (СИ)

Седрик понимал всю серьезность и обоснованность слов Дамблдора и, не хотя, дал слово не высовываться.

Но буквально через неделю он пожалел обо всем, что наобещал. Он был в своей спальне, было около полудня, он сидел у окна в своем кресле и читал книгу. Какое-то глубинное внутреннее чувство заставило его поднять глаза и посмотреть на улицу. Он не поверил тому, что увидел – к их дому шла Лиз с букетом цветов. Внутри него все замерло, его рот безмолвно открылся, а глаза неотрывно следили за девушкой за окном. Она шла в длинном сарафане, ее рыжие волосы разлетались на ветру, от яркого солнца она щурилась, что всегда казалось Седрику очень милым. Она остановилась на секунду и посмотрела на дом. Парень тут же отпустил занавеску, которую отдернул до этого. Ему вдруг показалось, что она смотрит именно на его окно, он даже дыхание задержал, чтобы не выдать себя. Но вот, она прошла мимо… Седрик понял, куда она шла… Кладбище… Букет в руках – могильные цветы.

Взволнованно он развернул коляску и выехал из комнаты в коридор, где столкнулся с мамой.

- А я как раз к тебе. Ты хочешь…, - спросила она.

- Она здесь! – воскликнул Седрик. – Лиз здесь!

- Где? – испуганно заозиралась женщина. – В доме?

- Нет!

- О, Мерлин, ты напугал меня, - с облегчением сказала она.

- Лиз пошла на кладбище… Ко мне… на могилу.

- О, Седрик! – мама села на корточки и посмотрела на сына. – Она должна была когда-нибудь это сделать…

- Пригласи ее! – выпалил Седрик.

- Сюда? Мы не можем… Ты здесь…

- Пригласи ее, мама! Я обещаю, что буду тихо сидеть наверху. Она не узнает… Я просто хочу услышать ее голос, ощутить присутствие… Мама, - умоляюще попросил парень, держа свою мать за руку, - прошу…

- Ну, ладно, - сдалась она. – Только пообещай, что не выдашь себя, чтобы ты не услышал!

- Обещаю.

- Даже, если она будет умолять Господа вернуть тебя! Если будет плакать навзрыд! Ты не откроешь себя, обещаешь?

- Обещаю, - он опустил глаза.

- Хорошо, я приглашу ее на чай. Только лучше тебе перебраться куда-нибудь поближе.

Она спустила сына на первый этаж и оставила его в кабинет отца, что находился рядом с гостиной, а сама отправилась на кладбище за девочкой.

Седрик не знал, что делать. Внутри него все кричало, сердце бешено колотилось, гулом отдавая по ребрам, дыхание стало прерывистым и поверхностным. Он волновался, боялся того, что услышит, боялся, что не сдержит обещания и бросится прочь из кабинета, как только услышит знакомый голос. Прошла, кажется, вечность, прежде, чем он услышал голос матери:

- Лиз, проходи. Чай, кофе?

- Чай, спасибо.

- Чувствуй себя как дома, - женщина оставила ее одну.

Седрик понял, что его с Лиз отделяла только одна стена. Сейчас его воробушек, его девочка была совсем одна в гостиной. О чем она думала? Он не знал. Как же ему хотелось сейчас переступить через свои обещания. Но он знал, что тем самым мог ее погубить. Поэтому он кусал себе губы и старался не шевелиться, пока не услышал шаги, а затем и голос своей матери:

- А вот и я!

- Замечательные фотографии! – сказала Лиз.

- Я могу дать тебе одну из фотографий, - предложила миссис Диггори.

- Если вас не затруднит. Я бы очень этого хотела! – с признательностью отозвалась девочка. – У меня есть лишь фотография в медальоне, но она слишком мала. Я бы хотела поставить одну в рамку и…

- Конечно, Лиз. Напомни мне перед уходом. А пока сходи в ванную и помой руки. Вторая дверь у лестницы.

Лиз молча пошла в ванную комнату. Как только Седрик услышал звук закрывающейся двери, он выехал из кабинета.

- Мама, она хочет иметь мою фотографию у себя!

- А ну-ка вернись в кабинет, - тихо, но решительно потребовала женщина.

- Хорошо, только… Спроси ее обо всем… о школе, о «Пророке», обо мне…

- Обязательно.

- Мама… спроси у нее насчет парней… - от нерешительности Седрик опустил глаза. – Есть ли у нее кто…

- Ладно, - миссис Диггори тоже стало неловко.

Вдруг она услышала, что кран в ванной закрыли, вода больше не лилась, а значит, Лиз сейчас вернется.

- Прячься, - потребовала она.

От неожиданности Седрик поехал не в кабинет, а на кухню. Он не сумел вовремя вернуться т.к. услышал шаги. Лиз вернулась в гостиную, теперь ему придется прятаться здесь.

- Миссис Диггори, мне почудилось будто… вы с кем-то говорили? – спросила Лиз.

- О, это… это радио. Я обычно слушаю его, когда одна дома. Вот и пришлось его выключить, - нашлась миссис Диггори.

Усевшись в кресло поудобнее, Лиз рассказывала об ОД, об Амбридж, об исключении и последнем вечере в школе. Не упустила она и первого наказания у профессора ЗОТИ, рассказав, какую откровенную глупость они придумали, чтобы объяснить смерть Седрика.

Потом рассказ плавно перешел на СОВ. Лиз поделилась своими успехами, страхами и ожиданиями. А затем рассказала про Отдел тайн.

- Как ты могла умереть, Лиз? – ахнула миссис Диггори.

- Я и сама не знаю, как это вышло. Точнее, я знаю, почему умерла. Смертельное заклинание попало в меня, я чувствовала, как жизнь покидает мое тело, но я и понятия не имею, как вернулась. На той стороне я встретила своих дедушку с бабушкой. Они мне все и рассказали о выборе. Но знаете… Я думала… надеялась, что… Я очень хотела увидеться с вашим сыном, но… его там не было. Он ушел на более высший уровень… не знаю, как это объяснить. Я надеюсь, что там ему хорошо…

Лиз замолчала. Внутри у Седрика что-то ёкнуло. Впервые он слышал все это от нее.

- Я тоже хочу в это верить, - тихо сказала миссис Диггори.

- Миссис Диггори, - Лиз вдруг посмотрела прямо в глаза женщине, - я могу посмотреть на его комнату, если, конечно, она не…

- Конечно.

Миссис Диггори встала и пригласила ее наверх.

Пока они были наверху, парень пытался переварить то, что услышал. Он гордился Лиз, ее успехами, достижениями, борьбой. Она не сдавалась, билась до конца. Даже пожертвовала собой. Она надеялась, что на другой стороне встретит его, но не встретила. От ее разочарования и грусти, ему самому стало не по себе. Именно в тот момент ему хотелось закричать во все горло «Лиз, я здесь!», но он снова сдержался, глотая свою обиду на судьбу и злобу.

Вдруг сверху до него дошел тихий, нежный и такой любимый голос. Эта была песня… об потере, печали и утрате любви… Он слушал эти строки, слышал надрывные нотки в голосе его Лиз и не смог сдержаться… Слезы тихо покатились по его щекам, застилая все перед глазами.

Как прожить ей без него

Пока он летал,

Летал,

И все звезды ему

Отдавали

Свою нежность…

Опустела без тебя земля…

Если можешь, прилетай скорей

Все стихло. Седрик прислушивался к звукам наверху и слышал лишь едва уловимые слова, затем молчание и снова слова.

За что? – думал он. Чем он заслужил такую кару? Это наказание или испытание? Седрик не мог выбрать правильный ответ. Его просто не было. В хорошие дни он думал, что всё, что с ним произошло, испытание, в плохие – наказание. Он знал, что не должен, но он хотел все рассказать. Плевать на Дамблдора, плевать на обещания! Сейчас были Лиз и Седрик, два страдающих человека, любящих друг друга и мучающихся от горя. Он хотел быть с Лиз, и он будет! И неважно, что будет потом… С такими мыслями он выехал из собственного укрытия. Остановившись в гостиной, он подъехал к столику, где стояли чашки и поднос со всем необходимым. Осторожно взяв в руку чашку, из которой пила девочка, Седрик аккуратно и нежно провел по ней пальцами. Несколько минут назад она держала ее в руках. Внезапно до него дошло, что Дамблдор пытается спасти их счастье от лап Волан-де-Морта. Ведь оно такое же хрупкое, как и эта чашка. Разожми он пальцы, и от нее останутся осколки. Один взмах волшебной палочки, и кто-то из них двоих действительно будет мертв. Дамблдор пытается спасти их жизни. А Седрик не оценил этого… Услышав наверху шорох, он быстро поставил чашку на место и вернулся в свое укрытие. Уже через минуту, снова услышав голос Лиз, Седрик позабыл о том, к чему пришел мгновение назад. Он пожалел, что не показался, слепое сиюминутное желание ослепило его рассудок. Однако было уже слишком поздно. Лиз попрощалась и вышла из дома.