Тяжело в учении

— Оборотни?! — прошептала я, до боли сжав руки.

— Маги, чью ауру смяла и исказила первородная сила. Ритуал коснулся всех, оставшихся с Нарисом, — не глядя на меня, отстранение сказал Лион. — И не пыхти так гневно — они сознавали, на что обрекают себя. Себя и своих потомков.

— А… мама… И… вы?! — наконец-то по-настоящему дошло до меня.

В сознании словно плотину прорвало, и мешанина образов, мыслей и эмоций грозила затопить остатки разума. Вот она, долгожданная правда, но почему же она ничуть меня не радует?!

— Эрика… — протянул Лион и улыбнулся, тепло и грустно. — Эрика из рода Нариса. Она должна была стать жрицей, когда… произошло нечто, заставившее ее бежать из храма.

— С вами?!

— Только я мог помочь ей. Возможно, имелся другой выход, но Эрика была слишком молода, а я — просто мал… Я открыл нам проход через кости земли, хотя не имел права этого делать. Не имел права даже приближаться к непосвященной жрице, — с каким-то ожесточением произнес Лион, — не говоря уж о том, чтобы уводить ее за пределы Ривалэйна.

— Что же тогда произошло? — тихо спросила я, заметив, как побелели сомкнувшиеся на столешнице пальцы мага. Смотреть в его глаза я поостереглась — со своими бы чувствами справиться.

— То же, что происходило во все времена и во всех землях, — усмехнулся наставник. — Предательство. Среди детей Нариса оказалась ядовитая змея, только и выжидавшая удобного случая, чтобы вцепиться в намеченную жертву.

Лион говорил тихо, иногда замолкая и сжимая зубы — до скрипа, даже мне было слышно. Годы не стерли, не заставили поблекнуть то, что намертво отпечаталось в душе тогда еще семилетнего мальчишки, без колебаний пошедшего против вековых законов ради спасения чужой жизни и потерявшего в итоге все.

Привыкшие к аскетичному образу жизни, за богатством и прочими благами ривалы — так называли себя жители Ривалэйна — не гнались, были бы пища на столе да кров, а об остальном Нарис позаботится. Пищу и одежду в город-храм поставлял малочисленный клан северных гномов — в обмен на защиту от нередкой в тех краях нечисти. Во внешний мир ни жрецы, ни Стражи не ходили. Ни к чему это было, да и предавать огласке существование запретного храма остерегались. Иногда, правда, жителям северных поселений среди буйства снежной стихии мерещились облаченные в длинные меховые плащи фигуры — то развлекалась неугомонная любопытная молодежь, тайком от старших пытавшаяся познать мир обычных людей, ради которых их предки когда-то отдали свою свободу. И лишь немногие могли надолго отлучаться от дома — те, чья сила позволяла перемещаться на дальние расстояния, минуя воздвигнутый вокруг Ривалэйна защитный барьер, поставленный еще Нарисом и регулярно подновляемый магами. Но на такие перемещения нужны были личные разрешения всех семи старших жрецов, одобренные верховной жрицей, и случалось такое ох как нечасто.

Но при столь размеренном, казалось бы, образе жизни скучать ривалам было некогда — близость печатей привлекала нечисть, да и сами печати требовали неустанного внимания. Было к чему приложить молодую неиссякаемую энергию, а также богатый опыт старшего поколения. Однако не всем нравилось такое положение дел… Законы магии нерушимы, и не важно, где находится маг — в Буянии или Ривалэйне, их соблюдение — единственная гарантия безопасности этого мира. Молодой и не обделенный амбициями некромант решил, что законы — это скучно, а их нарушение никому не способно навредить, и в один вовсе не прекрасный день услышал странный зов. Он манил, обещал все блага мира — большого, светлого, теплого, не очерченного никакими границами, не скованного бесчисленными запретами, мира, по сравнению с которым Ривалэйн казался снежинкой среди зимней равнины. То был зов запечатанных демонов, и только запятнанная душа могла услышать его. И за столь поистине щедрый дар демоны просили совсем немного — всего лишь освобождения. Кому, как не молодому магу, было знать, что такое вечные оковы? Оковы долга, подчинения, законов, ненавистных ледяных стен…

«Но ведь вы разрушите мир, едва освободитесь!» — боролся с жаждой нового и неизведанного голос разума. «Мир большой, и все, что уцелеет, будет твоим», — смеялись в ответ искусители, раз за разом являя взору некроманта то, чего у того никогда не было и не будет, если он откажет в помощи. День за днем разрушительный шепот и посулы демонов затемняли и без того замаранную душу мага, и однажды он сломался. Не отрезвило его и то, что для срыва печатей нужна была кровь наложившего эти самые печати. Или же, на крайний случай, кровь его потомка, еще не посвященного своему предку-покровителю. К радости демонов, у Нариса были жена и дочь — сильнейшая взывающая за всю историю до первой битвы с Бездной. Обе остались в Ривалэйне, до конца преданные мужу и отцу, и род его не прервался.

Единственная прапраправнучка дочери Нариса, семнадцатилетняя Эрика, как раз готовилась к своему первому посвящению, не подозревая, какие планы вынашивает приближенный к верховной жрице некромант. Да и разве можно было предположить, что кому-то здесь, в Ривалэйне, угрожает опасность? На что тогда верный Страж, следующий за будущей жрицей по пятам и не спускающий с нее глаз? А еще этот смешной мальчишка, крутящийся поблизости и норовящий копировать каждое движение своего старшего брата. Малыш уже не раз был за пределами храмовых стен, он знал, что такое нечисть и как она опасна, умел обращаться с оружием и принимать взрослые решения… В Ривалэйне детство кончается очень быстро… если оно вообще бывает. Девичьи синие глаза на миг встретились с серьезными зелеными, и в ответ на ее теплую улыбку последовал полный достоинства кивок.

Ей нельзя разговаривать со Стражами, кроме своего личного, но удержаться было невозможно. Темный коридор, тяжелые шаги верного и любимого Эстана за спиной, быстрое движение — и юркий мальчишка не успевает спрятаться, как обычно. Легкое дыхание на щеке и полный тепла и доброй улыбки шепот: «Когда у меня будет дочка, ты станешь ее Стражем». Она рассмеялась и отозвалась на встревоженный голос Эстана, успев заметить в мальчишеских глазах настоящий восторг. Взывающие не лгут, их слова всегда сродни клятве.

В попытках представить свою будущую подопечную мальчик замечтался и забрел туда, где не полагалось быть никому. На нижних уровнях всей кожей ощущалась близость печатей, слышались тяжкие вздохи и невнятный шепот, который окутывал разум, ища лазейку в самую душу… Мальчик тряхнул темноволосой головой, избавляясь от липкой паутины чужой воли, и повернул было назад, когда до его острого слуха донеслось едва слышное бормотание. Он узнал голос и разобрал слова, и слова эти привели его в ужас…

Первым порывом было рассказать все старшим жрецам, но что-то подсказывало — нельзя терять время, нужно найти Эстана и Эрику, смешную синеглазую девушку, так легко обещавшую свою не рожденную еще дочь юному Стражу…

Выбраться из лабиринта коридоров оказалось не так просто, как думалось поначалу; они петляли, сворачивали совсем не туда, замыкались в кольца, оканчивались тупиками… Время, драгоценное время уходило невозвратно, подгоняемое быстрыми ударами сердца, а нужные переходы все не находились.

Мальчик замер посреди очередного мрачного коридора, упрямо закусив губу. Он свято чтил правила и законы, соблюдал все «нельзя» и «должен», но сейчас наступил миг, когда он готов был нарушить всё и сразу. И пусть потом его хоть в Бездну бросят!

После перехода всегда плохо. Всегда не хватает воздуха и темнеет в глазах. Но на сей раз он задыхался не из-за этого — дверь в покои Эрики была распахнута настежь, а на устланном толстым теплым ковром полу лежал, раскинув руки, бездыханный Эстан, и темно-алая кровь уже пропитала его кожаный доспех.

Мир качнулся, сжался — и стал больше, шире, ярче; запах отчаяния и боли безошибочно вел юного Стража по запутанным переходам, и скоро к этому запаху примешался противный, сладковатый аромат разложения… едва уловимый, но оттого не менее ненавистный. Так пахло от нечисти за пределами храма, от тех, кого самим Нарисом-покровителем было заповедано уничтожать без раздумий. Прыжок, рывок, полный злости вопль — и Эрика свободна. Жаль, нельзя закончить начатое — убийства в стенах Ривалэйна недопустимы, и на такое нарушение правил он еще не был готов. Пока что не был.