Братья по оружию

смотря на поляризацию на окнах. Прозрачную полку на стене заполняли библиотечные справочники; в одном углу комнаты стоял обычный комм-пульт. Над ним сейчас висело изображение камеры в ракурсе «рыбий глаз». Парализованный Галени все еще лежал на полу.

Мужчина постарше, который, похоже, и был организатором похищения Майлза прошлой ночью, сидел на хромированной, обитой бежевой тканью банкетке перед темнеющим окном и разглядывал пневмошприц – свежераспечатанная упаковка лежала рядом. Так. Намечается допрос, а не казнь. Или хотя бы допрос перед казнью. Если только в шприце не смертельная инъекция.

Когда мужчина повернулся, склонив голову и изучая Майлза прищуренными глазами, тот с усилием оторвал взгляд от поблескивающего шприца. Мужчина беглым взглядом проверил, что показывает комм-пульт. Секундное, случайное сходство позы; рука, стиснувшая край банкетки – и Майлз понял, кто перед ним, хотя сидящий вовсе не был похож на капитана Галени, разве что так же бледен. С виду лет шестьдесят. Коротко стриженые седеющие волосы, лицо в морщинах, погрузневшая с годами фигура – тело явно ни атлета, ни человека, проводящего много времени на открытом воздухе. Одет в консервативный земной костюм, на целое поколение отставший от тех исторических мод, которые демонстрировали в торговом пассаже подростки и которые имел удовольствие наблюдать Майлз. Он мог бы быть учителем или бизнесменом: кем угодно, но никак не опасным террористом.

Если только не считать убийственного напряжения. В том, как сплетались его руки, как трепетали ноздри, в твердости очертаний рта, в застывшей шее, – здесь сер Гален и Дув Галени были одно.

Гален встал и медленно обошел Майлза с видом человека, разглядывающего работу начинающего скульптора. Майлз стоял совершенно неподвижно, ощущая себя еще незначительнее, чем обычно, – без сапог, в одних носках, небритый, грязный. Наконец-то он дошел до самой сердцевины, до потайного источника всего клубка проблем последних недель. И сердцем их был этот человек, обходящий его кругом и сверлящий в ответ взглядом жадной ненависти. А, может быть, они с Галеном оба были центрами, двумя фокусными точками эллипса, которые наконец сошлись вместе и наложились друг на друга, образовав дьявольски безупречный круг.

Майлз чувствовал себя совсем маленьким и хрупким. С Галени станется для начала переломать Майлзу руки: с тем же рассеянным, нервным видом, с каким Элли Куинн грызет ногти, – просто, чтобы снять напряжение.

«Он меня вообще видит? Или я лишь предмет, символ, представляющий его врага, – и он убьет меня исключительно аллегории ради?»

– Итак, – заговорил сер Гален. – Вот наконец нечто реальное. Не особо впечатляюще для того, кто обманом добился верности моего сына. Что он в тебе нашел? Но вообще-то ты прекрасно представляешь Барраяр. Чудовищный сын чудовищного отца, потаенный нравственный генотип Эйрела Форкосигана во плоти и всем на обозрение. Наверное, есть в мире какая-то справедливость.

– Очень поэтично, – выдохнул Майлз, – но с биологической