Страна призраков

огда Милгрима одолевали сомнения, а желания расслабиться и насладиться мыслительным процессом не возникало, мужчина принимался бриться — если, конечно, условия позволяли, как, например, сегодня.

Операторы. Обученные с нуля.

Старик. Это он — Субъект.

Милгрим повесил полотенце на шею, бросил мочалку в раковину и включил горячую воду.

34.

Страна призраков

— «Эзейза», — произнёс Инчмейл.

— Это что?

— Аэропорт. Международный терминал Б.

Холлис позвонила ему на сотовый, прямо в Буэнос-Айрес. Какая разница, во что обойдётся подобная беседа.

— Когда прилетаешь, послезавтра?

— Нет, на день позже. До Нью-Йорка лететь далеко, но это же почти всё время на север. Даже странно: такой долгий путь, а часовые пояса не меняются. Я тут обедаю с другом, ужинать буду с кем-то из «Боллардов», а с утра вылетаю к тебе.

— Рег, я, кажется, влипла в историю с этим «Нодом».

— А мы тебе что говорили? Моя благоверная насквозь видит твоего нового дружка Бигенда. С той самой минуты, как ты назвала его имя, она без передышки ругается последними словами, одно хуже другого. Сегодня утром немножко оттаяла, сказала просто: «грязная свинья». Или наоборот, рассвирипела?

— Положа руку на сердце, сам он не показался мне таким уж мерзким, разве что машина безвкусная. Меня смущает другое — бешеные деньги, которыми заправляет Бигенд. Даже не знаю… Как будто встретила младенца-великана с чудовищно развитым интеллектом. Что-то в этом роде.

— Анжелина говорит, он ни перед чем не остановится, лишь бы утолить своё любопытство.

— Пожалуй. Только вот интересуют его такие вещи, которые мне не по вкусу. Чувствуется, Бигенд затевает какую-то игру, и она мне тоже не нравится.

— «Что-то в этом роде», «чувствуется»… Ты сделалась такой скрытницей.

— Знаю, — ответила Холлис и вдруг замерла, даже на миг опустила трубку: она вдруг поняла причину своей тревоги. — Но мы же по телефону говорим, верно?

На том конце наступила полная тишина. То есть, тишина совершенная, настоящая, оцифрованная, без обычных фоновых помех, которые воспринимаются как должное при международных переговорах. Так человек, идущий по улице, не замечает неба.

— А, — протянул Инчмейл. — Ну да. Это я не учёл. Порой даже думаешь, с этим у нас всё хуже.

— Вот именно. И думаешь всё чаще.

— Хм. Тогда, значит, жду разговора с глазу на глаз. Я ещё не так силён в испанском, но вроде бы только что объявили мой рейс.

— Желаю хорошо долететь.

— Я тебе звякну из Нью-Йорка.

Холлис чертыхнулась и захлопнула телефон. Ей хотелось — и надо было — поведать Инчмейлу пиратскую историю Бигенда, рассказать о встрече с Бобби, об уехвашем белом грузовике и собственных ощущениях в связи с этими событиями. Рег непременно бы всё разложил по полочкам. Вряд ли что-нибудь прояснилось бы, просто сейчас не помешало бы обрести новую точку зрения. Инчмейл вообще отличался большой оригинальностью. Однако случилось нечто другое; Холлис вдруг ощутила, что пересекла некую черту, ступила на зыбкую почву.

Этот