Колымский тоннель

этого места, его подобрали без памяти на полпути сюда. А Скидан узнал сразу, даже в темноте.

-- Какой родной запах, -- гудел Краснов. -- Точно, где-то здесь... Начальник, слышь... Почти год,

как мы познакомились, помнишь?

-- Если бы не ты, -- сказал Скидан, -- я бы не верил самому себе.

-- А я -- реалист, -- заявил Краснов. -- Нам, зекам, не до романтики. Я все помню и во все верю.

Может быть, мы в каком-то будущем. Это терпимо. Но если мы действительно в параллельном

времени, то это значит, что сейчас вот здесь же, на этом месте, или совсем близко, бьют кого-то

беззащитного прикладом по башке!.. Это невыносимо. Мне кажется, что я сплю. Вот дали на прииске

по башке, и я сплю и вижу все это во сне. И я не хочу просыпаться, потому что ТАМ я знаю тебя

другого, и я сделаю все, чтобы ТОГО тебя... в общем, убить как можно скорее.

Показался прожектор вагона.

-- Что ж, -- сказал Скидан, -- давай спать дальше. Мне просыпаться тоже неохота.

Низко над платформой проплыла гигантская спираль космического корабля. Хорошо

освещенные, Кросс и Васса, все еще не смывшие грима и не снявшие земных одежд, оторвались от

возни со своими машинами и махали дружно двум землянам.

Часть V

ВОЗВРАЩЕНИЕ

1. Следствие.

-- Итак, вы настаиваете, что вы -- капитан Краснов Василий Александрович, начальник лагеря

"Ближний". Допустим. Но -- одна маленькая неясность. Где и при каких обстоятельствах вы с ним

познакомились?

-- С кем?

-- С капитаном Красновым. Вы уж не крутите.

-- Мне нечего крутить. Сличите с документами.

-- Кстати, где вам делали пластическую операцию?

-- Ерунда какая. Возьмите любую бумажку из моего личного дела, и я вам подробно расскажу ее

содержание и происхождение.

-- Верю. Подготовка у вас отменная. Вот потому и повторяю вопрос: где и при каких

обстоятельствах вы познакомились с Красновым и каким образом вам удалось добиться от него

столь подробных сведений? Можете не спешить. Соберитесь с мыслями. Я подожду. Вот бумага, вот

ручка, вот чернила. Через полчаса вернусь.

Следователь вышел и повернул в двери ключ.

"Знал, на что шел, -- подумал Василий. -- И готовился к худшему. А вот избежать худшего --

надеялся излишне. Везенье за человеком не гоняется. И не обязано. А я от своего везения ушел

сам".

…Вернуться в тоннель он решил еще по пути домой, молча глядя за вагонное окно и едва

отвечая на реплики Александра.

-- Светлана образуется, -- говорил Александр.

Василий кивал.

-- Что ребятам расскажем? -- спрашивал Александр.

-- Давай думать.110

-- То, что мы видели, -- рассуждал Александр, -- они сами знают из прессы. Главное -- это

пришельцы.

Василий кивал.

-- Надо сразу о них всем рассказать, -- предлагал Александр.

Василий кивал.

-- А если не поверят? -- продолжал Александр. -- Может, для начала расскажем только ребятам?

Василий кивал. И опять возвращался к своим расползающимся мыслям, пытаясь их связать.

Резерват, конечно, дрянь. Типичный анархический капитализм с либеральным правительством,

знакомый по газетам и радио еще в ТОЙ жизни. Даже не верится, что из подобного бардака мог

сложиться строй вроде лабирийского. Наверняка в Лабирии все было иначе. Без революций, без

крутых поворотов -- шли себе и шли, пока не пришли, куда надо.

Но это ИМ сюда надо. У нас -- другая дорога.

А у кого это -- У НАС?

И Василий вдруг увидел, что за весь год столь благополучной жизни так и не почувствовал себя

здесь в своей тарелке. Но почему?

Вон -- Сашка: счастлив, что вернулся ДОМОЙ, строит планы, чего-то щебечет. А Светка -- с

первого дня! -- будто здесь и родилась. Они, его ровесники, оказались космополитами, людьми без

корней... Или это он -- дубина? А что меняется, если признать себя дубиной или патриотом? Разве от

этого душа вернется на место? Меньше будет манить черный вход в страшный тоннель? "Элегия"

Глинки, которая все вертится в голове?

Василий вспомнил, что и до сего момента его постоянно тянуло обратно. И в Лабирии, и

особенно в разведке. И пришельцы высадили их в этом месте, видно, не случайно. Почувствовали

его тайные мысли. И были эти мысли, значит, весьма сильны, если их услышали, хотя сам он... Сам

он просто отгонял их, но, видно, не отогнать, ибо в них -- вся его суть…

Следователь вернулся и был неприятно поражен чистотой бумаги.

-- Вы даже не сделали попытки... Вы не цените гуманизма: знаете, что будет, если я доложу по

команде и сюда нагрянут мои коллеги из Москвы? Они же... волкодавы. Они вас вывернут наизнанку,

притом -- в буквальном смысле... Василий Александрович, или как вас там, не утяжеляйте вы свою

участь. Хотите анекдот?

Краснов кивнул.

-- Раскопали мумию в одной из египетских пирамид, -- начал следовать, -- и никак не могут

определить, что же это за фараон...

-- Рамзес Второй, -- сказал Краснов. -- Это старый анекдот.

-- Ну вот, -- обрадовался следователь, -- это вы знаете. Вот я и советую: чтобы не связываться с

москвичами, лучше назовитесь настоящим именем и все расскажите сейчас, мне, чтобы не

признаваться потом, что вы египетский фараон. Подумайте еще, я вам советую, ну просто от всей

души. Бога ради, не поймите так, что я беру вас на испуг. Вы мне искренне, по-человечески

симпатичны, я просто показываю вам другой конец служебной цепи, которой я связан в своих

действиях. Я буду просто вынужден по службе, понимаете? Да вы знаете все это, и уверяю вас: со

дня исчезновения капитана Краснова наши порядки мягче не стали.

-- Можно вопрос?

-- В пределах моей компетенции -- пожалуйста.

-- Где сейчас лейтенант Давыдов?

-- Погиб при исполнении служебного долга.

-- Подробности -- можно?

-- Служебная тайна.

-- Это связано с такими, как я?

-- Не могу вам ответить, не имею права.

-- Но попадали к вам такие, как я?

Следователь посмотрел внимательно, помолчал, затем сказал:

-- Мы слишком уклонились от темы. Вынужден вам напомнить, что у нас допрос, а эта форма

беседы должна носить односторонний характер. Оставляю вас вторично наедине с бумагой. Очень,

очень надеюсь, что вы не захотите лишних хлопот.

И снова повернул ключ в двери.

"Как его понять? -- страдал Василий. -- Взяли они ребят или убили? В этой ли драке погиб

Давыдов? Или просто какой-нибудь отчаявшийся заключенный пырнул из строя пикой? Или, может,

было восстание? Или вооруженный побег? Дурацкая, в общем, тайна: стоит мне попасть в общий

барак, и я все узнаю. Если, конечно, раньше не задавят. Зекам-то не надо будет доказывать, кто я

такой. Но не это больно. Всего хуже, если ребята погибли..."

Ваня с Гансиком были уже готовы идти походом на Страну Советов:

-- Если где-то в мире есть беспорядок, место порядочного человека -- там, чтобы навести

природный, естественный, справедливый порядок.111

Они утверждали это дружным хором, помощнее того, с которым лейтенант Давыдов никак не мог

разучить "Элегию". Они даже вполне равнодушно приняли сообщение о скорой встрече с

прозрачными пришельцами:

-- Благополучные гости будут искать общий язык с благополучными хозяевами!.. Найдут и без

нас. А мы пойдем туда, где мучают таких, как Саша Краснов.

-- Пополните ряды жертв, -- Александр морщился. -- Ни черта от вас там пользы не будет. Кинут

за колючку и замучают.

-- Ваше место не там, а здесь, -- Светлана от бессилия убедить то металась по комнате, то

садилась и раскачивалась как пантера в клетке. -- Там про вас есть очень точная пословица: "Где