Вспомни о Флебе

Определенно не поезд.

Он напряженно вслушивался, но ничего не слышал. Он посмотрел на старика и увидел, что тот уставился на него. Тоже что-нибудь заметил?

- Ну, что, кончились битвы и победы, о которых ты мог бы мне еще рассказать? - спросил Эвигер. Голос прозвучал устало. Он осмотрел идиранина сверху донизу. Ксоксарл засмеялся - излишне громко, даже немного нервно, если бы Эвигер получше разбирался в идиранских жестах и голосах, чтобы это понять.

- Совсем нет! - сказал Ксоксарл. - Я как раз подумал о...

И он ударился в новую историю о побежденных врагах. Это была одна из тех, которые он рассказывал своей семье, в корабельной столовой и в грузовых помещениях военных шаттлов, и он мог бы рассказывать ее даже во сне. И пока его голос гремел в ярко освещенной станции, а старик смотрел на ружье в своих руках, мысли Ксоксарла были далеко, пытались понять, что же происходило. Он все еще ломал и рвал проволоку вокруг руки. Что бы ни произошло, для него было жизненно важно иметь возможность двигать не только ладонью. Поток воздуха усиливался. Но Ксоксарл по-прежнему ничего не слышал. Пыль с опоры над его головой уже сдувало постоянно.

Это, должно быть, поезд. Не мог ли он стоять где-нибудь включенным? Невозможно...

Квейанорл! Неужели мы установили регуляторы так, что... Но ведь они даже не включали ток. Они только пытались выяснить, для чего служат разные регуляторы, и убедились, что для движения. Дальше они не продвинулись, да у них и не было для этого времени.

Это должен быть сам Квейанорл. Это он. Должно быть, он еще жив. Это он послал поезд.

Целое мгновение - отчаянно дергая державшую его проволоку, ни на мгновение не переставая рассказывать и наблюдая за стариком - Ксоксарл представлял, что его товарищ на станции "шесть" жив.

Но с такими ранами это невозможно. Еще когда Ксоксарл лежал на посадочной рампе, ему уже приходила в голову мысль, что Квейанорлу, возможно, удалось уйти. Но потом Оборотень приказал этому старику, Эвигеру, вернуться и прострелить Квейанорлу голову. Это должно было означать для Квейанорла конец, но, возможно, оказалось совсем не так.

Ты подкачал, старик! - мысленно возликовал Ксоксарл. Поток воздуха превратился в бриз. Слышался далекий писк, настолько высокий, что был на грани восприятия. Он был приглушенным, шел от поезда и постоянно усиливался. Сирена.

Рука Ксоксарла, которую выше локтя держала последняя проволока, почти освободилась. Он пожал плечами, и проволока сдвинулась вверх и расслабленно легла на плечо.

- Старик, Эвигер, дружище, - сказал он. Эвигер поднял взгляд, удивленный перерывом в монологе Ксоксарла.

- Что?

- Это звучит глупо, и я не упрекну тебя, если ты побоишься, но мой правый глаз чертовски чешется. Не почешешь его? Я знаю, солдат, которого чуть не до смерти измучил зудящийся глаз, выглядит глупо, но за последние десять минут он едва не свел меня с ума. Почешешь? Возьми ствол своего ружья, если хочешь; я постараюсь не шевелить ни одним мускулом и не делать