Вспомни о Флебе

окачивание во сне, и он то погружается в легкую, счастливую дремоту, то снова всплывает.

Я сделал все, что мог, постоянно думал он. Может быть, недостаточно, но это все, что в моих силах. И это утешало.

Это приносило облегчение, как отступающая боль, как успокаивающее покачивание поезда.

Он снова закрыл глаз. И в темноте тоже было утешение. Он не представлял, сколько уже проехал, но решил, что это не важно. Все снова поплыло от него куда-то прочь, и он начал забывать, почему все это делал. Но и это было не важно. Пока он не шевелился, все было не важно. Все. Вообще все.

Дверь вагона-реактора заклинило точно так же, как и во втором поезде. Робот отчаянно ударил в нее энергетическим полем, и отдачей его швырнуло назад.

Дверь даже не дрогнула.

Ой-ой-ой!

Значит, опять придется воспользоваться кабельными шахтами и каналами. Юнаха-Клосп повернулся, пролетел вдоль короткого коридора и спустился вниз, к инспекционному люку под нижней палубой.

Опять кончилось тем, что всю работу свалили на меня. Можно было не сомневаться. В принципе, то, что я делаю для этого парня, - убийство другой машины. Мне нужно попросить проверить свои схемы. У меня сильное желание ничего ему не говорить, если я вдруг где-нибудь обнаружу этот мозг. Проучить его.

Он поднял люк и спустился в темное узкое пространство под полом. Люк с шипением снова закрылся и перекрыл свет. Робот подумал, не открыть ли его снова, но он, конечно, опять автоматически закроется, и тогда он может потерять терпение и повредить эту штуку. Все это было чуть-чуть бессмысленным и мелочным, поэтому он оставил все как есть. Так ведут себя люди.

Он двигался по узкому каналу к задней части поезда, до того места, под которым должен находиться реактор.

Идиранин говорил. Эвигер слышал его, но не слушал. Он мог также видеть этого монстра уголком глаза, но не смотрел на него. Направив отсутствующий взгляд на свое ружье, он беззвучно напевал про себя и думал о том, что он сделал бы, если бы - как-нибудь - получил этот мозг в свои руки. Предположим, остальные погибли, и он остался с этим аппаратом. Он знал, что идиране хорошо заплатят за этот мозг. Культура тоже; у нее были деньги, даже если внутри нее ими не пользовались.

Это были только мечты, но в такой ситуации может случиться все что угодно. Никогда не знаешь, как упадет пыль. Он сможет купить себе землю, остров где-нибудь на красивой, спокойной планете. Он подвергнется омолаживающему лечению и начнет разводить каких-нибудь дорогих скакунов и при помощи своих связей познакомится с состоятельными людьми. Или наймет кого-нибудь для всякой тяжелой работы; с деньгами это можно сделать. С деньгами можно сделать все.

Идиранин продолжал говорить.

Его рука была уже почти свободной. Освободиться дальше ему пока не удалось, но, возможно, немного погодя удастся выдернуть руку; со временем это становилось все легче. Люди уже долго в поезде; сколько они там еще пробудут? Маленькая машина не вернулась. Он едва успел вовремя