Игра форов

станции, если не затем, чтобы выкурить его? – бодро ответил Майлз.

«Должно быть, он преследовал меня все это время. Кажется, меня сейчас вырвет. Я себя только что объявил гением или невероятным глупцом?» Оссер, похоже, пытался найти ответ на тот же вопрос.

Майлз уставился на лежащего без сознания Метцова, пытаясь думать. Послала ли Метцова Кавило, или эта попытка убийства была его собственной инициативой? Если его послала Кавило, планировала ли она, что он живым попадет в руки врагов? Если нет, не скрывался ли поблизости дублирующий убийца, и если так, был ли целью Метцов в случае, если бы ему удалось убить Майлза, или Майлз в противном случае? Или они оба? «Мне нужно присесть и нарисовать схему».

Прибыла медицинская группа.

– Да, в лазарет, – слабым голосом сказал Майлз. – Пока мой старый друг не очнется.

– Согласен, – сказал Оссер, качая головой с чувством, весьма похожим на смятение.

– Лучше обеспечить не только конвой, но и охрану для этого пленника. Я не уверен, что его захват был запланирован.

– Правильно, – растерянно согласился Оссер.

Торн поддерживал Майлза под одну руку, Елена под другую, и Майлз нетвердым шагом ступил наконец в люк «Триумфа».

Глава 14

Майлз трясся, сидя на скамье в застекленной палате в лазарете «Триумфа», обычно используемой в качестве биоизолятора, и смотрел, как Елена привязывает генерала Метцова силовым шнуром к креслу. Майлз воспринимал бы такую смену ролей не без самодовольства, если бы допрос, к которому они собирались приступить, не был чреват таким количеством опасных осложнений. Елену снова разоружили. Двое вооруженных парализаторами солдат стояли на посту за прозрачной звуконепроницаемой дверью, время от времени бросая взгляды внутрь палаты. Понадобилось все майлзово красноречие, чтобы свести число участников этого первого допроса до трех человек: себя, Елены и Оссера.

– Насколько серьезной информацией может обладать этот человек? – раздраженно спросил Оссер. – Его же отпустили на территорию противника.

– По-моему, достаточно серьезной, чтобы вы пожелали иметь возможность обдумать ее, прежде чем доносить до сведения остальных, – возразил Майлз. – В любом случае, у вас останется запись.

Молчаливый Метцов выглядел больным и не собиравшимся ни на что отвечать. Его правое запястье было аккуратно забинтовано. Болезненный вид объяснялся пробуждением от парализованного состояния, а что касается молчания, то оно было бесполезно, и все это знали. Было своего рода данью вежливости не дергать его вопросами, пока не подействует фастпентал.

А пока что Оссер смотрел на Майлза:

– Ты сам-то способен принимать участие?

Майлз взглянул на свои все еще дрожащие руки:

– Если меня никто не попросит делать операцию на мозге, то да. Приступайте. У меня есть основания подозревать, что у нас мало времени.

Оссер кивнул Елене, которая подняла пневмошприц, чтобы отмерить дозу, и прижала его к шее Метцова. Глаза Метцова от отчаяния ненадолго закрылись. Потом его сжатые руки расслабились.