Страна призраков

о сердечного стимулятора, ни механических часов. Дизайнеры даже словом не обмолвились, когда показывали мне планы. Всё ради красивого визуального эффекта. Магнитная левитация. И вот теперь нужно лично предупреждать каждого гостя. Прошу прощения.

— Пока что, — сказала Холлис, — моё тело меня устраивает в его первозданном виде. И часов я не ношу.

— Значит, не о чем волноваться, — довольно подхватил Бигенд.

— Кажется, приехали, — произнесла журналистка, когда Олли свернул на улицу, где каждое здание, судя по виду, выстроили неделю назад.

— Отлично, — ответил магнат и дал отбой.

Ворота поднялись, «фольксваген» скатился по пандусу и въехал на крытую автостоянку, залитую ослепительным сиянием галогенных ламп; на светлом и гладком, будто стекло, бетонном полу не темнело ни единого пятнышка бензина.

Взвизгнули шины; Олли припарковал автомобиль возле другого «фольксвагена»-переростка в перламутрово-белых тонах.

Покидая салон, Холлис ощутила запах свежего бетона.

Олли достал из багажника вещи спутниц и вручил каждой по две карточки с магнитными полосками без надписей.

— Эта для лифта, — пояснил он, проводя белым прямоугольником сбоку от дверей из полированной нержавейки, — и доступа к пентхаузу.

Внутри молодой человек ещё раз повторил процедуру, и троица медленно и беззвучно поехала вверх.

— Кажется, эту штуку не стоит класть под кровать, — получив свою карточку обратно, заметила Холлис, чем весьма удивила Одиль.

— Да уж, — кивнул Олли. — И ваши кредитки тоже.

Лифт остановился, и двери открылись прямо в короткий, устланный коврами коридор, по которому свободно прогрохотал бы грузовой фургон…

— Вторая карточка, — сказал молодой человек.

Холлис переложила коробку в левую руку и провела, где нужно, магнитной полоской. Олли распахнул гигантскую чёрную дверь толщиной в добрых четыре дюйма. Помещение, куда вступила троица, напоминало размерами общий зал национального аэропорта в какой-нибудь крошечной, суперэкологичной стране Европы; в воображении рисовался этакий карманный лихтенштейнчик, процветающий на производстве самой дорогостоящей в мире осветительной мини-арматуры.

— Вот это квартира, — сказала Холлис, запрокинув голову.

— Это — да, — согласился Олли Слейт.

Одиль бросила сумку и медленно двинулась к стеклянному экрану; когда-то, во время оно, театральные занавесы выглядели несколько меньше и скромнее. Примерно через каждые пятнадцать футов вид разнообразили большие колонны. Взгляд Холлис различал за экраном лишь смутное серовато-розовое мерцание и далёкие красные огоньки.

— А что, внушает! — воскликнула француженка.

— Хорошо, правда? — Олли повернулся к журналистке. — У вас главная спальня. Сейчас покажу, — и, взяв у неё коробку, первым поднялся по головокружительно подвешенной в воздухе лестнице из двух пролётов, ступая по двухдюймовым слиткам узорчатого стекла.

Кровать Бигенда представляла собой идеальный чёрный квадрат со сторонами по десять футов, парящий над чёрным полом на высоте трёх футов.