Разведчик Пустоты

– В последнее время это происходит все чаще и чаще, – сказала Октавия. – «Завет» ненавидел меня. «Эхо», похоже, ненавидит всех нас.

– Забавное суеверие, – ответил Талос.

Свет, тусклый, как и прежде, включился снова. Однако пророк по‑прежнему молчал.

– А убийство? – навела его на мысль Октавия.

– Убийство произошло вскоре после того, как его болезненная ясность достигла пика. Я никогда не встречал существа, столь спокойно и радостно воспринимавшего мысль о собственной смерти. Он видел оправдание в смерти. Тех, кто нарушает закон, ждет страшная и неотвратимая кара, и это должно было послужить примером всем, кто замышлял предательство. Так что он принялся сеять ужас и разрушение в Галактике, нарушая все мыслимые и немыслимые законы и твердо зная, что Император вскоре докажет его правоту. Убийца явилась, чтобы покончить с Курцем, Великим Нарушителем Имперских Законов, – и именно это и сделала. Я видел, как он умирал. Он был оправдан и доволен, кажется, впервые за несколько веков.

– Это нелепо, – ответила она.

Сердце девушки забилось чаще при мысли, что Талос воспримет ее слова как оскорбление, – но ее испуг оказался безосновательным.

– Может, и так, – снова кивнул воин. – Во всей вселенной не было никого, ненавидевшего собственное существование больше, чем мой отец. Он растратил жизнь впустую на то, чтобы показать, как следует держать человечество в узде, а его смерть стала жертвоприношением, доказавшим полную обреченность нашего вида.

Талос вытащил из поясного кармана гололитический шар и нажал руну активации. Перед ними встал в полный рост образ, сотканный из мерцающего синего света. С невидимого трона поднялась фигура, чья сгорбленная, звериная поза не могла целиком скрыть красоты мускулистого тела или первобытной царственности движений. Помехи исказили изображение, однако лицо человека – призрачная маска с черными провалами глаз, проступившими скулами и острыми клыками – кривилось в усмешке свирепого торжества.

Образ померк, когда Талос отключил шар. Еще долго оба они хранили молчание.

– Неужели не нашлось никого, кто возглавил бы вас после его смерти?

– Легион распался на роты и банды, следующие за разными вожаками. Только присутствие примарха заставляло нас хранить единство. Без него отряды грабителей уходили все дальше от Тсагуальсы, и походы их становились все дольше. По прошествии лет многие вообще перестали возвращаться. Многие вожди и капитаны заявляли, что они наследники Ночного Призрака, но их притязания всегда отвергали другие. Больше никто не мог спаять легионы Предателей воедино. Так уж устроен мир. Как бы я ни презирал Абаддона, именно его успех выделяет его среди нас и возвышает над нами. Это его имя шепотом передается из уст в уста по всему Империуму. Абаддон. Разоритель. Избранный. Абаддон.Не Хорус.

Октавия вздрогнула. Ей знакомо было это имя. Она не раз слышала, как его шептали в залах терранских правителей. Абаддон. Великий Враг. Гибель Империума. Среди псайкеров, покорных Императорскому Трону, ходило множество пророчеств о его триумфальной победе в последнее столетие человеческой истории.

– Был среди нас лишь один, – продолжил Талос, – кто мог бы стать преемником примарха и не опасаться предательства братьев. Или, по крайней мере, был один, способный пережить это предательство, – но даже ему пришлось бы приложить массу усилий, чтобы удержать легион от распада. Слишком много разных идеологий. Слишком много желаний и стремлений, противоречащих друг другу.

– Как его звали?

– Севатар, – тихо ответил пророк. – Мы звали его Вороньим Принцем. Он был убит во время Ереси, задолго до нашего отца.

Поколебавшись, она произнесла:

– Меркуций говорил о нем.

– Меркуций приходит поговорить с тобой?

Навигатор ухмыльнулась. Ее зубы были белей, чем у любого из команды, – она провела в рабстве еще немного лет.

– Не только у тебя есть истории, которыми хочется поделиться.

– О чем же он говорит?

– Он твойбрат. Причем не из тех, кого ты пытаешься убить. Ты мог бы догадаться, о чем он говорит.

В черных глазах пророка блеснуло какое‑то подавленное чувство. Октавия не способна была сказать, веселье это или раздражение.

– Я все еще не изучил Меркуция так хорошо.

– В основном он говорит о Ереси. Он рассказывает мне истории о братьях, погибших при осаде Императорского Дворца, или в Трамасском Крестовом походе против Ангелов, или в следующие столетия. Ему нравится писать о них, описывать их подвиги и их смерть. Ты знал об этом?

Талос мотнул головой. Он понятия об этом не имел.

– Что же он говорил о Вороньем Принце? – спросил воин.

– Что Севатар не был убит.

При этих словах по губам пророка скользнула тень улыбки.

– Забавная фантазия. У каждого легиона есть свои легенды и вымышленные теории. Пожиратели Миров утверждают, что один из их капитанов – избранник кровавого бога.

Октавия не улыбнулась в ответ.

– Когда вы высаживаетесь на планету?

– Братья хотели, чтобы сначала я повидался с тобой.

Она заломила бровь и улыбнулась, сильнее сжав покрывало.

– Чтобы преподать мне урок истории?

– Нет. Не знаю, чего они хотели. Они упомянули о каком‑то затруднении. Каком‑то недостатке.

– Не понимаю, что они имели в виду. Я устала, но полет сюда был сущим адом. Полагаю, я заслужила немного сна.

– Они сказали, что это касается еще и Септимуса.

Девушка снова пожала плечами.

– Все еще не понимаю. Он не отлынивал от своих обязанностей, так же как и я.

Талос поразмыслил с минуту.

– Вы часто видитесь с ним в последнее время?

Навигатор отвела глаза. Октавия обладала многими талантами, но способность искусно лгать среди них не числилась.

– В последние ночи я нечасто его видела. Когда вы высаживаетесь?

– Скоро.

– Я думала о том, что будет дальше.

Талос поглядел на нее со странным выражением, которого она прежде не замечала. Девушка не смогла определить, что это: удивление, интерес или подозрение. Похоже было, что и то, и другое, и третье.

– О чем ты? – спросил воин.

– Я думала, что мы собирались бежать в Око Ужаса.

Пророк хмыкнул.

– Не стоит так его называть. Только смертные, путешествующие между звезд и боящиеся собственных теней, используют это имя. Мы зовем его просто Оком, или Раной, или… домом. А ты уже достаточно навострилась, чтобы вести корабль по тем оскверненным волнам? Многие навигаторы теряют там разум, да будет тебе известно. Многие суда используют магов как проводников в Море Душ в том числе и по этой причине.

– Это последнее место, куда бы мне хотелось отправиться. – Октавия улыбнулась, прищурив глаза. – Вы уклоняетесь от моего вопроса. Как и всегда, когда я спрашиваю.

– Мы не можем вернуться в Око, – ответил Талос. – И я не уклоняюсь от вопроса. Ты знаешь, почему мне не хочется лететь туда.

Она знала. Или, по крайней мере, у нее была убедительная версия.

– Сны об эльдарах, – произнесла Октавия.

Это не прозвучало как вопрос.

– Да. Сны об эльдарах. Теперь еще хуже, чем раньше. Я не собираюсь возвращаться за собственной смертью.

Октавия какое‑то время молчала.

– Я рада, что вы пробудились.

Талос ей не ответил. Он не понимал, зачем его отправили сюда. В течение нескольких секунд он просто осматривал комнату, прислушиваясь к плеску воды, ритмическому гудению корпуса корабля и…

…и двум пульсам.

Первый принадлежал Октавии: мерное тук‑тук‑тук отдаленных громовых ударов. Второй, приглушенный и спотыкающийся, был настолько быстрым, что почти походил на жужжание. Оба издавало ее тело.

– Я глупец, – сказал он, вставая на ноги под рык доспеха.

– Талос?

Он сделал глубокий вдох, пытаясь перебороть гнев. Его пальцы задрожали, а миниатюрные сервомоторы в костяшках надсадно взвизгнули, когда руки сжались в кулаки. Если бы он не был так измотан, а его чувства не притупились бы, он бы сразу услышал два сердцебиения.