Бедный маленький мир

– А вы Витте сообщали свои соображения?

– Ну, сообщал… Но, во-первых, она была уверена, что делает разработку для психотерапии. А во-вторых, была очень воодушевлена. Ну, думаю, физики, которые делали атомную бомбу, тоже были воодушевлены. И в конце концов, не физики же сбросили ее на Хиросиму, согласны? В-третьих, она, наконец, зарабатывала деньги. Константиновы до того жили небогато, Витка, чтобы сына своего к морю свозить, целый год откладывала. Два года ходила в одной и той же куртке, да и то не новой. Как я мог ее осуждать?

Виктор посмотрел на Лихтциндера. Тот уставился в стену, а у его сигареты вырос длинный столбик пепла. Виктор засмотрелся на этот столбик, и под его взглядом пепел упал на пол.

– Потоки… – произнес Лихтциндер. – Вот что удивительно.

Виктор невесело ухмыльнулся: по многочисленным просьбам многодетных математиков мы, возможно, получаем две ситуации в одном флаконе. Удивительно, да.

– А фотографию покажете? – спросил он Милоша.

Милош с готовностью закивал, из горы бумаг на столе отрыл ноутбук.

– Сейчас увеличу… – бормотал он, залезая в него. – Вот, нашел. Смотрите – двое. Такие респектабельные дядьки. Слева – ее шеф.

Виктор развернул к себе ноутбук и замер. И почувствовал, как по спине во все стороны побежали мурашки. Человека слева, седеющего брюнета лет пятидесяти с крупным носом и аккуратной бородой, он не видел никогда. Зато несколько раз видел человека справа. И однажды они даже втроем ужинали в Киеве в японском ресторанчике – Виктор, этот человек и Иванна.

«Вот дерьмо! – с тяжелым чувством подумал Виктор Александрович. – Ну какое же дерьмо! Верить, что тут – случайное совпадение, – только время терять». Ни в какие случайные совпадения он не верил. Особенно последние несколько лет. Он смотрел на монитор, и вязкая, тошнотворная тревога за Иванну сбивала его с мысли, не давала сосредоточиться. Человека на снимке звали Генрик. Генрик Морано.

– Витя, эй! – Лихтциндер постучал его по плечу.

– Могу закатать на диск, – предложил Милош.

– Закатайте, пожалуйста… – Виктор благодарно посмотрел на хорватского специалиста по идиомам. – И давайте договоримся: когда я буду звонить вам, вы не будет посылать меня туда, куда посылаете всех остальных. Идет?

– Идет. Но только вы, если что, меня зовите. Обещайте. Я стреляю хорошо. В пятнадцать лет научился, на войне. Да и в рыло могу дать.

– Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, – мечтательно произнес Лихтциндер. – Эх, знать бы, где это рыло…

– Лихтциндер, какой же ты все-таки умный, – сказал Виктор, уже сидя в машине.

Дома у Лихтциндеров Виктор тупо смотрел на фотографию и понимал одно: была одна ситуация – стало три. Потоки, Витта, Иванна. Три загадки. И в то же время – одна. Он не верил в случайные совпадения, поскольку точно знал, что статистически случайности сильно уступают каким-то сложным закономерностям, находятся в меньшинстве.

– Илюха, – наконец заговорил он, – я готов высказать тебе свои дохлые соображения. Первое. Надо передать копию снимка Антонине Сергеевне, пусть отнесет тем ментам, которые ведут это дело. В любом случае не помешает – посмотрят по свои базам, может, чего наскребут. Хотя и сомнительно. Во-вторых, надо найти Генрика Морано и взять его за пищевод, поскольку через него можно, очевидно, найти его собеседника с бульвара… А еще больше меня интересует, во что по недомыслию вляпалась одна умная и хорошая девочка. Но для того, чтобы найти Генрика, нам как раз эта девочка и нужна. Иванна. Которая хрен знает где. Ты меня понимаешь?

– Значит, сначала нужно найти Иванну? – угадал Лихтциндер.

– Да. Вообще-то, думаю, ее можно найти. У меня, честно говоря, есть одна версия. Но с другой стороны, если моя версия правильная и Иванна сидит в своей мордовской деревне, то пусть там и сидит, все спокойнее. Это даже лучше, чем если бы ее охранял взвод «Беркута» с БТР-ами. Там мордовские крестьяне, похоже, всех, кто к ней близко подойдет с неясными намерениями, порвут в лоскуты. Можно сделать проще: я вернусь в Киев, в ее квартиру, от которой у меня, так уж получилось, есть ключи, и посмотрю ее бумаги и записные книжки. И на работе тоже посмотрю. Потому что в военное время все правила приличия отменяются. Если хочешь, смотаемся вместе, ехать-то всего ничего. Ты когда последний раз в Киеве был?

– В восемьдесят шестом году, – хмыкнул Лихтциндер. – Помню, как пил кофе в гастрике на Большой Житомирской. С такой жирной румяной сарделькой.

– Ясно, – улыбнулся Виктор. – Того Киева уже нет. С сардельками. Как, впрочем, нет и той Москвы. Я тебя в один ресторанчик свожу, там подают водку «Немиров» в графине с изморозью, а к ней смалец, хрен и тонко порезанное сало с чесноком и зеленым луком. Ты себе не представляешь, как это изысканно.

Лицо Ильи приобрело лирическое выражение.

– Но Лильку не возьмем, – вдруг озаботился он. – Мало ли что с нами, а у нас все-таки дети…

– Не возьмем, нет. Приставим ее к Антонине Сергеевне в качестве психотерапевта, пусть отвлекается от своих страшилок. А у нас с тобой – суровые мужские игры с совершенно невнятными правилами. Кто бы мог подумать…

В квартире Иванны было пыльно и солнечно. Зимнее солнце зажгло купола Лавры, и Лихтциндер, глядя в окно, восхищенно цокал языком, пока Виктор пролистывал найденный на столе еженедельник. В еженедельнике ничего не было. Точнее, ничего такого, что могло бы пригодиться. Ни телефонов Генрика, ни е-мейлов. Зато на странице, датированной восемнадцатым июля, было написано: «Что делать с Виктором?»

– Задушить. Зарезать во сне. Отравить диоксином, – забормотал он, листая дальше. – Убить током и продать на органы…

– Ты чего? – испугался Лихтциндер и отвлекся от созерцания Лавры.

– Ничего, – вздохнул Виктор, отправляясь на кухню. – Это медитация.

На кухонном столе на разделочной доске лежал маленький серебристый «Palm». Было полное впечатление, что его собирались нарезать для салата. И в нем, в записной книжке на букву Г обнаружились три телефона Генрика Морано – два мобильных и один стационарный, но без кода. Надо думать, немецкие коды Иванна давно и прочно знала наизусть.

Виктор Александрович задумчиво потянул мобилку из кармана. Странный мир. Сейчас он позвонит и, возможно, застанет Генрика поедающим колбаски с тушеной капустой во Фрайбурге. Или на яхте в Монако. Или в туалете аэропорта Бен-Гурион. Но скорее всего вообще не дозвонится до него.

Первый набранный номер не отвечал, абонент находился «вне зоны». После набора второго пошло уверенное соединение, раздались длинные гудки. Один, второй, третий. И вдруг Виктор услышал музыку. Вагнер, «Полет валькирий» – машинально отметило его сознание. Музыка была за спиной. Он обернулся и буквально нос к носу столкнулся… с потным и взволнованным Генриком Морано.

– Где Иванна? – закричал тот и забегал по кухне. – Что случилось, Виктор? Что вы делаете у нее дома?

– А как вы вошли? – спросил пораженный Виктор. Такого спецэффеекта он не ожидал.

– Двери надо закрывать. Я тут круглосуточный караул установил, мне консьерж позвонил. Я ему третий день деньги плачу, чтобы он внимательно смотрел, не появится ли кто. А у нее телефоны не отвечают, я уже неделю звоню! Где Иванна, я вас спрашиваю?

– Не знаю, – пожал плечами Виктор.

В дверях переминался настороженный Лихтциндер, и по его лицу видно, что он очень жалеет о том, что в школе и институте учил английский, когда самое интересное происходит на немецком.

– А зачем вам Иванна? – спросил Виктор Александрович и поморщился. Как же с Морано разговаривать, если ничего о нем не понятно?

– Вы с ума сошли! – Генрик тяжело плюхнулся на стул и вытянул ноги в замшевых мокасинах на массажной шариковой подошве.

«Вот почему мы не услышали, как он вошел, – устало подумал Виктор. – Котяра на мягких лапах… Ишь, Иванну ему подавай…»

– Вы с ума сошли, – повторил Генрик. – Понятно? Зачем мне Иванна… У меня есть двадцать пять ответов на ваш вопрос. Или тридцать. Начиная с того, что она – внучка Эккерта, хотя я не уверен, понимаете ли вы, что это для меня означает. Кроме того, она – владелица огромной промышленной корпорации. У вас таких называют олигархами.