Салат из креветок с убийством

Ольга вышла из кабинета, хотя ей очень хотелось остаться и смотреть, как работают в полиции, и каким образом этот русский инспектор сумеет, не выходя из-за стола, получить все нужные ему сведения.

Когда через полчаса Беркович выглянул в коридор, женщина сидела на диванчике и внимательно рассматривала каждого проходившего мимо полицейского.

— Входите, пожалуйста, — пригласил он Ольгу. — Вот передо мной медицинское заключение, выданное врачом больницы, куда вашу соседку привезли, когда у нее начался приступ. Здесь сказано, что Ида Зингер умерла позавчера в двадцать один час сорок минут в результате обширного инфаркта миокарда. В течение последних четырех лет она страдала ишемической болезнью сердца, у нее бывали приступы, и она находилась под наблюдением семейного врача больничной кассы Леумит. Поэтому врач не удивился, когда ему вчера утром сообщили о смерти госпожи Зингер.

— Это его проблема, — заявила Ольга. — Я жила с ними рядом и хорошо изучила Иду. С таким сердцем, как у нее, она прожила бы до восьмидесяти. А сейчас есть такие препараты, что никто не догадается. Сама читала: похоже на естественную смерть, а на самом деле — отравление.

— Ну, — усмехнулся Беркович, — это в детективах. Там чего только не напишут…

— Вы же полицейский! — возмутилась Ольга. — Не можете же вы отрицать…

— Не могу, — согласился Беркович. — Но препараты, о которых вы говорите, чрезвычайно сложно достать. Откуда Альберт мог их взять?

— Это ваша проблема — выяснить!

— Были бы основания…

— Они есть! Только Альберт выигрывает от ее смерти! И он ей всегда угрожал! Когда они ругались, он кричал: “Подожди, я до тебя доберусь!” Не только я, все соседи слышали. И потом, эта чашка кофе! Почему вы не обращаете внимания на чашку кофе?

— Какую чашку? — встрепенулся Беркович.

— Ну как же! Когда я вошла в салон, на журнальном столике стояла чашка, на дне ее были остатки кофе. Я сразу подумала: почему чашка одна? Ведь они оба любили кофейничать. Но в тот вечер Альберт почему-то пил коньяк — на столике стояли бутылка и рюмка.

— А может, коньяк пила Ида, а Альберт — кофе? — предположил Беркович.

— На краю чашки были следы помады! — объявила Ольга, и Беркович впервые внимательно посмотрел на посетительницу. Она, конечно, была не права, но в наблюдательности ей нельзя было отказать.

— А полицейские, которые пришли и все осматривали, не обратили на это никакого внимания! — воскликнула Ольга.

— Ну, хорошо, — согласился старший инспектор. — Допустим, Ида выпила кофе, у нее начался приступ…

— Потому что кофе был отравлен! Это был яд, который не оставляет следов!

— А, ну да… Так чего же вы хотите? Чтобы задержать Альберта, улик недостаточно.

— Недостаточно? Смерть есть, мотив есть, чашка кофе есть. И это не был обычный кофе!

— Почему вы так думаете? — поднял брови Беркович.

Ольга замялась, но, решив, видимо, идти до конца, сказала:

— Ну… Когда на меня никто не смотрел, я его попробовала. Кофе был горьким!

— Очень неразумно с вашей стороны, — осуждающе сказал Беркович. — А если бы кофе действительно был отравлен?

— Он и был отравлен! Я потом всю ночь не могла заснуть, меня мучили кошмары!

— Естественно, только что умерла соседка…

— Так вы решительно не хотите выполнять свои обязанности? — угрожающе спросила Ольга.

— Эта чашка, — сказал старший инспектор, — ее ведь наверняка помыли?

— Да, — согласилась Ольга. — Вчера, когда Иду хоронили, я видела — чашка стояла в серванте, их там шесть, все были на месте.

— Ну вот. Даже если и была какая-то улика, теперь ее нет. Не вижу оснований для дополнительного расследования.

— А я вижу! — заявила Ольга и, окончательно разочаровавшись в умственных способностях израильских полицейских, вышла из кабинета, хлопнув дверью и не попрощавшись.

Проводив посетительницу взглядом, Беркович набрал номер и попросил к телефону эксперта Рона Хана. Услышав знакомый голос, старший инспектор спросил, что думает Рон о смерти некоей Иды Зингер, если, конечно, дело о ее смерти вообще поступало в криминалистическую лабораторию.

— Инфаркт, — коротко ответил Хан и, выслушав рассказ Берковича, добавил: — Интересная история, конечно, но к реальности отношения не имеет. Этим не я занимался, а коллеги из «Абу-Кабира», но полный результат анализов я видел, так что представление имею. Яда в кофе не было.

— Значит, его брали на анализ? — оживился Беркович.

— Конечно, — сказал Хан. — И кофе, и коньяк из рюмки, смерть была неожиданной, в таких случаях всегда…

— Да-да, — перебил Беркович. — Но вскрытия ведь не производили?

— Нет, заключение врачей однозначно, а химический анализ провели быстро, чтобы женщину похоронили, как положено. Если бы в кофе или коньяке что-нибудь обнаружили, тогда, конечно, назначили бы вскрытие.

— Значит, обычный кофе?

— Никакого яда, это исключено, но в воду была добавлена капля уксуса, отчего вкус у напитка был, мягко говоря, еще тот. Не знаю, зачем Иде это понадобилось…

— Может, не Иде, а Альберту? Он-то пил коньяк.

— А ему зачем? И почему она этот кофе выпила?

— Была возбуждена, они ругались, мало ли…

— Пусть так, — согласился эксперт. — Но от капли уксуса еще никто не умер и даже не отравился.

— Может быть… — пробормотал Беркович и, положив трубку, отправился к судье Баркану, дежурившему в тот день, просить ордер на осмотр квартиры умершей госпожи Зингер. Большая часть его предположений повторяла нелепые «доказательства» Ольги Винер, пришлось использовать все свое красноречие и не столько убедить Баркана, сколько просто заговорить судье зубы.

Часа два спустя старший инспектор входил в квартиру, сопровождаемый убитым горем Альбертом Зингером. Иду похоронили, Альберт сидел Шиву и выглядел не лучшим образом, за действиями Берковича он следил исподлобья и вздыхал каждый раз, когда старший инспектор брал в руки какую-нибудь принадлежавшую Иде вещь.

Беркович перебирал стоявшие на полке книги, альбомы, лежавшие на нижней полке стеллажа — наверняка все это читала и смотрела Ида, а не ее муж, чтение которого заключалось, скорее всего, в просмотре газетных заголовков и внимательном изучении понравившихся статей.

Газеты были брошены на пол под журнальным столиком — номера "Едиот ахронот" за последнюю неделю. Вообще говоря, Беркович знал, что ищет, память у старшего инспектора была хорошей, он помнил статью американского психолога, опубликованную в пятничном приложении “Едиот ахронот”. Вопрос заключался в том, читал ли эту статью Альберт. Как узнать?

Перелистав страницы, Беркович удовлетворенно хмыкнул. Лист со статьей американца оказался вырван.

Альберт делал вид, что действия полицейского его не интересуют, он был весь погружен в свои мрачные мысли, но старший инспектор время от времени ловил его настороженные взгляды, а когда нужного Берковичу листа не оказалось на месте, он заметил, как Зингер напрягся и даже шею вытянул, пытаясь понять, чем именно заинтересовался незваный гость из полиции.

— Интересная статья была, правда? — спросил Беркович.

— Вы о чем? — хмуро отозвался Альберт. — У меня жена умерла, при чем здесь статья? При чем здесь полиция? Зачем вы вообще пришли? Может, оставите меня в покое?

Он перешел на крик, и Беркович успокаивающе поднял руки.

— Не нужно так волноваться, — сказал он. — Я вас ни в чем не обвиняю, хотя и следовало бы.

— Следовало бы? В чем?

— Почему вы капнули уксус в кофе жены? — не отвечая на вопрос, спросил Беркович.

— Уксус? — удивился Альберт, посмотрел в глаза Берковича, понял, что нет смысла отрицать очевидное, и сказал: — Ах, уксус… Она сама добавляла каплю для вкуса. Привычка у нее была дурацкая… Я такой кофе никогда в рот не брал. Лучше коньяк.

— Допустим, — согласился Беркович. — Вы пересказывали жене статью из "Едиот ахронот"? Американский профессор Джордж Бушински писал о психологии преступлений. Этот лист вырван.