Салат из креветок с убийством

— Я знала, — просто сказала Шошана.

— Так что мотив был и у Алекса.

— Нет! — воскликнула Шошана. — Он не мог! Он обожал Маргалит!

— Именно поэтому… — вздохнул Беркович. — Отелло ведь тоже обожал Дездемону.

— Нет! — повторила Шошана. — Это не Алекс! Это я! Я сама…

— Вы? — поразился Беркович.

— Я не знала, что это яд! Я думала, это сахар…

— Погодите, — растерялся Беркович. — Вы не могли думать, что в банке с мышьяком находился сахар! Там же вашей рукой написано…

— О Господи, какая банка? Я вам скажу, как было дело, только оставьте, пожалуйста, Алекса в покое, это святой человек.

Час спустя Беркович сидел в лаборатории Хана и пересказывал разговор с Шошаной.

— Я прекрасно понимал, — говорил старший инспектор, — что, даже имея мотив, Сильвия и Далия не смогли бы придумать такое преступление. У них на это мозгов не хватит. Шошану я тоже исключил — она мать. Оставался Алекс, и я решил, что мне просто не известен его мотив. А на похоронах услышал разговоры о том, что Маргалит влюбилась в спортсмена и наставила мужу рога. Вот, подумал я, и мотив нашелся. Но все оказалось наоборот!

— Наоборот? — удивился Хан. — Что значит наоборот?

— Маргалит задумала убить мужа, чтобы уйти к любовнику! Она знала, что Алекс ее обожает и не согласится на развод. Ведь именно она решила в тот вечер приготовить кофе по-турецки. И мышьяк из баночки отсыпала в пакетик заранее. На кухне мать была рядом — наливала по чашкам растворимый кофе. Маргалит отнесла чашки в салон и решила, что случай не благоприятствует, придется, видимо, отложить убийство до более подходящего момента… Но тут зазвонил телефон, все разбрелись, и когда Маргалит вернулась в салон, там никого не оказалось. Тогда-то она и всыпала содержимое пакетика в чашку мужа.

— А выпила сама? Это же глупо!

— Видишь ли, Шошана видела, как дочь сыпала в чашку Алекса что-то белое. Ни о каком убийстве Шошана, конечно, не подумала. Ей такое и в голову прийти не могло! Она только знала, что зять не любит слишком сладкого кофе. Алекса Шошана уважала, считала, что дочери повезло с мужем. Она не хотела, чтобы вечер был испорчен — Алекс обнаружит, что кофе слишком сладкий, начнет ворчать на Маргалит, та ответит, сестры, как обычно, начнут накалять обстановку… В общем, когда сын вышел, Шошана вошла в салон и поменяла чашки местами — Маргалит, мол, все равно, сладкий кофе или не очень.

— Ну-ну, — пораженно пробормотал Хан. — А когда она поняла, что натворила…

— Она так и не понимала, пока я не сказал, что подозреваю Алекса! До этого Шошана была уверена, что произошла нелепая случайность, она даже мысли не допускала, что кто-то мог убить ее дочь! И то, что Маргалит хотела смерти Алекса, она тоже считала невозможным. А когда я сказал про Алекса и про любовника ее дочери… По ее словам, будто пелена с глаз упала, и она вспомнила о том, как переставила чашки…

— Бедная женщина, — резюмировал Хан. — Это воспоминание будет преследовать ее всю жизнь. Сколько она может получить?

— Она? Почему она? Убийцей была Маргалит, а покойники, к сожалению, неподсудны… Шошану нельзя даже обвинить в убийстве по неосторожности. Переставляя чашки, она хотела только хорошего. Чтобы в семье был мир…

— Борис, ты любишь читать книги? — спросил Хутиэли, когда старший инспектор Беркович явился на работу с получасовым опозданием (Арончик полночи не спал, высокую температуру удалось сбить, но заснуть Борис и Наташа смогли только под утро) и готовился получить от начальства заслуженный нагоняй. Вопрос застал Берковича врасплох.

— Э-э… — протянул он, собираясь с мыслями. — Конечно. Правда, книги я читаю по-русски, извините. На иврите все же трудновато. Зато из газет предпочитаю “Едиот“…

— Так это хорошо, что ты читаешь русские книги! — воскликнул Хутиэли и добавил, глядя на удивленное лицо Берковича: — Я имею в виду — хорошо в данных обстоятельствах.

— Что-то произошло? — спросил старший инспектор.

— Вчера вечером был найден мертвым в своей квартире некто Шломо Борохов. Убит ударом по голове. Орудие преступления — гантель, ее нашли рядом с телом. Убитого обнаружил сосед Борохова — возвращался домой и увидел приоткрытую дверь. Это показалось странным, сосед вошел и…

— Кто ездил на происшествие? — спросил Беркович.

— Инспектор Соломон с оперативной группой и твой приятель Хан от судмедэкспертизы.

— Значит, все расследовано на высшем уровне, — сказал Беркович. — Они вышли на убийцу?

— Какой ты быстрый, — буркнул Хутиэли. — Улик практически нет — кроме гантели. Отпечатки пальцев стерты даже на дверной ручке. Никаких недопитых чашек — посуда аккуратно вымыта и стоит в шкафу на кухне… Хозяин наверняка знал убийцу — и не боялся. Итак, следов нет. А мотив… Речь, по-видимому, идет о японской миниатюре. Как это называется? Да, нецкэ. Сделана из нефрита. Изображает сидящего на корточках человека, а если повернуть, получается стоящий на двух лапах медведь. Там еще вделаны сапфир и два бриллианта, представляешь? Для японского искусства нецкэ это, как мне сказали, совсем не свойственно, но, тем не мене, статуэтка действительно японская, более того, сделали ее в позапрошлом веке…

— Вы хорошо изучили искусство нецкэ, — улыбнулся Беркович.

— Позвонил в Хайфский “Тикотин” — это музей японского искусства, если ты не знаешь…

— Знаю, — кивнул Беркович, — бывал там пару раз.

— Так вот, нецкэ Борохова, как они сказали, есть в каком-то каталоге и оценивается в сто двадцать тысяч долларов. В квартире статуэтки нет.

— Борохов богатый человек?

— Нет. Репатриировался он два года назад, в Москве продал квартиру и почти всю японскую коллекцию, доставшуюся от отца. Когда приехал в Израиль, у него хватило денег, чтобы купить двухкомнатную квартиру в Тель-Авиве и оборудовать ее — поставить решетки, сигнализацию…

— На это ушло наверняка больше денег, чем стоит нецкэ, — заметил Беркович.

— Да, если говорить о рыночной цене. По сути же нецкэ бесценна, потому что другой такой, как мне сказали, нет… Кстати, Борохова дважды пытались ограбить, оба раза грабители не нашли того, что искали, а сигнализация сработала, и им пришлось сматываться, так никого и не поймали. Борохов никому свое сокровище не показывал — только фотографии.

— Значит, — задумчиво произнес Беркович, — все произошло так. К Борохову пришел гость, который имел отношение к искусству Японии. И хозяин настолько ему доверял, что достал из тайника фигурку…

— Вот именно, — нетерпеливо сказал Хутиэли. — Проблема в том, что никто из соседей не видел, кто вчера приходил к Борохову. Друзей или даже хороших знакомых у него нет. Живет один. Единственное хобби — кулинарные книги. Полная квартира кулинарных книг — но все по-русски. А по-русски, кроме тебя, никто не понимает. Я мог бы послать Бухмана, но ты знаешь, он в отпуске… Может, у Борохова в гостях был книголюб, такой же собиратель рецептов?

— Давайте начистоту, — решительно сказал Беркович. — Вы наверняка уже выяснили, кто из тель-авивских русскоязычных книголюбов был знаком с Бороховым.

— Естественно. Никто. С членами Клуба книголюбов он знакомства не водил. И в гости никого не звал. Люди, конечно, недовольны — многих я будил в час ночи, чтобы спросить… И Рахель Зусман из “Тикотина“ тоже… Но картина именно такова.

— Значит, вы всю ночь провели на ногах? — сочувственно спросил Беркович.

— По мне не видно?

— А по мне? — улыбнулся Беркович. — Я тоже полночи не спал, но по другой причине.

— Знаю, Арончик болеет, — сочувственно сказал Хутиэли. — Вирус? Странная болезнь, мой старший, Эдан, зимой подхватил — два дня высокая температура, ничего не помогает, а потом вдруг температура падает, и будто ничего не было… Вирус! Может болезнь так называться?

— Где жил этот Борохов? — вздохнул Беркович.

В квартире было две комнаты — салон и спальня. Порядок, типичный для холостяцкого жилья. Две стены заняты книжными полками. Беркович подошел и провел руками по корешкам. “А ведь Борохов действительно знал толк в книгах”, - подумал старший инспектор. И пристрастие его было очевидно — он покупал, в основном, кулинарные книги. Видно, что не просто покупал, но читал и перечитывал. Интересно — готовил хоть что-нибудь по этим рецептам? Если судить по холодильнику (полуфабрикаты, сыры, копчености) — нет, не готовил. Но изучал внимательно. Странный народ — коллекционеры. Покупал, ставил на полку, изучал, но ничего не готовил и книги никому не давал. Может, Борохов обладал богатым воображением, и ему достаточно было прочитать рецепт, чтобы ощутить вкус приготовленного продукта? Примерно так же, как музыканту, наверно, достаточно пробежать глазами клавир, чтобы услышать музыку…